— Другие люди в ваших отношениях, я имею в виду.
— Иногда без других людей все рушится. Они как живительный нектар. Тебе ли не знать. Ты сам появился среди нас по этой причине. А теперь морализируешь. — Джесс неприятно ткнула меня в грудь указательным пальчиком. Твердым, как канцелярское перо.
— Мы с Труди верны друг другу, — ответил я и потер то место, куда она ткнула.
— Тут как посмотреть. — Джесс показала кавычки в воздухе. — Но если тебе так спокойнее… — Она нарочито пожала плечами и опять отвернулась к окну. Провоцировала меня на глупую ревность.
— Из-за ваших игр с открытым браком Санджай пострадал физически, — я выделил голосом слово «ваших».
— То есть ты продолжаешь настаивать, что в смерти Санджая повинен кто-то из нас? Я или Гиг? И все из-за нашего открытого брака? — Недолго же Джесс просидела отвернувшись.
— Санджай оказался в бухте за лежаками точно по причине этого, — подтвердил я.
— Ты добиваешься того, чтобы я тоже выскочила из тук-тука на ходу вслед за Гигом? Ты скажи, если надо, я сойду.
— Если уж на то пошло, вопрос-то важный. Ведь убил его кто-то, — осторожно начал я. — И с большой вероятностью — кто-то из нас. А мы просто замалчиваем эту тему. Как и в тот раз. Когда произошла та «плохая» история. Когда меня еще не было с вами.
— Ты очень любишь повторять, что тебя тогда не было с нами. А значит, и сейчас ты будто бы ни при чем. Хотя, как по мне, это ничего не доказывает. Труди была на пляже в ту ночь. И еще кое-что. — Джесс перешла от резкости к вкрадчивости. — Я не говорила, но я не помню одного момента той ночи. У меня провал в памяти. Санджай надо мной у лежаков — и дальше пустота.
— Ты говорила, что это нормально. Что такое у тебя бывает.
— Бывает. Но когда в то же время случается плохое, а кусок памяти отсутствует, это невольно заставляет сомневаться в себе. И не только в себе. — Она снова стала жесткой, как и до этого. — К чему я веду? Я не знаю, что делала Труди на пляже. И ты, и Гиг. Это мог быть кто угодно.
— И все же Санджай оказался за лежаками в бухте, потому что…
— Да-да, потому что у нас открытый брак! — Джесс закончила за меня и добавила: — Мы почти приехали!
Рикша, кряхтя, карабкался по холму к вилле «Мальва». Из-под капота у него валил черный дым и пахло гарью. Слишком крутой подъем. Слишком старый тук. Но наш рикша то и дело оглядывался, приговаривая: «Гуд, сэр. Итс гуд, сэр, донт ворри». С грехом пополам мы втащились наверх. Я дал горемыке двойную плату, которая на пересчет стаканчиков кофе из Starbucks составила бы треть двойного латте. Но парень был так счастлив, будто я отец, подаривший ему на день рождения красный велосипед.
Вид с нашего холма открывался чудеснейший. Я засмотрелся на океан и верхушки вечнозеленых пальм. Они трепетали на ветру. Переплетались друг с другом листьями, как участники вакханалии. Покачивались и ласкали друг друга, создавая причудливый ковер. Тропическая природа вызывала неоднозначные чувства. Она сильно отличалась от того, к чему я привык в Коннектикуте и хорошо знал. Но меня не оставляло желание организовать здесь ферму. На родине я жил в исторической области, именуемой Новая Англия. Тут я хочу перебраться в маленькую Новую Зеландию, которая находится в центре острова и славится пастбищами и лугами. В этой схожести названий я видел знак.
Наш рикша безуспешно пытался завести тук. Тот фырчал и тут же глох. Водитель тянул на себя длинный рычаг, который торчал из пола машины, будто встроенная в корпус лопата. Через сколько-то попыток парнишка махнул рукой и покатился вниз с горы на отключенном двигателе, с надеждой завестись где-нибудь по ходу.
— Джесс, я хотел спросить у тебя кое-что, — начал я.
— Что? Спрашивай. И почему так загадочно? — Джесс пинала ногой мелкие камешки, и те летели вслед за тукером, который быстро превращался в точку.
— Просто ты у нас мастер смелых жестов, — улыбнулся я, намекая на ангар.
— Что ты имеешь в виду? — Джесс напряглась.
— Ты же знаешь, что я был фермером всю жизнь.
— Знаю.
— Так вот, я хотел бы снова заняться этим делом. Но мне не хватает решимости. Не знаю, как отреагирует на эту идею Труди. Ей не очень-то нравится Ланка. И Гиг. А ферма — это серьезно.
— И как я могу помочь? — Джессика развернулась ко мне и смотрела теперь внимательно.
— Да не знаю я как. Не знаю, если честно, зачем вообще все это говорю. Наверное, мне хотелось найти единомышленника. Ведь ты не задавалась вопросом о планах остальных, когда арендовала ангар.
— Ты что, просишь благословения, Эл? — Она рассмеялась.
— Вероятно, да.
— Тут только тебе решать. И знаешь… — Джесс замолчала, решая, продолжать или нет. — Мне кажется, у тебя с этим серьезные проблемы. До тех пор, пока ты будешь оглядываться на всех, ты так и останешься милым Элом, которого другие будут считать мешком картошки, который можно подвинуть.
Ее слова больно задели меня. Сам я не считал себя безвольным. И что хуже всего, не понимал, почему она и Гиг говорили об этом с такой уверенностью. Так, будто это что-то само собой разумеющееся. Так, словно я человек, у которого развесистые оленьи рога, но он этого не замечает. И удивляется, почему его не пускают в общественный транспорт и почему он застревает в дверях кафешек.
А я ведь без чьей-либо подсказки решился быть с Труди. Сам продал ферму. Сам переехал в Верхний Ист-Сайд к Гигу и оплатил его коммунальные платежи. Я много чего делал и умел. Но в то же время что-то в ее словах было правдой. Но я не понимал, что именно. И тем более — что с этим делать.
Джессика. Огоньки
Вокруг было темно, но не пугающе темно. Такой уютный полумрак из детства, который скапливается в комнате перед сном при чтении сказок. Его можно пощупать и понюхать. Пахнет он выпечкой и подогретым молоком. А на ощупь как бабушкина ладонь, теплая и шершавая.
Я поймала себя на мысли, что сижу неподвижно и почти не дышу. Всегда замираю, когда боюсь спугнуть момент, упустить его, как белого кролика с нагрудными часами на цепочке, прыгнувшего в нору прямо перед носом. Когда я была маленькой, я думала, все девочки как Алиса. Потому что и сама была точно как она. От и до. Миры Зазеркалья и Страны чудес были мне так хорошо знакомы, что я могла водить по ним экскурсии. Хотя с Алисой всегда сравнивали Карин, за белокурые локоны.
Я смотрела на джунгли в открытый проем размером с киноэкран. Сидела на мягком пледе, опустив ладони на его плюшевую поверхность и вглядываясь в темноту. Джунгли шумели и казались ненастоящими. Такими бывают задники в старых фильмах, на фоне которых герои трясутся в машинах. Окружающее казалось декорациями. Пространство ангара было наполнено мерцанием маленьких фитильков. Я зажгла свечи и расставила их по периметру мастерской. Сама же уселась в каркасный шатер для пикника, который разбила по центру помещения. Притащила его из гаража с виллы «Мальва». Собирался он в два счета. Имел сужающуюся кверху конструкцию и двойные стенки. Один слой представлял собой москитную сетку, второй — водонепроницаемый брезент, который откидывался и подвязывался у верхушки, чтобы внутрь проникали воздух и свет.
Зачем я установила шатер в ангаре? Я намеревалась провести в нем ночь. Муж перешел в этот день все границы. На теннисе, о котором я давно мечтала и на который позвала Рамзи, Гиг выделывался как мог. Кидал на бедного бармена гневные взгляды. Орал, мол, не там стою, не так отбиваю. Потом устроил нам с Элом сцену в тук-туке. Выскочил на проезжую часть, белый от злости, прямо по ходу движения и чуть не угодил под колеса многодетной мамаше, загрузившей мопед тремя разновозрастными малышами с собой в придачу. И как ланкийцы в таком количестве на них умещаются?
Эл тоже наговорил гадостей. Я, правда, в долгу не осталась. Выложила ему, что он безвольный. Может, зря, конечно. Эл мне нравится. И я думаю, если Гиг меня подведет, то Эл ведь никогда себе не позволит кого-то подвести. Будет спасать всех вокруг до последнего.
