– Чёрный Ильхегул! Драные упыри! – выругался в сердцах нартулиец, и эхо, отражаясь от сводов пещеры, несколько раз повторило:
«Упыри…, упыри…, упыри…».
Вдруг он обратил внимание на лицо девушки. Это была одна из тех, кого его люди выкрали из горных селений.
– Не может быть! – шептал Хызри, переходя от одного тела к другому. Их оказалось двенадцать, ровно столько, сколько он и его люди выкрали в стойбищах и перевезли на постоялый двор, в городище Куюс.
– Не может быть! Нет! Только не это! – закричал Хызри, не помня себя от охватившей его ярости. Эхо повторило лишь:
«Это…, это…, это…».
– А-а-а!!! – воин бросил факел и поднял лицо вверх, к сводам пещеры. Ярость бушевала в нём, как вулкан. Глаза остекленели. Он воздел руки, – кто это сделал?!!!
Ему ответило эхо:
«Сделал…, сделал…, сделал…».
Хызри бросился искать следы. Глаза его лихорадочно двигались, из приоткрытого рта вырывались вздохи, похожие на рычание. Гарип взял в руку факел и перевернул одно из тел. Под ним оказался такой же магический знак. Затем он подошёл к костру, до которого было несколько шагов от лежащих по кругу тел. Там лежала ещё одна женщина, лицом вниз. Тело её обгорело, но на сохранившихся участках кожи Хызри разобрал остатки такого же знака. Затем он перевернул её. Судя по всему, это была взрослая женщина с рыжими волосами, остатки которых ещё были видны, но лицо её обгорело до неузнаваемости. Вдруг он услышал звук шагов за спиной. Хызри резко обернулся и увидел человека в костяных доспехах, вынырнувшего из какого-то хода и удаляющегося в сторону водопада.
– Стой! – крикнул он, но человек не остановился.
– Стой, я сказал! – он бросился в погоню, освещая факелом путь.
Догнав незнакомца, Хызри схватил его за руку и развернул лицом к себе, замахнувшись факелом. Но вдруг… замер. Прямо на него, улыбаясь, смотрел он сам. Его лицо, его улыбка, его губы, нос, рот, всё его. Те же доспехи, пояс. Гарип застыл в изумлении с поднятым над головой факелом. Молчание длилось долго, только потрескивал факел, да шум водопада раздавался из темноты пещеры. Тот, второй, вдруг сбросил его руку и, улыбаясь, потряс в воздухе большим мешком, в котором зазвенели монеты. Затем он протянул их Хызри. Воин отступил на шаг, двойник следовал за ним, протягивая ему мешок.
– Не-ет! – прошептал гарип еле слышно, мотая головой, – Не-ет! – рычал он, потом крикнул, что было силы:
– Это сделал ты?!!!
Эхо повторило за ним:
«Ты…, ты…, ты…».
Обезумев, Хызри стал бить двойника по голове факелом, но тот проходил сквозь тело, как сквозь воздух. Нартулиец решил бежать, но тут двойник остановился, уставившись на что-то за спину Хызри. Затем он указал туда пальцем, и на его лице отразилась паника. Резко повернувшись, гарип увидел, что освобождённый от тела женщины костёр разгорелся с новой силой, освещая весь зал до потолка. Сначала Хызри не мог понять, что напугало двойника, но потом увидел высоко на стене, под самым потолком, выбитый в камне магический знак. От него исходили звуки, похожие на то, как рвётся бронзовая цепь, звено за звеном. При каждом звуке от знака отлетало несколько каменных осколков, падающих вниз. Вскоре он превратился в бесформенное пятно. Раздался сильный грохот: скала лопнула и по стене от знака побежали трещины. Сверху посыпались огромные камни. Стены и пол пещеры вздрогнули и стали оседать, увлекая Хызри за собой. Через мгновение огромная масса воды смыла каменные глыбы в ущелье. Ударившись о дно ущелья, она понеслась вниз по склону, выворачивая с корнем деревья и перемалывая их в щепки между камнями. Хызри упал в грязный бурный поток и хотел закричать, но тут… он проснулся. Он лежал около того же дерева, где заснул. На небе ярко горели звёзды.
«Неужели это сон?! – он сел на сухую хвою и прислонился к дереву, – так можно и живот опорожнить. Да так, что штаны в лоскуты порвутся! Чёрный Ильхегул!..»
Вдруг он обратил внимание, что одежда у него мокрая и грязная, а в руке зажат потухший дымящийся факел. Он трещал, с него капала вода.
– Нет, не может быть! – прохрипел он. Хызри мотал головой из стороны в сторону, глаза у него округлились, – это неправда!
Нартулиец потянулся рукой к шее – что-то мешало ему. Он с удивлением обнаружил на себе широкое медное кольцо, как у рабов на рынке.
– Что за…, – он хотел что-то сказать, но не успел.
Зазвенели цепи и кольцо дёрнуло его назад. Хызри, сильно ударившись спиной, оказался пригвождённым к дереву. Нартулиец чувствовал, что кто-то держит свободные концы цепей по обе стороны дерева, не давая ему пошевелиться. Он стал вырываться и кричать, но никто не отзывался. Вскоре он вымотался и затих. Пот градом катился по лбу. Он глубоко дышал, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Вдруг край чего-то чёрного и бесформенного закрыл собой звёзды слева от Хызри. Гарип резко повернулся, но не успел разглядеть, что это было. Чёрное существо метнулось за спину, не издав при этом ни звука, оно задвинулось туда, не прыгнуло, не убежало, а просто переместилось в недосягаемое для глаз Хызри место. Но он мог поклясться, что это было что-то осязаемое.
– Чёрный Ильхегул, возьми всех! Что здесь происходит?! – он вновь попытался вырваться, – отпустите меня! Кто здесь?!!! Твари!!! Я вам кишки выпущу!
Вдруг где-то на берегу, как и в прошлый раз, раздались женские голоса, но сейчас они приближались.
– Эй! Кто там?! Сюда! Я здесь! Освободите меня! – закричал Хызри.
Женщины шли по тропинке и смеялись, рассказывая что-то друг другу. Хызри никак не мог разобрать, что. Он силился понять смысл произнесённых фраз и уже почти улавливал его, но в самый последний момент тот ускользал, теряясь в темноте ночи. Вскоре нартулиец увидел свет, а потом и самих женщин, нёсших на длинных шестах горящие факелы. Он хотел им что-то крикнуть, но почему-то осёкся. Женщины были юны и очень красивы. Одеждой им служили волосы, спускающиеся почти до бёдер. Видно было, что они только что вышли из воды, и капли стекали по их упругой груди и животу, по плавным изгибам бёдер. Блики пламени играли на бронзовой от загара коже, а движения женщин были столь грациозны, что буквально завораживали нартулийца, заставляя забыть, где он находится. Не дойдя до него нескольких шагов, божественные создания воткнули факелы в землю. Затем они повернулись и, так же плавно ступая, отправились в обратную сторону. В этот момент Хызри думал только об одном: «Какие божественные создания! Я никогда не видел такого совершенства!».
Вскоре нартулиец вновь услышал их голоса, доносившиеся с берега, плеск воды и скрежетание чего-то тяжёлого о камни. Голоса стали приближаться. Когда женщины вошли в освещённое факелами пространство, спина у Хызри похолодела, а глаза округлились. Беззаботно болтая о чём-то, женщины несли огромный плоский камень шириной в три-четыре шага, а толщиной в локоть. Казалось, они не чувствовали особой тяжести. Шли они также грациозно, и у них даже не участилось дыхание. Остановившись между факелами, они бросили камень. От удара земля содрогнулась и гулко застонала. Хызри понял, что такой камень не смогут поднять и двадцать воинов. Юные создания рассмеялись и вновь убежали в темноту. Они вернулись, неся на спинах охапки хвороста. Бросив его в одну кучу, между Хызри и камнем, они встали на колени по обе стороны лицом друг к другу и, набрав воздуха в лёгкие, одновременно дунули на кучу хвороста. Пламя взметнулось вверх, выбросив в небо сноп искр, затем выровнялось и заплясало на сучьях, освещая поляну до самой кромки воды. Хызри прикрыл глаза от света, потом, когда они привыкли, обнаружил, что юные девушки стоят совсем близко и пристально смотрят на него. Они были очень красивы в свете костра. Воин даже не мог выразить словами, как они были красивы и привлекательны. Отблески пламени плясали на их лицах, груди и округлых животах. По-козьи торчащие соски завораживали и манили. Тонкий стан и изящные руки, казалось, были предназначены только для обольщения и ублажения мужчин. Их глаза, устремлённые на воина, источали вожделение. Целые потоки, целые реки и водопады вожделения, захлёстывая его, кружили в невероятных водоворотах, топя сознание в пучине одного-единственного желания – соединиться с этими юными прекрасными существами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
