Таня в самом деле слушала с интересом, хотя все тут было шире, глубже, чем предполагал Костя Сумец. Знать настроение окружающих вражеских солдат, настроение жителей любого села, дома — все это было немаловажно для разведчицы. Андрей и партизаны в лесу ждали от нее не только сведений об отдельных воинских частях, о пополнении, какое получают фашисты. Необходимы были достоверные рассказы о людских чаяниях, планах, надеждах. Такой вот Костя Сумец завтра мог серьезно помочь партизанам, настроение собратьев его по казарме, разлад и вражда в батальоне показывали, что не слишком-то прочным оказалось влияние фашистов. Костя охотно рассказывал о парнях, с которыми дружил, и про тех, кого считал шкурниками и предателями.
Таня про себя повторяла одну фамилию за другой. Поглядывая искоса на Костю, она пыталась определить его характер, весомость в его жизни всего, пережитого им. Мало ли краснобаев, этаких лириков, правдолюбов на словах! Похоже, Костя не таков. Что-то в нем улавливается упрямое, крепкое, надежное. Только бы не обмануться!
Костя Сумец рассказывал с каждой минутой все увлеченнее. Будто стремился выговориться после долгих часов угрюмого молчания в казарме или во время постовой службы.
Особенно восторженно отозвался Костя о Сергее Ковалеве, хотя и умолчал о недавнем случае, когда Ковалев, можно сказать, спас его.
Таня внимательно посмотрела на гостя и опустила глаза. Отчего он назвал именно Ковалева? Но никакой фальши не было в голосе солдата. Может ли он догадываться или знать, что Таня уже слышала о Ковалеве от Тамары Синицы, знала, что Сергей поставляет патроны и оружие, которых так недостает партизанам. Поставляет даром, с риском для жизни, а не торгует, как некоторые другие охранники и полицаи.
Таня очень хорошо помнила, сколько разобранных винтовок вынесли Ковалев и верные ему солдаты со склада батальона. Знала Таня и то, что винтовки и патроны не залеживались на Тамариной квартире: их тотчас переправляли к некоей Марии-маленькой или в один из подпольных «арсеналов», а оттуда прямым сообщением в лес.
Приглядываясь к Косте, вслушиваясь в его слова, наблюдая за его манерой говорить — горячо, взволнованно, — Таня старалась решить для себя, можно ли поверить в надежность этой дружбы. Кается ли он искренне, что надел фашистскую форму, или он из породы тех малодушных, которые умеют трогательно оплакивать свое предательство, но предают снова и снова?
А Костю не покидало томящее желание оправдаться.
— Хотите, я расскажу вам с самого начала, как я попал в батальон оккупантов, надел эту ненавистную форму? — спросил он неожиданно.
— Стоит ли? — мягко возразила Таня, уже подробно знавшая Костину историю. — Мало ли о чем можно поговорить?
— Да, да! — горячо воскликнул Сумец и добавил, понизив голос: — Если вам потребуется помощь, рассчитывайте на меня и моих друзей. Когда понадоблюсь, передайте…
Таня усмехнулась, недоуменно пожала плечами: мол, какая помощь? Она ни в чем не нуждается. И все же не удержалась, спросила:
— Вы так уверены в своих друзьях?
Спросила, потому что знала, как едва не погубил соседку один из солдат, бравших листовки. Ковалев считает, что отвел удар: Гришка будет молчать и побаиваясь, и ожидая награды. Чем скорее он ее получит от партизан, тем лучше.
Танин вопрос заставил Костю помрачнеть. Ведь и его едва было не подвел кто-то из друзей. И он сказал, помедлив:
— Рассчитывайте на меня. Прошу вас.
Таня пожала плечами, поднялась.
— Вы позволите проводить вас? — спросил Костя.
Было уже поздно, приближался комендантский час, когда всякое хождение по городу рядовым гражданам было запрещено. Стоило ли рисковать — выходить на улицу? Костя Сумец успеет добраться до своей казармы, а ей, может быть, лучше остаться ночевать здесь? Но хозяйка незаметно кивнула, как бы советуя согласиться на предложение гостя.
И молодые люди вышли на неосвещенную улицу.
По притихшему, затаившемуся городу шагали вдоль и поперек усиленные ночные патрули. Топот тяжеловесных сапог, возглас:
— Хальт! Пропуск!
Костя показал солдатам документы и прошептал пароль. Их пропустили. Едва прошли квартал, вновь тяжелый топот, властное требование: «Хальт, пропуск!» И опять, показывая документы, Костя Сумец шепнул пароль.
— Вам что, в самом деле позволено свободно ходить ночью? поинтересовалась Таня.
Костя, шагавший рядом с девушкой, бросил горделиво:
— Не имей сто рублей, имей сто друзей. Вы вот спрашивали… Все же есть у меня надежные друзья. Хотя бы в штабе нашего батальона. Пароль мне всегда известен.
Таня кивнула, но излишнего любопытства проявлять не стала. Должно быть, решила не спешить с этим.
Шли по улице Горького, спокойно беседовали юноша и девушка. Было в этом что-то такое мирное, привычное. Но в Таниной замкнутости, в каждом искоса брошенном взгляде был вопрос: «Кто ты? Друг? Враг? Как определить, как убедиться, если ты допустил, чтобы на тебя натянули вот этот вражеский мундир?»
Прощаясь, Костя задержал Танину руку:
— Мы еще увидимся?
— Ну что ж, — раздумчиво сказала Таня, — соседка вас хвалит, говорит, вам можно верить…
— Верьте мне, Таня, прошу вас, верьте! — горячо сказал Костя, взяв девушку за руки.
Таня мягко высвободила руки, смотрела ему в лицо.
— Для вас так важно, чтобы я вам поверила?
— Важно, очень важно, — подтвердил Костя. — Вы просто не представляете. Я докажу вам. Так мы увидимся?
— Ну что ж, пожалуй…
Через несколько дней они встретились снова, дружески, как давние знакомые. Костя держался почтительно, говорил меньше, чем в прошлый раз. Сдержанно вела себя и Таня. Лишь задала, будто вскользь, несколько вопросов. Но странное дело! Она спрашивала о том же, про что в прошлый раз он так порывисто, так искренне рассказывал. Костю это даже обидело немного — значит, и в самом деле она его почти не слушала? А может, у нее просто память короткая — как говорится, девичья…
И Костя, стараясь не показать своего недоумения, ответил Тане на все ее вопросы — и про жизнь в казарме, и про своих друзей в штабе.
Вряд ли он в состоянии был догадаться, что Тамара за это время уже повидалась с Сергеем Ковалевым, что они подробно разговаривали о солдате по фамилии Сумец и договорились оба получше к нему приглядеться.
Снова в этот вечер Костя спросил:
— Мы еще увидимся? — и замер в тревожном ожидании. Интуитивно он ощущал в этой девушке ту силу и уверенность, каких недоставало ему самому. Безотчетную силу, которую вселяла в Таню сама роль ее — посланницы Большой земли, призванной связывать оборванные врагом нити между людьми, призванной искать и находить даже в растерявшихся людях лучшее, пробуждать в них смелость, твердую веру в победу.
Когда Костя послушно отвечал на Танины вопросы, ему самому хотелось задавать вопрос за вопросом. Отчего-то казалось, что именно эта чистая и сильная девушка могла бы подсказать ему, что делать, как жить дальше. Она и еще Сергей Ковалев: он связал их мысленно, ибо и в действиях Сергея угадывал неведомую ему самому спокойную силу и уверенность.
В этот вечер Таня заторопилась, не дожидаясь комендантского часа, не сразу ответила на Костин вопрос, увидятся ли они снова. Помолчала, раздумывая, проронила негромко:
— Хорошо, на том же месте. Когда? Сейчас, погодите, я соображу…
Костя терпеливо ждал, с некоторой робостью вглядываясь в лицо девушки. Таким незначительным было все, о чем они говорили, по сравнению с главным, одним-единственным вопросом: «Кто ты?..»
Ответ пришел сам собой во время третьего свидания, но об этом читатель узнает позже.
ТАЙНИК ОХРАНЯЮТ… КОЗЫ
Так уж повелось, что эту супружескую чету никто не величал по имени-отчеству. И младшие, и старшие обращались к ним одинаково: «Дядя Юркевич… тетя Юркевич…» Оба они откликались добродушно, не удивляясь такому обилию племянников и племянниц.
Жили Юркевичи на улице Даумана — в довоенном Минске это было что-то вроде рабочего поселка или, скорее, большого села, где старые деревянные строения прятались за могучими стволами многолетних деревьев.
Рискованная работа не позволяла Тане часто появляться в одних и тех же домах, не считая, конечно, дома Тамары: пока что это было основное ее жилье. Таня подвергалась риску ежедневно, ежечасно и потому всюду появлялась ненадолго, случайной гостьей, по возможности — тайно. Так однажды ей довелось ночевать и у Юркевичей, куда ее привела Тамара. Приказ временно сменить жилье пришел из леса, от Андрея. Новые знакомства были необходимы, и все же Андрей пытался издали по возможности обезопасить жизнь своей помощницы.
Опаснее всего для разведчиков и всех патриотов, связанных с партизанами, было привлечь к себе внимание немецких подручных. И вот у Юркевичей, как сказала Тамара, были специально отведены в доме «номера» для подобных Тане гостей, не желавших мозолить глаза фашистским соглядатаям.
