По Платону, высшая цель и назначение человека — это восхождение его духа по ступеням познания от мира призраков к миру Истинного Бытия, миру идей. Это приобщение к идеальному миру, согласно Платону, возможно лишь потому, что мы сопричаст-ны Вечной Высшей Идее, которая создает космос. Она, то есть Бог, превыше всякого бытия, превыше рассудочного мышления. Душа человека — дитя Бога, она приходит из горнего мира и туда возвращается после смерти тела.
Если для брахманизма или буддизма путь спасения заключался в презрении жизни, в аскетизме, то для Платона и других греческих философов он заключался в познании, в мышлении, в науке. «Без знания геометрии не входи», — гласила предостерегающая надпись над входом в школу метафизики. Погружение в мир математических закономерностей, изучение вечного круговорота мироздания есть, с точки зрения эллинского философа, дело благочестия, истинное богослужение. Благодаря этому греческая религиозная мысль навсегда ограничила сферу своего влияния кружками и академиями. В ней не было той теплоты и любви, которая светилась в гимнах Эхнатона и в стихах индийской Риг-Веды. Эта мистика была, подобно мистике Упанишад, сокрыта от взоров непосвященных. Вместе с Буддой и Лао-Цзы, эллинская философия объявила понятия добра и зла человеческими понятиями, безразличными с точки зрения Вечного Бытия. Брахма и гераклитовский Логос — равнодушные к совершаемым на земле деяниям сущности. Платон объявлял наш мир наилучшим из миров, считая все существующее разумным и необходимым. Это уже как бы возвращение философской мысли к древнему магическому, ритуальному миросозерцанию. Космос и человеческая история вновь рисуются как величественная картина вечно вращающегося исполинского колеса, где ничто не требует изменения, где все прекрасно и находится на своем месте, где, следовательно, нет места и подлинному творчеству человека. Под конец жизни Платон пришел даже к мысли о справедливости рабовладения и провозглашению вечности и неизбежности совершенства в жизни человеческого общества.
Таковы были наиболее яркие попытки великих умов древности решить мировые загадки. Ощупью, как бы вслепую, двигался человеческий разум в поисках Истины. Эти усилия были подобны взлетам и падениям волн у прибрежной скалы. Сначала человек слышит голос Божий, раздающийся среди величия и многообразия тварного, природного мира, он устремляется за Ним, но в конце концов теряет Бога и начинает обоготворять тварь. Когда он начинает чувствовать тщету этого языческого обоготворения, он отвергает мир, материю, природу во имя аскезы и самоуглубления, чтобы услышать голос Вечности в глубине своего сердца. Но на этом пути его подстерегает трагедия глубокого противоречия между верой в богозаданность мира и мироотрицанием. Это противоречие подтачивает самые корни мироотрицающего воззрения на жизнь. Только религия, в которой глубокая духовность органически слилась бы с верой в высшую ценность мира в жизни, которая мироотрицание заменила бы мироосвящением, только такая религия могла открыть путь к Истине.
Эту религию мы находим в Ветхом Завете, в вере библейских пророков. Пророки были подлинными предтечами христианства. Хронологически их выступление совпадает с проповедью большинства других учителей человечества, и так же, как последние, они выступают с резкими обличениями против магического понимания жизни и богослужения. Они созерцали Бога как Силу, созидающую мир, и как высший Абсолютный принцип бытия, как совершенное Добро и как надмирный Разум. Они были далеки от того, чтобы считать материю, природу иллюзией, их учение было слишком жизненным для этого. Но зато в каждом явлении они видели руку Божию. Они видели Бога, царящего над множественностью мира, как высшее безусловное Единство, то есть как Личность.
Наиболее важной чертой учения пророков был динамизм, непризнание за действительностью характера совершенства и законченности. Они осмыслили жизнь как творчество, как целеустремленное движение к грядущему вечному Царству Мессии, к высшему благу, когда исчезнут зло, страдание, смерть и заблуждения. Это движение мира к Царству Будущего возможно лишь благодаря истинному Завету, то есть Союзу, заключенному между человеком и Богом, и таким образом исторический процесс становится процессом богочеловеческим, подготовляющим явление в мир реального Богочеловека.
Цивилизованный мир древности смог познакомиться с учением ветхозаветной религии лишь века спустя после самой проповеди пророков, в эллинистическую эпоху, когда стерлись национальные границы. В это время греки уже молились в египетских храмах, буддийские миссионеры проповедовали в Афинах, эллинская философия находила последователей на Востоке.
Еще больших масштабов это религиозное смешение достигло после того, как хозяином положения в античном мире стал Рим. Небывалые социальные и культурные сдвиги, возникновение новых отношений между народами, подавляющая власть империи, встреча религий и мировоззрений — все это не могло не отразиться на духовном состоянии человечества. Наступал час великих разочарований и великих надежд.
Перед пришествием Христовым в языческом мире, мире, который так долго блуждал, пытаясь своими силами достичь Бога, проснулась небывалая жажда спасения и искупления. Казалось, язычники смогли на мгновение взглянуть глазами Исайи и Иезекииля. Вергилий в своей IV эклоге возвещал о рождении Младенца, Который явится основателем новой эры. Другой античный писатель говорил, что только Бог может спасти гибнущий мир. Превратно истолковывая слухи об иудейском мессианизме, люди говорили, что из Иерусалима выйдет завоеватель, который покорит мир. Персы говорили о грядущем Сыне Солнца, который ниспровергнет Аримана и все мировое зло; индусы ждали Аватару — всеобщего спасителя…
И вот в темном небе загорается необыкновенная звезда. Как вестник о свершившемся Боговоплощении сияет она, избранница среди ночных светил. Ее видит Восток и Запад, она проходит свой путь над землей… Сколько глаз устремлялось к ней, и сколько сердец трепетало в предчувствии близости великого Грядущего! И вот три мудреца постигают ее тайну и отправляются в далекий путь, чтобы приветствовать Новорожденного Царя и Владыку Мира…
Вот склонились эти люди перед убогой колыбелью Младенца. Долгой и томительной была их дорога; быть может, не раз они сбивались с пути, быть может, тучи скрывали Звезду-путеводительницу… Но вновь и вновь сверкала она перед ними как властный призыв, и они поднимались и шли дальше. Труден был их путь. Труден был путь и всего человечества к вифлеемской пещере. Духовным подвигом, напряженным и неустанным, стяжал истину языческий мир; извилистыми и тернистыми дорогами шел он ко Христу, руководясь лишь тем, что мы называем естественным откровением. Но, наконец, путь окончен, волхвы достигли своей цели. Перед ними не сверкающий дворец, а маленький домик в провинциальном городке. Здесь они падают на колени перед Младенцем, перед тем, Который потом произнесет знаменательные слова о всем языческом мире: «Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь».
Свящ. А. Мень ЖМП. 1962. № 1. С. 60–67
РАСИЗМ ПЕРЕД СУДОМ ХРИСТИАНСТВА
Мы, люди XX столетия, перед глазами которых прошло столько ужасающих картин человеческой жестокости и несправедливости — жесточайшие войны, угнетение и эксплуатация разных народов, — не можем не задавать себе вопроса: каковы причины этих ужасных фактов? Ведь, несмотря на значительный рост населения нашей планеты, специально изучавшие этот вопрос ученые с очевидностью доказали, что в настоящий момент ресурсы земли могут с избытком прокормить и обеспечить человечество. Следовательно, на пути к достижению свободы, справедливости и мира на земле стоят исторически сложившаяся несправедливость социального устройства и заблуждения человека. Среди разных заблуждений на одно из первых мест в последнее время выдвинулась расистская идеология, принятая на вооружение нацистами, фашистами и другими темными силами, появившимися на мировой арене в нашем столетии. Благодаря им расистские «теории» превратились в каннибальскую практику, принесшую миру неисчислимые страдания, погубившую миллионы невинных жизней, посеявшую страх и недоверие между народами на многие годы.
Церковь не остается и не может оставаться равнодушной перед лицом этого позорного явления. Ее учение не оставляет места расизму, и во все времена она поднимала голос в защиту единства человеческого рода и равенства всех людей перед Богом. Пытаясь избежать столкновения с христианством, расисты намеревались представить расовую проблему как проблему исключительно научную, относящуюся к иной, нежели религия, сфере, а учение о неравенстве рас объявили последним словом науки. Однако и наука выступила против расизма, убедительно показав, что его принципы, исходные посылки и методы ничего общего с истинной наукой не имеют. Таким образом, расизм предстал перед всем миром как человеконенавистническая идеология, как самое зловещее, демоническое проявление падшей души — идеология, враждебная как христианству, так и науке.
