«Нужно продолжать эксперимент в кладовке», – решил я, открыл дверь и едва не заорал от страха. Из темноты на меня смотрели два горящих глаза. Онемевшие пальцы с трудом нащупали выключатель. Зажглась тусклая лампочка, и я понял, что в кладовой никого нет – просто блестели старые елочные игрушки на полках. Вполне возможно, что именно они напугали меня на видео. Эти рассуждения слишком успокоили меня. Даже забылось, что глаза на моих записях не висели в воздухе, а натурально крепились к отвратительной серой морде.
– Покончим с этим грязным научным делом, – пробормотал я и захлопнул дверь кладовки.
Лазерный луч задрожал и растаял. Зеленое пятно на датчике похудело до размеров обычной точки. Показания прибора уменьшились так же стремительно. От двух тысяч остались жалкие четыреста тридцать семь. После этого падение замедлилось, но окончательно не остановилось. Свет постепенно исчезал. Даже лампочка под потолком кладовки тоже начала меркнуть, но у меня не хватило духу обернуться и посмотреть на нее. Там сзади мог притаиться обладатель больших светящихся глаз. Дрожа всем телом, я крепко схватил старую железную ручку, потянул на себя, с силой нажал и толкнул дверь. Мне хотелось тут же броситься в спасительный коридор, но что-то меня остановило. Квартира по ту сторону порога заметно изменилась. Обои окончательно отклеились от стен, их трепал ветер. Прихожая вообще тонула в густом темно-сером мраке. Казалось, там вместо двери и лестницы – огромное открытое пространство.
– Валентин, – позвал я.
Ответа не последовало.
Цифры на фотометре вновь ускорились. Показания уменьшались, зеленая точка на датчике худела на глазах. Дрожащими руками я поднес прибор к порогу. Жидкокристаллический дисплей уверенно показал нули. Свет не проникал из кладовки в коридор. Совсем. Что бы это ни значило, мне не стоило туда идти.
Ровно в момент, когда эта мысль пришла мне в голову, за моей спиной послышалось чье-то дыхание – редкие свистящие хрипы. Сердце бешено заколотилось. Может, все-таки лучше коридор? Он хотя бы не откусит мне голову. Я сделал небольшой шаг вперед, но заметил, что показания прибора начали расти: три, семь, одиннадцать, двадцать три. Свет возвращался.
«Так. Что это значит? Думай, Дём, думай!»
Дыхание приблизилось и теперь шипело у самого затылка. Даже не знаю, почему я решил не оборачиваться. Наверное, потому, что уже бывал в кладовке с неизвестной тварью и она мне ничего не сделала. Может быть, сработала интуиция. Так или иначе, мне показалось правильным сосредоточиться на приборе. Показания фотометра тем временем перевалили за три сотни, и на датчике появилась зеленая точка лазера. Громко щелкнули зубы у самого моего уха. Мне смертельно захотелось выскочить в коридор, но я не стал этого делать. Вся логика происходящего подсказывала – выходить можно, только когда показания датчика восстановятся. Это как в теоремах и олимпиадных задачках по математике – ответ почти всегда красивый и симметричный.
Холодное влажное дыхание коснулось шеи. Я дернулся вперед, и моя рука на мгновение вышла за порог кладовки. Кожа мгновенно посерела, пальцы защипало – не слишком сильно, но все-таки ощутимо. Тварь за моей спиной радостно зацокала языком. Я отдернул руку – и к ней тут же вернулся нормальный цвет. Над ухом раздалось злобное шипение.
«Спокойно. Спокойно. Если бы эта тварь могла, она бы уже напала».
Мне в спину вцепились тонкие пальцы с тупыми треугольными когтями. Я вздрогнул и хотел броситься вперед. Фотометр показывал девятьсот. Коридор посветлел, обои вернулись на стены.
«Нужно дождаться хотя бы полутора тысяч», – решил я.
Холодные костлявые пальцы сомкнулись на моей шее, и мне стало плевать на показания датчиков. Я выскочил в коридор. Он был обычным. Настя скреблась в дверь кухни. Валентин выглядывал из своей комнаты.
– Вы быстро справились, – сказал мне парень.
У меня возникло дикое желание заорать и врезать студенту, пусть он и был выше меня на голову. К несчастью, я слишком вошел в роль вежливого помощника, так что ответил:
– Время относительно, так говорит Странник.
– И что показали ваши приборы? – Валентин с сомнением посмотрел на лазерную указку.
– Все очень серьезно, – ответил я. – У вас в кладовке разлом между мирами.
Вот как бы вы отреагировали на такие слова? Студент посмотрел на меня с недоверием:
– Разлом? Может, закрыть его? Например, заклеить скотчем.
– Нельзя. Думаю, Настя застряла на той стороне, – тут же ответил я. – Простите, мне нужно поскорей передать результаты исследований Страннику.
– Конечно. – Валентин проводил меня к двери.
Уже на лестнице я подумал о том, что в моих словах был смысл. Может быть, девушка не выдержала, выскочила в серый коридор, а обратно вернуться не смогла?
Глава 6. Эффект наблюдателя
Что это за место такое, где исчезает свет? Что будет, если попасть туда? С такими мыслями любая дорога пролетит незаметно! Эта мистическая ерунда так сильно забила мне голову, что я едва не зашел в интернат через главный вход. Уже и дверь открыл, а потом до меня дошло, что еще мгновение – и вся моя хитроумная конспирация рухнет, как сервер у нерадивого админа. Пришлось резко разворачиваться, идти к черному ходу и ждать, пока камеры наблюдения уйдут на профилактику. Небольшая встряска отрезвила меня, и в спальню я вошел уже бодряком, без выпученных глаз и безумных вопросов в голове.
– Где ты был, Дём? – поинтересовался Кирилл Воронцов.
– В зале тренировался, – соврал я.
– Что-то по тебе не видно. Совсем не вспотел, – влез в разговор второй близнец.
– Это потому, что я делал специальные упражнения для программистов. Качал мышцы пальцев.
Братья смотрели на меня насупившись.
– Не верите? Попробуйте так сделать. – Я поднял ладонь и развел пальцы в стороны, соединив указательный со средним, а мизинец с безымянным. – Сможете?
Близнецы попробовали, и у них не получилось.
– Вот видите! А при работе за компом эта мышца ускоряет скорость печати на целых тридцать процентов.
– Ты больной, Дём, – сказал Кирилл Воронцов, и братья потеряли ко мне интерес.
Тогда в разговор вступил Степа:
– Давай выйдем. Поговорить надо.
Я пожал плечами – мол, если других вариантов нет. Когда мы оказались в коридоре, Степа закричал, сильно заикаясь:
– Т-т-т-ты п-п-почему не п-п-позвонил?
– Тише, – я перешел на шепот. – Потому что твоя теория подтвердилась, и даже слишком.
Парень тут же успокоился, в его глазах блеснул дикий интерес:
– Скорей рассказывай. Что показывали приборы?
Ну я и рассказал.
– Это поразительное открытие! – воскликнул Степа. – Нужно связаться с Академией наук!
– Может, сразу подать заявку в Нобелевский комитет? – спросил я.
– А это мысль! – Парень не уловил сарказма.
– Ты понимаешь, что это научное открытие превратило юную студентку в гоблина?! – воскликнул я. – А еще мне кажется, что с каждым разом оно проявляется все сильней.
– Вполне возможно, – легко согласился Степа. – Ты когда-нибудь слышал про эффект наблюдателя?
– Это что-то типа кота Шредингера?[11] – уточнил я.
– Ты на верном пути, дружище. – Степа похлопал меня по плечу и начал рассказывать про эксперименты с элементарными частицами. Мол, когда за ними не смотрят, они что хотят, то и творят. Совсем другое дело, когда каждый фотон или электрон зафиксирован и посчитан специальным прибором.
– Ты хочешь сказать, что чем больше мы знаем про эту штуку, тем опаснее она становится? – уточнил я.
– Не совсем так, – покачал головой Степа. – Чем больше мы о ней знаем, тем отчетливей она проявляет свои свойства и тем менее предсказуемыми становятся другие возможные последствия.
– Ты мне мозг хочешь сломать, да? – возмутился я.
– Ладно, – сдался юный физик-теоретик. – Каждый раз щель между мирами становится опасней. И так будет, пока мы окончательно не поймем, с чем же имеем дело.
– Веселенькая перспектива.
– Вы, инженеры, замечаете только проблемы там, где нужно видеть научный прогресс всего человечества! – гордо проговорил Степа. – Пойду писать в Академию наук.
Я только покачал головой – пока эти академики Степино письмо из спама вытащат, пока прочитают, пока обсудят, разлом между мирами давно уже сожрет нас и попросит добавки. Вслух ничего такого, разумеется, сказано не было – с моим новым соседом лучше было не спорить. Я еще постоял в коридоре, обдумывая дальнейшие действия. На самом деле стоило бы сказать – «мучительно обдумывая». С одной стороны, я понимал, что больше никогда в жизни не хочу видеть место, где исчезает свет. С другой – жизнь девушки, пусть незнакомой, зависела теперь от меня.
– И что теперь? Какой может быть выход? – спросил я у своего отражения в стекле. – Может, забросить ей туда бензопилу и лазерную пушку? Будет демонов гонять по всему темному городу.
