ты ему сказал?
– Что ты очень занята, и тебе сейчас совсем не до него.
– Шелест, ты… ты…
Дебил, придурок, идиот? Нет, всё это недостаточно точно выражает истинную степень её негодования и злости.
– Ты…
Он невинно хлопнул ресницами, подцепил со столика бокал с вином, предложил ей:
– Вот, выпей, успокойся.
Ага, лучше не придумаешь. Как раз самое то.
Рита потянулась за бокалом, но Шелест, видимо, что-то такое особенное увидел в её глазах, красноречиво объяснившее, что сейчас это хорошее итальянское полусухое полетит в его физиономию, и хорошо, если без тары, поэтому опомнился, отдёрнул руку. Только вот было уже поздно – Рита успела вцепиться в бокал, потянула его к себе.
– Не-не-не! – завопил Шелест. – Я передумал. Ты для вина слишком перевозбуждена. Не поможет. Тут надо что-то покрепче.
– Отдай! – воскликнула она зло, и Шелест… отдал.
Неожиданно выпустил бокал из пальцев, но Рита его тоже не удержала, и он, расплёскивая остатки золотистой жидкости улетел, со звоном грохнулся об пол, разлетелся на осколки. Рита, инстинктивно пытаясь поймать бокал, и сама не удержалась, опрокинулась на спину, а Шелест с каким-то звериным проворством подскочил с места и почти мгновенно оказался сверху, наклонился, ухватив за запястья, прижал её руки к дивану и, прочно зафиксировав, произнёс с довольной улыбкой:
– Вот так лучше. И крепче.
Наклонился ещё ниже, уставился прямо в глаза и смотрел, смотрел насмешливо и снисходительно. А ей… ей и сейчас почему-то не было страшно, ничуть. Инстинкт самосохранения отказал?
Когда они остались наедине, он её действительно пугал, она верила, он способен на что угодно. А сейчас всё было не так, абсолютно не так, почти до противоположного, хотя Рита опять не могла отвести взгляда от серых с тёмным контрастным ободком по краю радужки глаз.
Или всё-таки не совсем серых? Сейчас они казались теплее, никакой вымораживающей стужи, и даже по цвету были вроде бы другие – немного зеленоватые. И улыбались, и…
Рита дёрнулась, проговорила сердито:
– Отвали уже. Тяжело же.
И Шелест без вопросов отвалил – перестал прижимать к дивану запястья, слез с неё, как ни в чём не бывало, уселся на своё прежнее место, поинтересовался с кислым выражением на физиономии:
– И чего? Прям совсем не торкнуло? Не возбудилась?
Эм-м, ну-у…
Он недоумённо поморщился.
– Обычно девушки в таком случае сразу обмирают, потом начинают глубоко дышать. Знаешь, грудь так красиво вздымается. – Он сделал паузу, абсолютно бесцеремонно уставился на Ритину грудь, будто бы надеясь всё-таки обнаружить нужные признаки, потом отвёл взгляд, мечтательно вздохнул и принялся живописать дальше: – Иногда даже зажмуриваются. Ну, надеются, что сейчас… – он облизнул губы и ещё раз уточнил: – А ты реально ничего не почувствовала? Странно.
– Почувствовала, – выдохнула Рита.
– Да-а? – Шелест глянул на неё с надеждой.
– Что мне тебя пристукнуть хочется. – Опять он сбил её с толку, даже заставил на какой-то момент забыть, что у неё есть настоящая проблема, а лично он ей вообще сейчас по фигу. – Ты хоть представляешь, что Сева мог подумать, когда ты ему ответил и когда сказал, что мне сейчас не до него?
Шелест возвёл задумчивый взгляд к потолку.
– Ну-у, в общем, да.
– И как мне теперь ему всё объяснять? – ещё сильнее вскипела Рита, вскочила с дивана, подцепив ремешок сумки.
Не ждала она от него ни ответов, ни советов. Да очень нужно! Фразы сами вылетали. От волнения и отчаяния. Но он всё равно ответил, опять словно время растягивая этим долгим неопределённым «ну-у».
– Ну-у, просто скажи, что ничего не было. Он тебе верит или как?
– А ты бы поверил?
– Тут от многого зависит, – с прежним заумным видом принялся рассуждать Шелест, но Рита просто махнула на него рукой, устремилась к двери, качая головой и потерянно бормоча под нос.
– Он же наверняка уже уехал. И на звонок не ответит.
Шелест нагнал её, ухватил за локоть, тормознул, но прежде, чем она успела выдернуть руку из его пальцев и заорать, чего ему ещё от неё надо, произнёс:
– Ладно. В качестве моральной компенсации, так и быть, отвезу тебя, куда скажешь. И даже могу подтвердить, что реально ничего не было, а я просто прикололся, когда ты в туалете сидела.
Рита всё-таки высвободила локоть. Пока Сева не накрутил себя сильнее, не напридумывал больше, она должна ему всё объяснить, а он её выслушать.
– Тогда поехали быстрее.
Шелест вместо того, чтобы двинуть на выход, изумлённо вскинулся:
– А как же «Ой, ну что ты? Я и сама могу. Не утруждайся».
Она нетерпеливо пихнула его в бок.
– Не тот случай.
Глава 13
Лина
За Риту Лина ничуть не переживала. Да что ей Шелест сделает? Ну зажмёт в углу, так от этого ещё ни от кого не убыло. Не станет же он на самом деле…
Конечно, не станет.
А то, что она, скорее всего, захочет с Линой разобраться – максимум поорёт. Хотя орать Якушева точно не будет, а начнёт с праведным видом отчитывать и объяснять, что так делать плохо. Но пусть лучше Лининой судьбе внушает, что с людьми подобным образом поступать нельзя. Но судьба, она ведь даже не услышит и уж точно не переменится. Пока не переменишь её сама.
Вот Лина это и делает, ни на кого не надеясь. Потому что точно знает – именно ей надеяться не на кого. Да вообще в жизни надеяться не на кого, каждый сам за себя, каждый старается выкрутиться, устроиться поудачней, каждый врёт и приспосабливается. Исключительно ради собственной персоны. Тогда почему Лина обязана беспокоиться о ком-то ещё?
А Якушева пусть радуется, что на неё такой парень внимание обратил. Благополучный, богатый. У которого всё есть. Хотя у неё и без того свой мальчик был, тоже неплохой, тоже обеспеченный. С личной машиной. Внимательный и заботливый. А она с ним как со слугой: «Сева, поехали туда. Сева, подай то. Сева, хочу это». И он не посылает её, терпит.
Ну почему так? Кому-то и одно, и другое, а ей, ей всегда когтями выцарапывать приходится, зубами вырывать, чтобы хоть что-то получить. Но раз так, почему бы и нет? Она в принципе согласна напрячься, если действительно получит желаемое. И не надо её осуждать. Когда именно ей по-другому просто невозможно.
Опять оказавшись в зале, Лина задумалась: уйти сразу или на какое-то время задержаться? Зачем? Например, чтобы выпить коктейльчик и окончательно успокоится. Она устроилась за стойкой и, хотя уже выучила несколько названий, опять выбрала Пина Коладу.
С
