нежелательного элемента, не произведет к переменам в системе как в целом.
Трудности в понимании системы «человек» лежат в двух направлениях. Во-первых, мы встречаемся с той же трудностью, что и с пониманием концепции системы на уровне здравого смысла. Оно требует мышления в терминах процессов и отказа от старинной модели причин и следствий. Во-вторых, для большинства людей трудно принять идею сил, стоящих за явным поведением. Позвольте мне привести очень простой пример. Если вы увидите кричащего человека с покрасневшим лицом, вы скажете: «Он сердится», и это будет верное высказывание. Но если вы вникнете в систему более глубоко, вы можете сказать: «Этот человек испуган», а если еще глубже, то можете решить: «Этот человек чувствует себя беспомощным». Все три заключения правильны; однако мы сталкиваемся с различной степенью релевантности, поскольку только одно утверждение – «Этот человек чувствует себя беспомощным» – близко к тому основополагающему факту, который я рассматриваю: пока я вижу человека как рассерженного, я вижу только поверхностный феномен.
Мотивирующие силы часто оказываются бессознательными. Например, вы видите служащего за окошком почтового отделения. Как раз пробило шесть; еще три человека ждут своей очереди, но служащий закрывает окошко. Если вы хороший наблюдатель, вы заметите на его лице мгновенный проблеск удовлетворения тем фактом, что этим троим придется уйти, не купив марки. Служащий этого не осознает, но происшествие может намекнуть вам на то, что в совершенно иной ситуации – например, при режиме террора – этот человек мог бы оказаться палачом-садистом. Садистская тенденция может явно обнаружиться в обстоятельствах, позволяющих проявлять ее совершенно открыто и даже, возможно, найти поощрение. Здесь мы снова видим, что определенная сила, как, например, садистское желание, остается едва ли проявляющейся в действиях или осознаваемой, но в определенных обстоятельствах может стать могущественной в системе конкретного человека.
Еще одним элементом этого анализа системы «человек» является то, что она относительно предсказуема. Возможно, лучше было бы сказать «характер», а не «человек-система», поскольку все мы знакомы с тем, что понимается под «характером». Кроме того, даже люди, не являющиеся профессиональными психологами, научены опытом считать, что характер человека не идентичен демонстрируемому им поведению и тем более тому, что он сам о себе думает. На самом деле, когда мы судим о людях, мы исходим не из того, что они делают в этот момент, а из интуитивно понимаемых сил, которые, как мы считаем, могут позднее выйти на поверхность при определенных обстоятельствах. Конечно, даже при величайшем знании о человеке, которое может у вас быть, невозможно с уверенностью предсказать его будущее поведение – только с некоторой вероятностью. Однако хотя мы не можем предсказать будущее поведение отдельного индивида, мы можем предвидеть будущие действия масс, если знаем структуру характера, общую для целой группы.
В качестве примечания полезно вспомнить о том большом интересе, который мы в 1932 году испытывали в отношении реакции рабочих и служащих на Гитлера, если и когда он придет к власти. Насколько были известны их мнения, они были почти на сто процентов против нацизма, однако мы были убеждены, что все зависит от относительной силы авторитарных и антиавторитарных сил в структуре их характера: будут ли они бороться с Гитлером, станут ли сами нацистами, как только Гитлер победит, или постараются выжить, не будучи ни активными противниками, ни ярыми приверженцами Гитлера. Мы смогли приблизительно предсказать процент индивидов, которые выбрали бы один из трех вариантов, анализируя структуру характера этих групп.
Мой главный тезис сводится просто к тому, что анализ системы «человек» должен стать составной частью анализа системы «предприятие» или системы «общество». Другими словами, наука о человеке должна сделаться одной из управленческих наук. Даже если мы не придем к согласию о возможности выработки объективно обоснованных ценностей на основании знаний о человеке, остается несомненный факт: мы просто не будем знать, что мы делаем при планировании, если не поймем систему «человек» и не включим ее в социальную и организационную системы. Иначе говоря, мы занимаемся анализом социальной системы без учета одной из самых важных подсистем. Кроме того, как только мы поймем систему «человек», трудная проблема определения универсальных объективно обоснованных ценностей может несколько утратить свою важность. Даже если мы не согласимся относительно правомерности системы рациональной этики, мы можем прийти к общему ответу на вопрос о том, что делает для человека определенная система управления. Как только мы осознаем последствия нашего планирования для человека, мы сможем решить на основании этих последствий, предпочитаем ли данную цель планирования и метод управления другим. Последствия – и это очень важный момент – могут быть поняты только при изучении системы «человек» в рамках социальной системы, на которую ориентировано планирование. Без знаний о человеке мы можем счесть результаты оправдывающими наш излюбленный метод планирования, но это будет фикцией. Впрочем, важно не ограничиваться вопросом: «Каковы последствия для поведения человека во время семи-восьми часов работы определенного способа планирования или управления?», но также задаться вопросом: «Каковы эти последствия для поведения человека вне рабочей ситуации?»
Подумаем о характерном примере: «синий воротничок» на монотонной работе. Ему скучно, неприятно, он сердится. Работа не доставляет ему удовольствия, но он компенсирует свое неудовольствие от работы потреблением, которому он может отдаться после работы, когда он уже устал, или в выходные. Впрочем, его потребление ограничено, и это его раздражает. Он живет в мире, где рекламируется гораздо больше того, что он в состоянии потребить. Несмотря на прекрасный по сравнению с рабочими в остальном мире уровень жизни, субъективно он довольно стеснен в потреблении. Мы слышим, как он жалуется на налоги, на поселившихся по соседству негров или на боязнь потерять работу. Как отражаются его скрытое возмущение и гнев на его отношениях с женой и с детьми? Как отражаются они на выполнении им функций гражданина? Не попадет ли он со временем в ситуацию, когда легко станет жертвой демагога, который воспользуется его возмущением в целях, не имеющих ничего общего с интересами этого синего воротничка? Я хочу сказать, что если вы добились определенного эффекта в системе труда, вам может казаться, что вы вполне успешно управляете ею, но вы при этом можете создать дефекты в системе «человек», как индивидуальные, так и социальные, которые перевесят достигнутые положительные следствия для управления и производства. Только вдумчивое и аналитическое изучение структуры человека может показать действительный общий эффект определенного вида планирования и управления.
Со временем, конечно, вы можете прийти к концепции норм, объективно обоснованной с точки зрения, вполне знакомой тем, кто занимается системами. Если вы спросите, каково оптимальное функционирование системы «человек», вы
