— А, ну хорошо, — ответил Сэм, хотя поездка в экипаже его почему-то не очень воодушевила. — Домой едете?
— Да, Фицуильям решил, что ему больше нечего делать в школе, — сказала я, со звоном опуская ложку в тарелку.
— Арейна, не очень понимаю, почему это тебя злит. Это мое решение и оно никого не касается — сухо проговорил граф.
— Как это решение может не касаться никого и тем более меня, между прочим, твоего друга? — спросила я, а потом недоверчиво уточнила. — Или ты меня другом не считаешь?
Граф посмотрел на меня с какой-то обреченностью и опять опустил глаза.
— А я бы у вас остался. Кормят хорошо, лечат тоже хорошо, — сказал Сэм и чуть в сторону добавил. — И ведьмы тут.
Лил улыбнулась магу. Все-таки моя подруга была лисой. Не знаю, как за столь короткое время она узнала Сэма, но безошибочно определила в нем человека способного спасти любой разговор. И я была почти уверена, что отчасти поэтому она привела его в мою палату. Сама Лил не умела так бесцеремонно отвлекать людей от важных тем.
— Вас же, ведьм, тут тридцать? — прокашлявшись, скромно уточнил Сэм у меня и
Лил.
— И еще ведьмак, — кивнула я, а он фыркнул.
— Один в поле не воин. Да, жизнь у вас тут хорошая, — потом он посмотрел на хмурого графа и вежливо добавил. — Наверное.
— Ты забыл, что у нас целый факультет боевиков, — сказала я мечтающему о ведьмах Сэму и добила. — Еще эльф и граф, оба созидатели.
Салгант с Фицуильямом что-то неразборчиво и, возможно, возмущенно буркнули, но тяжелый вздох Сэма их переплюнул.
— У меня ни шанса, я понял, — он посмотрел на меня. — Знаешь, хотел тебе при случае предложить помощь, ну как боевой подруге. Чтоб обращалась, если что. Ну там, если кто обижать будет. Но сейчас даже не знаю, что сказать. У тебя щит за пять секунд, целый факультет боевиков и созидатели.
Сэм дернул уголком губ, а я не выдержала и засмеялась.
— У меня, Сэм, никого, — честно ответила ему, злорадно думая, что это слышат все. — И ты единственный, кто мне такое предложил.
Я осторожно передала тарелку Лил и встала с постели. Невысокому для парня Сэму пришлось немного нагнуться, чтобы я его обняла.
— Я очень рад, что ты пришла в себя, — сказал он, тоже крепко обнимая. — Там, в лесу, думал, что так и останемся с тобой. Мой щит бы не выдержал. Но потом пришли ваши… А ты в обморок и так плакала. А до этого нет.
Он сбился, но продолжал обнимать, как и я его. Мы были почти незнакомы, но я тоже переживала за Сэма. И сейчас мне очень хотелось, чтобы он понял, что мы теперь не чужие люди.
— Сэм, если и тебе что-то нужно будет, ты пиши, хорошо?
— Зелье от похмелья?
— Или поговорить о рыженьких, про них всегда можно, — в тон ему с усмешкой сказала я.
Я убрала руки и он тоже, все еще улыбаясь и разглядывая меня. В глазах так и читалось, что мне бы не мешало причесаться, но в этот раз он промолчал.
— И что тут у нас такое? — вплывая в палату, с любопытством спросил Алмиэль и, пристально разглядывая графа, продолжил. — Угу, вижу. Тебя, мой мальчик, я отпустил к матери, чтобы эта милая женщина, больше никогда ко мне не подходила и сорок раз не уточняла, когда же я выпущу ее сына. Сэм, друг болезный, а ты клялся, что ляжешь в телегу и будешь соблюдать постельный режим. А у тебя такие нагрузки в виде ведьмы, нехорошо, — он покачал головой и в упор посмотрел на меня. — Милая моя, а ты должна была есть и лежать, не так ли? Салгант, к сожалению, тебя я еще не обследовал, но настаиваю на профилактической клизме. Она очень способствует прочищению мозгов. И отбивает всякое желание беспокоить пациентов.
Алмиэль выглядел очень мило в белой хламиде и торчащими из-под нее черными сапогами, но при этом воспринимался, как угроза. Особенно после того, как закрыл за собой дверь.
— Что же, думаю, раз все мы здесь собрались, самое время поговорить об отдыхе пациентов, — заложив руки за спину, он сделал несколько шагов туда-сюда в узкой палате и заговорил. — Мой каменный мальчик, тебе, как временно потерявшему силу, надо много спать, желательно целую неделю, и довольствоваться лишь улыбками прекрасных ведьм, не больше. И уж тем более не расстраивать свою прелестную матушку, чтоб мне ее больше никогда не видеть, которая тебя ждет. Знаешь ли, твое самоуправство чревато пусканием слюней, с твоей, конечно, стороны, вот с этого самого дня и примерно до сотни лет. А тебе, щуплый друг мой, лучше бы, вообще, держаться от ведьм подальше, в твоем нынешнем состоянии не потянешь, — удрученно покачал головой целитель. — Минимум две недели реабилитации и тогда можно говорить о ведьмах, не раньше. Салгант, тебе отдых не нужен, но клизму настоятельно рекомендую. Незаменимое средство ото всего, в том числе от глупости. Лилиан.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она чуть не подпрыгнула, когда услышала свое имя и сразу побледнела, представляя себе перспективу лечения от глупости.
— Милая моя девочка, ты все сделала замечательно, но сейчас у тебя сложное задание. Надо выставить этих охламонов, пока я популярно объясню Рей, что именно я имею в виду под отдыхом и под лечением. И проследи, чтобы пациенты не буянили, никаких ведьм! Особенно следи за Сэмом, он легко поддается на провокацию в виде длинных юбок. Ну и все-таки уточни у Салганта…
— Алмиэль! Прекрати. Что за балаган? — поднимаясь со стула, слишком резко для себя произнес Салгант.
— На выход, — коротко на это ответил эльф и, к моему удивлению, все направились к двери, хотя его манера вызывала бурю чувств. Хотелось и оскорбиться, и посмеяться, закипеть и, в случае графа, еще сильнее побледнеть. Но Лил даже делать ничего не пришлось, никто не высказал эльфу претензий.
Мы с целителем остались наедине, и он смотрел на меня очень неодобрительно. Почему-то сразу на второй план ушли мысли и о графе, и о том, что нашего профессора каким-то образом обнаружили среди дезертиров, и о многом другом. А вот мысли о моем лечении навязчиво приобретали трагический оттенок и даже неприятный запах.
Но никакого средства от глупости, как Салганту, мне не рекомендовали. Целитель уложил меня в постель, сам сел на стул и взял сначала одну руку, потом другую, поднялся по ним вверх и закончил обследование моей головой. Все прикосновения сопровождались волнами то холода, то тепла проходившими по всему телу. Появилась невероятная легкость, хотя мне казалось, я и так чувствовала себя превосходно.
— Теперь слушай внимательно, — вполне серьезно заговорил Алмиэль. — Ближайшие три дня тебе нельзя использовать силу, потом еще неделю нельзя исчерпывать себя до предела, это касается и магического резерва, не только ведьминской силы. Все это время, то бишь, десять дней, надо спать и хорошо есть. Никаких излишеств: попоек, боевых практик и даже свиданий с мальчиками.
Он кивнул себе и опять задумчиво взял мою руку. И я как-то успокоилась, не так страшен он был. А соблюдать его заветы проще простого, в моей жизни, вообще, что-то никаких излишеств, даже грустно стало.
— Можно спать, гулять, есть всё, что душе угодно, — он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Что-то не вижу должного воодушевления. Не нравится такой отдых? Зря, тебе без него никуда. Ты, милая моя, тащила на себе, считай, двух парней и почти откинула копытца, когда тебя доставили сюда.
— Я тащила только одного, да и то вместе с Сэмом, — ради справедливости сказал я, на что эльф слишком по-доброму улыбнулся.
— Ты вливала резерв, шептала заговоры, использовала силу, чтобы пообщаться с водой, и даже умудрилась привлечь к себе моего дятла, — спокойно перечислил целитель. — По моему мнению, лучше уж было тащить парней на себе, чем так надрываться магически. Грыжи лечить легче, так же как надрывы связок, чем дыры в ауре.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дятел? Так он ваш? Как я его привлекла? Получается, у вас есть своя ручная птица?
— Нет, конечно. Дятел не мой. Он лесной, — наставительно проговорил целитель.
— Когда мы въехали в ваше королевство, Галатэль попросил меня, чтобы птицы присмотрели за ведьмами на юге Терри. Но знаешь, в чем беда?
