Рэбу повезло, — у них с Сарой была именно такая любовь. Благодаря преданности и самоотверженности каждого из них она пережила трудности, с лихвой выпавшие на их долю. Рэб не раз повторял новобрачным: «Главная разница между браком и браком в том, какое значение ты вкладываешь в это слово».
И еще, когда приходилось к слову, Рэб любил рассказывать анекдот о человеке, который пожаловался своему врачу, что его жена, рассердившись, становится историчной. «Вы хотите сказать, истеричной», — поправил его доктор. «Нет, именно историчной, — сказал мужчина. — Она тут же перечисляет все истории из нашей совместной жизни, когда я сделал что-то не так!»
Рэб, разумеется, знал, что супружество — «организм» уязвимый и хрупкий. Случалось, что он венчал молодого человека и девушку, потом их брак распадался, и он уже венчал каждого из них с другим партнером.
— Мне кажется, в наше время люди ждут от супружества слишком многого, — говорил Рэб. — Они ожидают совершенства. Каждая минута их брака должна быть блаженством. Но это встречается только в кинофильмах или телешоу. В жизни все иначе. Сара верно сказала: «Двадцать минут здесь, сорок минут там», а вместе эти минуты выливаются в нечто прекрасное. Трюк заключается в том, чтобы не посылать все к черту, когда что-то не ладится. Нет ничего страшного ни в том, что супруги спорят, ни в том, что один другого беспокоит или понукает. В этом тоже проявляется их близость. Но радость, которую ты получаешь от этой самой близости, — то, что ты чувствуешь, когда смотришь на своих детей или, проснувшись утром, улыбаешься своей жене, и она улыбается тебе в ответ, — эта радость по нашей традиции и есть благословение. А люди об этом забывают.
— Почему же они об этом забывают?
— Потому, что фраза «взять на себя обязательство» приобрела совсем иное значение. Я помню еще те времена, когда ее употребляли в самом положительном смысле. Тем, кто выполнял свои обязательства, восхищались. Это был надежный и преданный человек. Теперь же обязательств стараются избегать. Зачем себя ими связывать? Между прочим, то же самое происходит и с верой. Зачем постоянно посещать службы или выполнять все правила? Это же стесняет. Зачем брать обязательства перед Богом? Мы будем обращаться к Нему, когда Он понадобится нам, или благодарить Его, когда у нас все хорошо. Но брать на себя обязательства? Это требует постоянства и преданности, — как в вере, так и в супружестве.
— А если не брать на себя обязательства? — спросил я.
— Можно и не брать. Но тогда и не получишь того, что к ним прилагается.
— А что к ним прилагается?
— А-а, — улыбнулся Рэб. — К ним прилагается счастье, которого в одиночку не найти.
Несколько минут спустя в комнату вошла Сара, одетая в пальто. Ей, как и мужу, было уже за восемьдесят. Она носила очки, у нее были густые с проседью волосы и обезоруживающая улыбка.
— Ал, я иду в магазин, — сказала она.
— Хорошо. Нам будет не хватать тебя. — Рэб сложил руки на животе, и они с минуту, улыбаясь, смотрели друг на друга.
Я подумал об их преданности друг другу, которой уже перевалило за шестьдесят. И еще о том, как часто ему теперь приходилось на нее полагаться. Я представил, как вечером они сидят на краю постели и держатся за руки. «Счастье, которого в одиночку не найти».
— Я хотел у тебя что-то спросить… — начал Рэб.
— Спрашивай.
— Ну… я уже забыл.
— Так, — рассмеялась она. — На ваш вопрос я отвечаю: «нет».
— А может быть, все-таки «да»?
— А может быть, и да.
Она подошла к нему и игриво пожала ему руку.
— Что ж, было очень приятно познакомиться.
Рэб рассмеялся:
— И мне тоже.
Они поцеловались.
Не знаю насчет сорока дней до рождения, но в эту минуту я не удивился бы, если бы с небес прокричали их имена.
Ребенком я был уверен, что никогда не женюсь на девушке другой веры.
Став взрослым, я именно так и сделал.
Поженились мы на Карибских островах. На закате солнца. Погода была теплая, ласковая. Ее родные прочли отрывки из Библии. Мой брат и моя сестра спели забавную величальную песню. Я разбил каблуком стакан. Поженила нас местная женщина-судья из магистрата: она произнесла над нами свое собственное благословение.
Исповедуя разные веры, мы пришли к полюбовному соглашению: мы будем поддерживать друг друга, и мы оба будем ходить и на ее, и на мои религиозные обряды и праздники. И хотя во время некоторых из моих молитв она не произносит ни слова, а я молча пережидаю некоторые из ее молитв, мы оба говорим: «Аминь».
И все же время от времени мне бывает не по себе. Когда она чем-то расстроена, то просит помощи у Иисуса Христа, а я слышу ее тихую молитву Ему, и в эти минуты я чувствую отчуждение. Когда женятся люди, исповедующие разные религии, то переплетаются их истории и традиции, а их рассказы о Святом причастии соседствуют с фотографиями, сделанными на бар-мицве. И хотя моя жена порой повторяет: «Я тоже верю в Ветхий Завет, — мы не такие уж и разные», на самом деле — мы разные.
— Вы сердитесь на меня за мою женитьбу? — спросил я Рэба.
— Почему я должен сердиться? — ответил он. — Разве гнев может чем-то помочь? Твоя жена — чудный человек. И, насколько я понимаю, вы друг друга любите.
— Но как это можно примирить с вашим служением?
— Ну, если бы ты однажды пришел ко мне и сказал: «А знаете, моя жена хочет перейти в иудаизм», я бы не расстроился. А пока что… — И Рэб запел: — А пока что все мы будем жить в согла-асии…
ЖИЗНЬ ГЕНРИ
Время от времени я невольно сравнивал Рэба и пастора Генри. Оба любили петь. Оба умели проповедовать. Пастор Генри, как и Рэб, всю свою карьеру был привязан к одной-единственной конгрегации и всю жизнь был женат на одной и той же женщине. И, как у Альберта и Сары Льюис, у Генри и Аннеты Ковингтон было две дочери и сын; и та, и другая пара потеряли ребенка.
Но на этом сходство между ними не заканчивалось.
Генри, к примеру, встретил свою жену вовсе не на собеседовании. Он впервые увидел Аннету, когда она играла в кости с его старшим братом.
— Эй, шестерка, давай! — выкрикнула она, бросая кости на ступеньку крыльца. — Шестерку! Хочу шестерку!
Аннете тогда было пятнадцать, ему шестнадцать, и он тут же влюбился в нее без памяти, — ну прямо как в мультфильмах, когда стрела амура со свистом пронзает твое сердце! Вы скорее всего сочтете, что игра в кости неромантична и что встретить свою единственную любовь при подобных обстоятельствах не очень-то подобает священнослужителю. Но когда Генри в девятнадцать лет уводили в тюрьму и он сказал Аннете: «Ты вовсе не обязана ждать меня семь лет», она ему ответила: «Даже если бы тебя забирали на двадцать пять, я все равно дождалась бы тебя».
Во время его тюремного заключения Аннета каждый выходной около полуночи садилась в автобус и шесть часов катила в нем на север штата Нью-Йорк. Она приезжала в тюрьму к восходу солнца, и как только начинались часы свиданий, она была рядом с Генри: держала его за руку, играла с ним в карты и беседовала до последней минуты дозволенного свидания. Несмотря на то что Аннета много работала, она почти не пропускала ни одного выходного. Генри ждал этих свиданий, и она знала, что только так может поддержать его дух. Однажды в тюрьме Генри получил письмо от матери, в котором она написала ему: «Если ты расстанешься с Аннетой, то скорее всего найдешь себе другую женщину, но жены тебе не найти никогда».
Когда Генри освободили, они поженились, — скромная церемония в церкви Морийя. В то время Генри был стройным, высоким и привлекательным, у Аннеты волосы были уложены в косички, и на свадебной фотографии она улыбается во весь рот. Сама свадьба проходила в ночном клубе «Созвездие Стрельца». Они провели выходной в гостинице в районе Гармент[19]. А в понедельник Аннета уже вышла на работу.
Ей тогда было двадцать два. Генри — двадцать три. В течение следующего года у них умер ребенок, они потеряли работу, а зимой у них в квартире взорвался паровой котел, и вскоре с потолка уже свисали сосульки.
А потом начались настоящие беды.
Рэб говорил, что хороший брак не разрушат никакие невзгоды, и брак Генри с Аннетой они не разрушили. Но с самого начала этими невзгодами были наркомания и преступления. Все это не имело ничего общего с историей «Скрипача на крыше». И Генри, и Аннета употребляли наркотики, но когда Генри вышел из тюрьмы, оба бросили. Однако, после того как умер их ребенок, в их квартире взорвался паровой котел, Аннета потеряла работу, а Генри — без гроша в кармане — увидел в руках брата, торговца наркотиками, толстую пачку стодолларовых банкнот, они возвратились к прежней жизни и развернулись в ней на полную катушку. Генри продавал наркотики на вечеринках. Торговал ими у себя дома. Скоро покупателей было уже столько, что они ожидали своей очереди на улице за углом и приходили к нему домой поодиночке. Генри с Аннетой стали заядлыми пьяницами и наркоманами и жили в постоянном страхе и перед полицией, и перед своими конкурентами — другими торговцами наркотиками. Однажды вечером манхэттенские торговцы пригласили его прокатиться с ними. Генри был почти уверен, что они его прикончат, а Аннета, на случай если его убьют, приготовилась защищаться с пистолетом в руках.
