— Ну, выиграла. — Пошел на попятную Минтон. — Но кто же знал, что она тебя перепьет!
Дантон отнял трубку от уха, зажал динамик рукой и прошел в спальню. Гувер не подавала признаков жизни. Дантон справился с приступом истерического хохота и вышел на балкон.
— Дантон? Дантон! — Орала трубка. — Ты что там, решил повеситься от разочарования? Отвечай, когда с тобой разговаривают!
— Да слышу я. — Огрызнулся Дантон, прислоняясь лбом к холодному стеклу.
Пульсация в висках угрожающе усиливалась.
— Что там было вчера вообще?
— Я такого никогда не видел. — Захлебнулся Минтон. — Я же знаю, как ты пьешь, что угодно и не закусывая. Но это… я даже, пожалуй, заведу себе дневник, чтобы описать этот поразительный случай.
— Минтон!
— Да что было… она пила. Дант, я в жизни не видел, чтобы кто-то так пил. Я даже под стол лазил, она не выливает! Я ее даже пощупал, она не робот! Виски и джин, с каменным лицом, и глаза трезвые, даже не икнула ни разу. Даже не поморщилась! Я глазам своим не верил! Ты мог предупредить, скотина?!
— Не умеешь проигрывать — не спорь. — Наставительно заметил Джо. — А дальше что было?
— Дальше ты себе заказал приватный танец и упал на середине. Я вообще не уверен, что ты понимал, что вокруг тебя происходит. Но тебя хотя бы не стошнило. А потом мы тебя тащили до такси. Я из-за тебя спину потянул! А эта, эта даже не шаталась!
— От меня-то ты что хочешь? — Не выдержал Дантон.
— Верни мои сто баксов!
— Я отдам, отдам! Но не сейчас!
— И никогда, слышишь, никогда больше не общайся с этим рыжим монстром!
Дантон отнял трубку от уха и поплелся в комнату. Кровать у него была одна, зато широкая, и Гувер сжалась на самом краю. Дантон плюхнулся на другой, подняв облако пыли. Курсантка недовольно сморщила нос, но не проснулась. Пользуясь случаем, Джо принялся разглядывать ее лицо. Ничего себе, миленькая, только очень бледная. Джо никогда не был шпионом, но, вращаясь в довольно специфических кругах, успел понахвататься знаний из разных областей, в том числе и физиогномики, и не мог не отметить разочарованную складку у губ, пару слишком серьезных морщинок у бровей, упрямый подбородок, но все это было не то. Джо задумался, а зачем вообще ему навязали эту девицу. Слишком борзым курсантом назвать ее было сложно, показать ей город можно было на коллективной экскурсии, которые устраивались раз в год, и Дантон не мог себе даже представить, чему бы он мог научить круглую отличницу с пламенной любовью к спиртным напиткам. Единственное, что он знал, так это то, что она была как соринка в глазу, маленькая, незаметная, но все время напоминающая «я здесь».
Снайпер приподнялся на локте и вгляделся уже пристально. Что-то было в этом лице, тающее, ускользающее, такое, что можно заметить только краем глаза, то, что теряется, если смотреть на это слишком внимательно. Джо не зря был снайпером, и не просто обученной машинкой для убийств, он был снайпером от природы, и никакие пьянки не могли у него этого отнять. И дело было не в винтовке или умении стрелять, агент умел видеть то, что не видели другие, выхватывать цель, зная точно, что попадет, еще до того, как пуля вылетала из ствола. Но сейчас цель ускользала, впервые за много лет, не давалась и дразнила издевательским хохотом. Дантон мысленно плюнул и закрыл глаза. Голова раскалывалась, виски ломило. В грудь что-то толкнуло, Джо дернулся и снова открыл больные глаза. Гувер выкинула вперед руку и уперлась ему в грудь ладонью, одновременно притягивая и отталкивая. И тут Джо увидел…
Стройные ряды людей в черной форме, развевающиеся на ветру звездно-полосатые флаги, и блеск солнца на начищенной амуниции. Агент Кейдж приветствует новоиспеченных агентов, и Джо в их рядах, недовольный и злой, полвечера учивший слова дурацкой присяги. Доусон следит за ним таким взглядом, что Джо так и хочется отмочить какую-нибудь шутку. А еще хочется, чтобы поскорее кончился этот цирк. Вчерашние курсанты произносят слова клятвы, задыхаясь от волнения, Джо борется с зевотой и не понимает, почему они такие разные. Тридцатилетние офицеры и совсем зеленые малолетки, боевики и аналитики. Кто-то стал агентом через год обучения, кто-то через пять, и Дантон не понимал критериев отбора. Наконец его очередь, он поднимается на трибуну, получает свой жетон с позывными и пропуск на секретные уровни, подмигивает злобным охранникам, которым теперь будет особенно жарко, и произносит слова клятвы, забывая, останавливаясь и подглядывая в бумажку. Все как всегда, злые агенты, недовольное начальство, скептическая улыбочка тогдашней главы аналитического отдела, и странно разочарованный взгляд Доусона, как будто Джо не оправдал его надежд. Совести у Дантона не было ни тогда, ни сейчас, но это взгляд мучил его пару недель, а потом он забыл.
А сейчас, глядя на спящую Гувер, он видел перед собой этот день, и слова клятвы сами всплывали в памяти, глупые и выспренные, повторенные сотни раз, надоевшие и пустые. Защищать. Мой долг. Честь. Справедливость. Закон. Всегда и при любых обстоятельствах. Они зазвучали, наполнились силой и обрели свой грозный и неотвратимый смысл. Беречь. Хранить. Всех и каждого. Дантон прозрел, и свет прозрения ударил по нему, ослепляя и причиняя боль. Вот почему так разочарованно смотрел Доусон, он знал, что Джо не понял и не поймет. А Гувер понимала. И знала.
Дантон вскочил с кровати, и Мерида наконец-то проснулась.
— Сэр?
— Иди ты к черту! — Заорал на нее Дантон. — Да чтоб тебя… твою мать!
Гувер не донесла руку до зевающего рта, а Дантон вылетел на улицу, хлопнув дверью.
— Опачки. — Сказала Гувер сама себе, оглядывая убогую квартирку агента. — Какие мы нервные.
Глава 12. Пустота
Джо бродил по городу очень долго, хмуро огрызаясь на шуточки вышедших на работу дворников. Было ужасно гадостно, плюс прибавились все симптомы похмелья. Из души разом полезло все то, что Дантон упорно пытался в себе давить, и уж думал, что задавил окончательно, но нет, вот оно, проснулось и не давало покоя, гоняло его по Нью-Йорку и не давало уснуть. Дантон обошел все знакомые забегаловки, но везде было закрыто. Пришлось примазаться к какому-то бомжу и разделить с ним бутылку его жутчайшего пойла, от которого голова не прошла, а заболела еще сильнее. Дантон клятвенно обещал бомжу расплатиться когда-нибудь потом, а в качестве задатка набил морду другому бомжу, врагу первого.
Солнце уже стояло в зените, когда он, наконец, решил вернуться домой и серьезно поговорить с рыжей, приносящей столько проблем, и посоветовать ей поискать себя в какой-нибудь другой сфере, например, распространении косметики.
