На этот раз в приемной не было ни одной молодой девицы. Блондинка по-прежнему сидела за столом, но на этот раз ее прелестный ротик был закрыт. Она подскочила на стуле, когда я в очередной раз хлопнул дверью.
— Я опять здесь. Тот же самый посетитель к тому же самому лицу.
Она побледнела. Или ее что-то испугало, или она обрадовалась, что снова видит меня.
— Входите, — ее речь была похожа на острое цоканье каблучков. Она указала на дверь в кабинет Германа, затем, схватив пальто и шляпу, лежащие на стуле, быстро выпорхнула из клетки, устремившись к дверям, которые я оставил открытыми. Я обернулся посмотреть на ее поспешное бегство. Она не стала ожидать лифта, а ринулась вниз по лестнице так поспешно, словно ей сказали, что внизу бесплатно раздают нейлоновые чулки. Комната показалась мне пустой без нее. Я посмотрел на закрытую дверь кабинета Германа, на опустевшие кресла, и мне пришло в голову, что здесь что-то не так. Моя рука скользнула к кобуре, проверить, на месте ли мой револьвер. Внезапно грубый голос произнес:
— Не двигаться!
Я осторожно посмотрел через плечо. Худой дылда, одетый в серый в клеточку костюм, держал меня на прицеле, находясь позади ряда кресел. Так вот чем объяснялось волнение маленькой блондинки! Он прятался там до поры до времени, явно ожидая моего прибытия. Физиономия под полями фетровой шляпы была выбрита не лучше крысиной морды. Смотреть на нее было неприятно.
— Это вы мне сказали? — вежливо поинтересовался я, стараясь не делать резких движений. Этот балбес очень нервничал, и я боялся, как бы он с испугу не нажал на спусковой крючок.
— Заходи, — дулом револьвера он указал на дверь в кабинет Германа. — И веди себя как следует.
Мысль о том, что я вообще могу не попасть в Майами, пришла мне в голову, и я порадовался, что не заказал билеты заранее. Ненавижу зря тратить деньги. Без особого желания я переступил порог кабинета Германа, преследуемый по пятам придурком с револьвером. Паркер или Бойд, как мне лучше называть его, сидел в кресле Германа. Возле окна торчал еще один человек, вертя в руках здоровенную пушку. Это был маленький и тощий мозгляк, словно сошедший с экрана третьесортного фильма о гангстерах. Корнелиус Герман отсутствовал. Это было подозрительно.
— Хэлло, приятель, — бросил я Бойду, — как ваша головка?
— Это был первый и последний раз, когда ты проявил хитрость и ум, Джексон, — голос его звучал кисло. — Я не собираюсь зря тратить время на болтовню. Ты не увидишь кинжал, да и вообще не выйдешь отсюда живым. Правда, вначале тебе придется ответить на некоторые вопросы, прежде чем с тобой произойдет небольшой несчастный случай. На вопросы советую ответить добровольно, в противном случае я заставлю тебя это сделать. Ты же знаешь мои методы. Как только ты выдашь всю интересующую меня информацию, можешь спокойно отправляться домой через окно. Ты ловкий малый и запросто прогуляешься с восьмого этажа.
Идея вылететь с восьмого этажа вовсе не показалась мне забавной, но я подумал, что вряд ли стоит ему говорить об этом.
— Ничего не выйдет, — заявил я, насколько мог убедительным тоном. — Я предупредил Германа, что оставил письмо. Оно тут же попадет в руки Редферна, если я не вернусь в указанное время. И если со мной что-нибудь случится, то и тебе недолго дышать свежим воздухом.
— Не думаю, — улыбнулся он. — После того, как ты ответишь на мои вопросы, мы уничтожим твое заявление, хотя у меня и большие сомнения в его существовании.
— Неужели вы думаете, что я не мог предвидеть подобную ситуацию? — спросил я, размышляя, успею ли я выхватить револьвер, прежде чем мне в спину выстрелит длинный. У меня было большое сомнение, что удастся выполнить этот трюк. — Конечно, ты все можешь узнать у меня, но это все равно будет самоубийством.
— Хватит болтать! Где Веда Рукс?
Длинный, должно быть, прочел мои мысли. Он ткнул револьвером мне в спину и забрал револьвер.
— Тебе он больше не понадобится, — шепнул он мне на ухо.
— Где Веда Рукс? — упрямо повторил Бойд.
— Там, где ты не сможешь ее достать своими грязными лапами.
— Я заставлю тебя говорить, — прошипел Бойд. — Тебя никогда не били каучуковой трубкой по голове? Это неприятно, зато не оставляет следов. Я сыграю на твоем черепе, как на барабане, если ты не ответишь на мой вопрос.
Грубый толстяк отодвинулся от окна и вынул из кармана каучуковую трубку. Он принялся подбрасывать ее на руке, и вид при этом у него был достаточно свирепый. Я подумал, что место для пальбы выбрано неудачно. Улица Вожирар в этот час заполнена народом, и людям будет интересно узнать, откуда доносится звук выстрелов. И вообще, эти жалкие террористы нагоняли на меня тоску. Я надеялся, что худой верзила понимает, что стрелять здесь нельзя, поэтому, резко повернувшись, двинул ему в подбородок. В следующее мгновение развитие событий приняло совершенно неожиданный поворот. Худой верзила, сложившись пополам, растянулся на полу. Грубый толстяк бросился на меня, как разъяренный тигр. Бойд вскочил и ударом ноги отбросил стул. И вдруг открылась дверь, и в кабинет прогулочным шагом вошел Лу Фаррел, держа в руке револьвер.
— Салют! — сказал он, направив револьвер на Бойда. — Эти ребятки тебя обижают?
Я врезал толстяку в живот, он икнул и беспомощно опустился в кресло, пустив слюну по подбородку. Длинный медленно поднимался с пола, револьвер в его руке ходил ходуном. Раздался тихий хлопок, и, выронив револьвер, длинный схватился за окровавленное запястье, издав вопль, от которого задрожали стены. Лу тут же направил пушку на Бойда и грубого толстяка. Вид револьвера, с навинченным на ствол глушителем, был более чем убедительный.
— Не надо совершать необдуманные поступки, — проронил Лу, глядя на них глазами Бемби. — Видите, что пришлось сделать с вашим другом?
Я быстро шагнул к Бойду и резко ударил правым кулаком в глаз. Он опрокинулся на спину, попутно зацепив шнур настольной лампы, так что та, падая, ударила его по голове. Да, не везет ему со мной — каждый раз достается по голове, а он и так придурок. Вдобавок к этому я швырнул в него ониксовую пепельницу и парочку фото обнаженных красоток в рамах и огляделся вокруг в поисках чего-либо поувесистей. Я не сомневался, что он выбросил бы меня в окно, а я этого с детства не любил и никогда не полюблю.
Лу усмехнулся.
— Смотри не прикончи его, — он повел стволом в сторону толстяка, и тот покорно отошел к стене.
Я схватил Бойда за шиворот и поставил на ноги. Он плюнул в меня и попытался оцарапать лицо, но я отвернулся и влепил приличный удар на сей раз в левый глаз, так что ему вновь пришлось отправиться на рандеву с полом. Несколько пинков под ребра, и от его воинственности не осталось и следа. Я усадил его в кресло и, чтобы окончательно лишить его способностей к спору, отвесил мощнейший хук в подбородок. Это его доконало. Он остался лежать неподвижно, подобно трупу. Я подошел, с удовольствием осмотрел, поправил манжеты, стряхнул пыль с его щегольского пиджака и почувствовал себя значительно лучше.
— Салют! — приветствовал я Фаррела. — Откуда ты, прелестное дитя?
— Мак приказал проследить за твоей сохранностью, — ответил Лу, безмятежно улыбаясь. — Я видел Дороти Лемур. Она вышла через две минуты после твоего отъезда. Правда, выглядела она неважно, так что хорошо, что ты ее не видел. — Он бросил задумчивый взгляд на верзилу, истекающего кровью на полу. — Уходим, или ты еще не закончил разговор с этими мальчиками?
— Один момент! — я рывком поднял Бойда на ноги. — Где кинжал?
Он с гневом и страхом посмотрел на меня.
— Дома.
— Придется прогуляться туда, — сказал я, поворачиваясь к Лу. — Я буду чувствовать себя в безопасности, если ты будешь поблизости. Идем же, бесстрашный герой.
Мы оставили грубого толстяка безразлично взирать на худого верзилу. Ни один из них не проявлял ко мне интереса. Я просунул руку под локоть Бойда и повел к лифту. Лу держался рядом.
— Еще один такой фокус, — сказал я, когда мы спускались в лифте, — и я отправлю тебя к Редферну.
Бойд прислонился к стенке и вытирал лицо платком. Мальчишка-лифтер с любопытством уставился в распухшее лицо Паркера-Бойда, но был слишком хорошо вышколен, чтобы сказать хоть слово.
Я затолкал Бойда на заднее сиденье «кадиллака» и сам развалился рядом.
— Машину поведешь ты, — сказал я Лу.
Бойд каркающим голосом назвал адрес, хотя я и не спрашивал его об этом. Он на глазах стал умнеть. Мы проехали через бульвар Санта-Моника и Биверли-Хиллз. Бойд проживал на Малкольм-Драйв. Мы проехали длинной аллеей, затем пересекли лужайку, достаточно обширную, чтобы на ней устроить футбольное поле, и остановились перед домом, который вполне мог сойти за Букингемский дворец.
— Выходи, — сказал я, открывая дверцу. — Я не хочу больше подвергаться риску с этим мерзавцем, — сказал я Лу. — Если он начнет шутить, врежь ему револьвером по башке.
