Останавливаешься, растерянный, оглушенный всем этим шумом. Нужно постоять тихо и сосредоточиться, чтобы глаз мог разобраться в окружающей пестроте: мелькают голые животы, рикши, продавцы супа, ребятишки с вихрами, певички, — все это мчится в бешеной пляске, с оглушительным шумом, в быстрой смене яркого света и внезапной тьмы.
В памяти моей врезалась одна картина: перед пыхтящим паровозом, при криках испуганных зевак, пляшет дракон: он кажется мне олицетворением старого Китая, смеющегося над попранной им западной цивилизацией.
Трест нищих в Китае.
Китайские нищие ведут свое дело в широких размерах; все они принадлежат к одному сообществу, которое по своим разветвлениям, проникающим во все провинции, заслуживает названия «треста нищих».
Этот союз представляет из себя настоящее тайное общество, имеющее особый устав и пароль. Делами общества заведует комитет из пяти лиц, живущих в Пекине, Шанхае и других больших городах; имена их составляет тайну союза.
Все эти лица, по рассказам, бывшие нищие. Но, надо полагать, что ремесло их прибыльно, так как таинственные личности живут по-барски, в роскошных квартирах, где принимают иногда заезжих иностранцев.
Что касается числа членов союза, то о нем мы можем только догадываться, но их должно быть не меньше миллиона, судя по множеству нищих, встречающихся на всем пространстве Китая.
Что поражает иностранца, только что прибывшего в Китай, так это именно множество нищих, толпящихся на улицах больших городов. Однако, еще больше изумления возбуждает в нем огромное число увечных среди этих нищих. Безруких, хромых, калек среди них видимо-невидимо. Они попадаются на каждом шагу.
И все они принадлежат к «тресту». Беда тем, которые сочтут возможным не присоединиться к союзу, а, главное, не вносить в его кассу часть своих сборов. Трест не замедлит их бойкотировать, если только не отомстит более жестоким образом. Особые агенты собирают взносы присоединившихся членов и передают их в главный комитет. Чтобы они не похитили часть собранных денег, комитет наряжает за ними беспрерывный надзор. Неблагородный поступок равносилен смертному приговору.
Эти же агенты, переодетые во всевозможные костюмы — зажиточных горожан, бонз или крестьян — следят за нищими и проверяют все их сборы. Чтобы их могли узнать, они всегда носят на себе какую-нибудь вещицу (обыкновенно маленькую лакированную дощечку, украшенную таинственными знаками), служащую доказательством и признаком их власти.
Шанхай. «Северная Каменная дорога». Дома с китайскими надписями.
На обязанности этих агентов лежит также ходить по деревням и разыскивать детей-уродов, которых они покупают у родителей и которых союз обучает нищенству. Естественно, что самые отвратительные дети дороже всего ценятся этими поставщиками «двора чудес», который союз старается постоянно пополнить новыми уродами.
Несколько лет тому назад пишущему эти строки пришлось видеть сцену, которая показала ему, как сильна организация союза. Это было в Шанхае, в одном отеле.
Как во время завтрака, так и во время обеда под окнами отеля собиралась толпа нищих, и жалобные приставания этих попрошаек, в числе которых находилась, конечно, целая коллекция увечных, мешали нам разговаривать.
Их крики заглушали наши голоса.
По совету слуги, молодого китайца, мы, наконец, решились войти в переговоры с одним из нищих, неким Джо-Джа.
— Мы будем платить тебе по одному доллару в день, — предложил ему наш толмач, — если ты избавишь нас от своих товарищей…
— Накиньте десять центов на доллар, — ответил он нам, — и я ручаюсь, что вас не будут больше беспокоить.
— Нет, довольно с тебя и одного доллара. А иначе, мы обратимся к одному из твоих товарищей.
Угроза подействовала, и договор был заключен. Надо отдать справедливость Джо-Джа, он не брал даром денег: начиная со следующего дня, мы могли беседовать спокойно. Нищие, оглушавшие нас своими гортанными криками, исчезли точно по волшебству, и окрестности отеля можно было сравнить после этого с каким-нибудь тихим переулком в французском провинциальном городе.
Вскоре хитрый вожак запросил с нас полдоллара прибавки. Это бесстыдство нас, конечно, возмутило, и мы ответили категорическим отказом.
В тот же вечер толпа гнусливых и крикливых нищих расположилась под окнами отеля, и мы поняли, но слишком поздно, что потерянный покой стоил пятидесяти центов прибавки!
Как лечатся китайцы.
Китайцы ни за что не поверят, если доктор будет щупать пульс только на одной руке или не пропишет внутреннего лекарства, хотя бы больной нуждался только в компрессах. По их мнению, только то, что входит в человека, может его излечить.
Пусть наука движется вперед гигантскими скачками, пусть ученые открывают новые методы, — старому Китаю до этого нет никакого дела, он продолжает лечиться так, как лечился пятьсот лет тому назад.
— Я часто просиживал целое утро в крытом дворе кантонского госпиталя, около бассейна, окруженного карликовыми деревьями, где происходил прием больных, — рассказывает французский писатель Ролан Доржелес. — Неизвестно почему, меня там принимали за врача-инспектора, и часто туземные узкоглазые доктора, не знавшие ни слова по-французски, старались взглядами узнать мое мнение. Они оставались очень довольны, когда я одобрительно кивал головой.
Больной обычно садился перед ними по другую сторону стола, положив на подушки обе руки, чтобы врачу было удобнее щупать сразу пульс на обеих. Этим ограничивался весь осмотр. Ни вопросов, ни выстукивания, ни выслушивания. Доктор по одному пульсу определял болезнь и, вооружившись кисточкой, вырисовывал рецепт, неизменно прописывая настойки из лекарственных трав и порошок толченой кости… Старухе с бельмом на глазу он, как и другим, назначил отвар какого-то корня, с тою только разницей, что половину она выпьет, а другой половиной обмоет глаза.
В глубине залы, среди кучи ящиков, больных поджидает аптекарь с очками па носу и голым животом. Я никогда не мог точно узнать содержимого этих ящиков. Французский переводчик недостаточно хорошо знал китайский язык, а китаец плохо понимал по-французски. Я видел листья, корни, порошок из толченых костей для малокровных, ласточкины гнезда для чахоточных. В углу висела огромная челюсть тигра, предназначенная, кажется, для опасного больного. Здоровые поправляются, то же иногда случается и с больными. Среди этих стонущих на подстилках несчастных часто случается встретить китайца, служащего на телефонной станции или пишущего на машинке. Но это не мешает ему лечиться таким же допотопным способом, как и всем остальным.
Китайские похороны.
Даже самый скромный «кули» копит мелкие монетки, думая о гробе, в который ляжет после своей смерти. Великолепные похороны — высшее честолюбие всех жителей этой страны, славный конец существования.
Семья делает долги, которые будут угнетать оставшихся остальную часть их жизни, или же она совершенно разоряется и теряет свое общественное положение, чтобы оплатить похороны. Бывает, что иногда они откладываются на целые месяцы или даже годы из-за нужных для них приготовлений.
На похоронах богатых людей сжигают мебель, охотничье оружие, собак: в прежние времена жгли паланкины вместе с носильщиками их, теперь жгут коляски с лошадьми, великолепные автомобили. То, что составляло роскошь при жизни покойника, должно следовать за ним по ту сторону могилы.
Но китайский народ, сметливый во всех родах торговли, придумал средство удовлетворять мертвых, соразмерно с их земным комфортом, и в то же время не лишать живых столь нужных и ценных для их существования предметов.
Мебель, оружие, автомобили, домашние животные, — все это делается из картона самыми известными мастерами, которые воспроизводят оригинал с чисто китайской точностью, не забывая ни одной подробности.
Бывают похороны, стоящие 300.000 или 400.000 китайских долларов, и в них фигурируют сотни людей с значками и знаменами, разные труппы музыкантов и бесконечная процессия поддельных карет, всяких кукол и удобоносимых домов, — все это будет сожжено.
Китаец и рис.
Основой питания человечества, разделяющей его на две цивилизации, являются несомненно два злака — хлебное зерно и рис. Но европеец ошибается, воображая, что рис, как продукт питания, имеется в Китае в неограниченном количестве.
Улыбка китайца.
Рис для желтых людей самая обольстительная пища, но большинство ест его только время от времени и, если удается сделать из него ежедневную пищу, то они потребляют его в очень незначительном количестве.
