Сказав это, он повернулся к ней спиной, сел за письменный стол и принялся копаться в своих бумагах. Теперь он вел себя так, как будто был в каюте совершенно один. Это вызвало в Элизабет волну злости и раздражения. Он забыл о ней, как о какой-нибудь служанке! Или нет! Он смотрит на нее, как будто она кукла! Игрушка, у которой нет ни чувств, ни прав! Ну и попала же она в ситуацию! Пленница! Настоящая пленница!
— Как это типично, капитан Бурк, что храбрые американцы выбирают для нападения беспомощные торговые суда! А еще больше геройства в том, чтобы победить женщину! — попыталась сказать она ему колкость, не в силах совладать с растущим гневом и возмущением.
Он оторвался от своих бумаг и удивленно посмотрел на нее.
— Что делать! — сказал он. — Мы маленький народ, который борется с огромной и самой могущественной империей в мире. Мы нападаем на всех, на кого можем, в любое время и в любом месте, пусть даже цель кажется совершенно незначительной.
— Почему же вы тогда не нападаете на военные корабли, если так жаждете воевать за свою свободу? — попыталась она снова съязвить.
Он выглядел уставшим.
— «Шершень» вооружен только двадцатью пушками. Да, я знаю, это гораздо больше, чем на вашем или на любом другом торговом судне. Но это наполовину меньше, чем имеет даже средний военный корабль. О, разумеется, мы атакуем королевский флот при любой возможности, когда есть хоть малейший шанс победить. Однако пока нам следует удовлетворяться тем, что есть… весьма солидная добыча. — Он снова равнодушно отвернулся к своим бумагам, а Элизабет осталась стоять, все так же пылая от возмущения.
Она была раздосадована его спокойными ответами на свои колкости, ее гнев остался неутоленным. Однако пока Элизабет рассматривала комнату, ей пришла новая мысль: интересно, где она будет спать? С того момента, когда закончилось сражение, прошло, наверное, несколько часов, и, должно быть, скоро уже полночь. Через некоторое время капитан Александр Бурк покончит со своими бумагами и отправится спать. А она? Ей показалось, что ответ ей известен, и новый приступ ужаса охватил ее. Эта ночь будет для нее сплошным кошмаром. Оказаться с постели с этим грубым, черствым человеком, который обращается с ней, как с куклой, насмешливо и холодно? Неужели недостаточно испытаний за последнее время?
Но ей не пришлось долго теряться в догадках. Уже через несколько минут, сделав какие-то пометки в бумагах длинным гусиным пером, Бурк с шумом отодвинул от стола кресло и встал. Совершенно не обращая внимания на Элизабет, он принялся расстегивать пуговицы своей белой шелковой рубашки. Элизабет пронзительно вскрикнула, что заставило его наконец к ней обернуться.
— Что… что вы делаете? — спросила она в замешательстве.
— Раздеваюсь. Ты что-нибудь имеешь против?
— Пожалуйста… — начала она, но он не дал ей закончить фразу.
— У меня нет намерения насиловать тебя сегодня ночью, если ты этого боишься, — сказал он нетерпеливо. — У меня только что был тяжелый, трудный бой, и я просто собираюсь пойти спать. Ты можешь лечь рядом со мной в постель, если хочешь, а можешь спать на кресле в углу. В данном случае это не имеет значения. — Он усмехался. Ситуация его явно веселила. — Если я захочу взять тебя, Элизабет Трент, то сделаю это после того, как хорошо отдохну, так сказать, в полной силе. Поверь мне, сегодня ночью ты в полной безопасности.
Элизабет решительно направилась в угол и уселась в кресло с прямой спинкой. На нем было очень неудобно сидеть. Она изо всех сил старалась не смотреть на мужчину, который раздевается в ее присутствии.
— Я не хочу испытывать судьбу, — сказала она ему, опустив глаза, изучая мокрое пятно на полу.
Он засмеялся.
— Имей в виду, моя милая, ночью будет довольно холодно, и к утру ты замерзнешь, если выберешь кресло.
Элизабет не удостоила его ответом и только пожала плечами. Он затушил стоящую на столе лампу и улегся на свою огромную постель. Элизабет решилась поднять глаза. В комнате было темно, как в яме, она не могла разобрать ничего, однако хорошо слышала, как он ворочается в постели, лежа на чистой простыне, укрытый толстым одеялом. Элизабет ненавидела его еще больше за то, что ему теперь так хорошо. Попытавшись поудобнее разместиться в жестком кресле, она еще сильнее почувствовала боль во всем своем измученном теле. Как мало это кресло пригодно для того, чтобы в нем спать! С безнадежной тоской она грезила о теплой и мягкой постели. Просидев без сна в скованной позе примерно полчаса, Элизабет почувствовала, как по ее спине прошел озноб. В каюте не было слышно ни звука, мужчина в кровати перестал ворочаться, его дыхание стало спокойным и ровным. Тогда потихоньку, боясь вздохнуть или случайно выдать себя громким звуком, она выбралась из кресла. Пол слегка поскрипывал, когда Элизабет осторожно начала продвигаться к кровати и очень медленно, поминутно замирая и прислушиваясь, улеглась наконец на ее свободном конце. Платье она, разумеется, не снимала, однако все так же медленно и осторожно начала натягивать на себя шерстяное одеяло и тяжелое лоскутное покрывало. Потом закуталась во все это до самого подбородка и с радостью почувствовала, как по телу заструилось расслабляющее тепло. С другого конца кровати не было слышно ни звука, лежащий там мужчина ничем не выдавал своего присутствия. Их тела не соприкасались, однако она очень хорошо ощущала его присутствие. Ноздри щекотал чужой, крепкий, мужской запах. Вдруг в темноте раздался голос, хриплый и пугающе близкий. Она замерла в ужасе.
— Каким образом ты порвала свое платье, Лиззи? — спросил он мягко.
Элизабет почувствовала себя в ловушке.
— Один… один мужчина на корабле… Хокинс… попытался… — Она с трудом подбирала слова, запинаясь и поминутно останавливаясь. — Он напал на меня как раз перед тем, как появился ваш корабль, — шептала она.
— А, Хокинс? — его голос был странно спокойным.
Кровать скрипнула, Элизабет напряглась еще больше, однако мужчина только повернулся на другой бок. Она слышала, как он поправляет одеяло, а потом снова его дыхание стало ровным и спокойным.
Элизабет с облегчением вздохнула. Наконец-то он уснул. Кажется, сегодня она в безопасности, хоть ночь сможет поспать в теплой уютной постели. Это ложе было гораздо просторнее и мягче, чем та походная кровать, на которой она спала в течение десяти дней. Теперь ее тело отдыхало в этой мягкой постели. Она знала, что на самом деле следует быть начеку, ибо положение было опасным. И даже более того: невозможно себе представить, какие новые испытания готовит ей следующий день. Однако непонятно почему она себя чувствовала до странности спокойно и умиротворенно. Дыхание спящего рядом с ней мужчины действовало на нее чрезвычайно благоприятно, постепенно страх и волнение начали отпускать, и девушка погрузилась в глубокий, здоровый сон без сновидений.
