— Ну с девчонками… — согласился Петька. — Не пойму я, как ты с ними вообще болтаешь?
— Со мной же ты разговариваешь? Вот и с ними так же. Что здесь сложного? – пожал плечами Филька.
— Может, тебе не сложно, а мне сложно. Научи меня, как надо с самого начала! — потребовал Мокренко.
Мимо пробегал пятиклассник из их школы, и Петька, не удержавшись, дал ему пинка.
— В смысле знакомиться, или если уже знаком? — уточнил Филька.
— Если знакомишься. Я вчера подошел к одной телке у клуба и говорю ей:
«Привет, блин! Я Петька! Чего-то я тебя раньше тут не видел!»
— А она тебе? — заинтересовался Филька.
— Она говорит: «И не увидишь больше!» Повернулась и ушла. — уныло признался Мокренко.
— И правильно сделала. Как с тобой можно нормально разговаривать, когда ты через каждые два слова, то «блин», то «черт», то «телка», а то еще чего-нибудь похлеще? Поставь себя на место девчонки. К тебе походит амбал с нечищенными зубами, толкает тебя в плечо и говорит: «Блин, откуда ты здесь взялся? Ну что бычок, хочешь со мной дружить? Давай свой телефон!» Захочешь ты с таким дружить? И девчонка тоже не хочет.
Мокренко вздохнул.
— Я что, виноват, что у меня по-другому не выходит? Давай так. Ты научи меня каким-нибудь словам. Я их запишу и выучу.
— Ладно, — согласился Филька. — Только учти, что слова для каждой девочки свои и надо действовать по ситуации.
Хитров уселся на забор хоккейной площадки, а Мокренко, присев на корточки и достав тетрадь, приготовился писать.
— Вариант классический. Связан с погодой. Допустим, дождь, а девочка без зонта. Ты говоришь ей: «Ты же вымокнешь! Хочешь дойти под моим зонтом?»
— А если у нее есть зонт, а у меня нет? — спросил Мокренко.
— Тогда наоборот. Ты спрашиваешь: «Ты не возражаешь, если я тоже спрячусь под твоим зонтом?»
Спрыгнув с забора, Филька заглянул Мокренке через плечо и засмеялся:
— Эх ты, голова! «Зонтом» пишется через «о», а не через «зантом».
— Неважно, я же для себя пишу! — заявил Петька. — А если вообще дождя нет?
— Хм, это задача посложнее, — задумался Филька. — Тогда говоришь что-нибудь неожиданное. Допустим: «Ты знаешь, что в феврале сорок два дня?»
— Почему сорок два? — заинтересовался Петька.
— Вот и она спросит: «Почему?» С этого и завяжется разговор! — объяснил Хитров.
— А я что отвечу, если она спросит «почему»?
— Ты ответишь: «Потому что в марте тридцать восемь!» или что-нибудь другое, тоже неожиданное. И, главное, не забывай быть доброжелательным и постарайся девочку заинтересовать или развеселить.
Мокренко, от усердия приоткрыв рот, записывал, не обращая внимания на грамматику и знаки препинания.
— А какие еще способы есть, если без погоды? — жадно спросил он.
— Разные, — сказал Филька. — Допустим, музыкальный. Спрашиваешь: «Тебе какая музыка нравится?» или литературный: «Ты какую книжку сейчас читаешь?»
Есть еще киношный: «Ты смотрела «Семнадцать мгновений весны»? А какой фильм ты любишь?» или компьютерный: «Ты на компьютере умеешь работать? Хочешь я тебя научу?» или спортивный: «Ты любишь на велосипеде кататься?», или школьный:
«Как ты думаешь, что у меня будет по русскому в четверти, если у меня в журнале пятнадцать троек, четыре двойки, тринадцать четверок и четыре пятерки?»
Филька так увлекся, придумывая новые способы знакомства и разговора с загадочным противоположным полом, что забывал проверять, успевает ли Петька записывать. Он вспомнил о Мокренко только тогда, когда услышал, как тот бормочет под нос, водя ручкой по бумаге: «Ти-бе ка-ка-я му-зы-ка нра-ви-ца?»
— Тьфу ты! Вот ты где застрял! — огорчился Хитров. — Ладно, надоело мне с тобой возиться! Учи пока то, что уже записал, а с завтрашнего дня начинай тренироваться.
— Как тренироваться? — испугался Мокренко.
— А так! Ты подойдешь после школы к какой-нибудь девочке и попытаешься с ней познакомится. Идет?
Мокренко побурел от напряжения, набычился и кивнул. Целый вечер он зубрил и повторял фразы: «Тебе какая музыка нравится?» и «Ты знаешь, что в феврале сорок два дня?» Ночью Петька ворочался во сне. Ему снились хохочущие девчонки показывающие на него пальцами. Девчонки разрастались, сливались в общий шар из которого проглядывало недовольное лицо классной руководительницы Марии Владиславовны.
Утром Мокренко встал, впервые в жизни позавтракал без аппетита и, как на заклание, потащился в школу.
— Выучил? — спросил его Филька.
— Угу! — безрадостно кивнул Петька.
— К тренировке готов?
Мокренко сглотнул слюну и снова кивнул.
— Отлично, — хлопнул его по плечу Хитров. — Сразу после занятий пойдем и покажешь класс!
Едва закончились уроки, Филька схватил вяло упирающегося Петьку за рукав и потащил его на улицу. Они отошли от школы на пару кварталов и остановились в тени большого клена.
— Вон девчонка идет! Начинай! — Филька кивнул на проходившую мимо девочку лет тринадцати.
— Не-а, я не готов. И эта мне не нравится! — заартачился Петька.
— А, по-моему, симпатичная! — пожал плечами Филька.
За следующие полчаса мимо них прошло около двадцати девчонок, и ни одна Мокренке не понравилась.
— По-моему, ты просто трусишь! — заявил наконец Хитров, когда мимо них прошествовала настоящая красавица, а Петька вместо того, чтобы знакомиться постарался отодвинуться за куст.
— Нет, не трушу!
— Вот и хорошо. Тогда будешь знакомиться с первой, которая пройдет! Если нет, тогда я ухожу! У меня нет времени здесь с тобой торчать! — твердо сказал Филька.
Минут через пять из-за угла дома показалась тоненькая, симпатичная девочка с короткой стрижкой. Хитров решительно вытолкнул Мокренко из-за дерева.
Петька, неклюже переваливаясь, как борец сумо, протопал по газону и перегородил девочке дорогу. Та с испугом остановилась и уставилась на толстого парня.
— Ты… ну… это… — смущаясь, начал Петька.
— Тебе чего? — спросила девочка.
Мокренко еще больше побурел, набрал побольше воздуха и неожиданно для себя выпалил:
— Закурить не найдется?
— Не курю! — сказала девочка.
— Тогда извини! Ошибочка вышла. Я пошел, — и Петька поспешно ретировался под клен, где его ждал Хитров.
— Чего на тебя нашло? — спросил Филька.
— А иди ты со своими прогнозами погоды! Не нужны они мне! — крикнул Мокренко и, схватив свою сумку, умчался.
— Вот тебе и Дон Жуан де Мокренко! — Филька посмотрел ему вслед присвистнул и пошел в другую сторону.
Рассказ двадцать первый
ХИТРЫЙ МАНЕВР
В феврале в школе проводился лыжный забег на дистанцию в десять километров. Учитель физкультуры Андрей Тихоныч выбрал для состязания Устюжинский лес, где была хорошая лыжня, и отметил трассу привязанными к деревьям красными лоскутами.
Ребята выстроились у отмеченного старта, а Андрей Тихоныч, уперевшись животом в лыжную палку, давал последние инструкции:
— Внимание, 7 «А»! Чтобы вы не толпились на старте и не мешали друг другу я разделил класс на две группы. Вторая группа стартует через две минуты после первой. Предупреждаю, с лыжни не сходить! Лес тянется на сотни километров.
Если заблудитесь, вертолет придется вызывать. Был уже год назад такой случай раз-два и в дамках!
— А вы с нами не побежите, Андрей Тихоныч? — спросила Анька Иванова.
— Мне нельзя. Я руковожу!
Учитель вытащил из кармана стартовый пистолет и, крикнув:
«Приготовились!», выстрелил в воздух, одновременно включив секундомер. Ребята из первой группы рванулись вперед, норовя занять выгодное место на лыжне и сразу на старте обогнать соперников.
— Андрей Тихоныч, можно я из пистолета бабахну? — стал просить Антон Данилов, входивший во вторую группу.
— Размечтался! Закатай губу! — сказала Анька.
Учитель оглянулся на нее и нахмурился:
— Ты еще здесь, Иванова? Ты же была в первой группе!
— Ой, я забыла! Можно я буду во второй? — спохватилась Иванова.
Убедившись, что разноцветные куртки ребят скрылись за деревьями, Андрей Тихоныч вновь поднял пистолет. «Приготовились! Пошли!» — крикнул он и нажал на курок.
Вторая группа устремилась вперед. В нее, кроме Антона Данилова и присоединившейся Аньки, входили еще Филька Хитров и Петька Мокренко.
Антон, надеясь всех опередить, попытался идти коньковым ходом, но вокруг лыжни был глубокий снег, и Данилов моментально зарылся носом в сугроб.
— Эх ты, валенок! Разве по такому снегу коньковым ходят? — фыркнула Анька Иванова. Она посмотрела на свои пустые руки и охнула:
— А где мои палки? Ой, я их на старте забыла! Подождите меня, я сейчас вернусь!
— Как же, буду я ждать! Время-то назад никто не засечет! — Антон Данилов отодвинул выше на лоб вязаную шапку и умчался вперед.
