— убийцы, безжалостные убийцы. Длинный шрам вновь обдало жаром. Горло сдавливали противоречивые мысли и эмоции. Захотелось закричать, вернуться в свой дом, продолжить собирать травы и делать отвары, снова быть одинокой…
— Постой, Веда, — его пальцы вновь мазнули по её руке, но не схватили.
— Не трогай! — рявкнула она, и Влад заметил, как опасно блеснули её глаза.
Девушка выскочила из воды и побежала. Сама не знала, куда она бежит. Просто неслась вперёд, спотыкалась, больно билась пальцами о камни, колола ступни о веточки. И рыдала. Тихо рыдала. Она долго глушила все свои эмоции за маской холода и безразличия, но Влад своим прикосновением к шраму снял с них оковы. Она бежала так же быстро, как и в тот день, когда получила отметину во всю спину. Хватала ртом воздух, который драл горло, текущие по щекам слезы прокладывали солёные дорожки. Она так и бежала, пока не врезалась в чьё-то тело. Налетела с размаху, другого бы сбила с ног, но этот устоял, лишь слегка покачнулся. Веда отпрянула так же быстро, как и бежала. Залитые слезами глаза плохо позволяли рассмотреть незнакомца. Но по едкой, неприятной улыбке и хмельному запаху она узнала в нём парня, практически швырнувшего её во время хоровода. Неприятная встреча.
— Заблудилась, красавица? — пьяно тянет слова парень, и Ведеслава чувствует опасность, начиная медленно отступать.
— Нет, — говорит она, продолжая отходить.
Девушка не уверена, бежала ли она точно к костру, или свернула куда-то. Прислушалась. Возгласы людей были левее, намного левее, а она одна в лесу с незнакомцем. Раньше Веда и не подумала бы пугать его, она была сильнее. Раньше, но не сейчас. Сейчас она слабая девушка с острым языком, который не всегда получается сдержать. Ей бы помалкивать, глядишь, парень потеряет к ней интерес и уйдёт. Но он не уходил. Стал рассматривать её, голые ноги, плотную, мокрую ткань рубахи, липшую к телу. Следил за каплями воды, стекающими с шеи на ключицу, а потом теряющимися под одеждой около груди.
Веда хотела вновь побежать, но осеклась. "От хищников не бегут", говорила бабушка, "им нравится охота". И девушка осталась на месте, медленно ступая в сторону звуков ночного веселья.
— Плясала ты недурно. Сразу тебя заметил, понравилась ты мне. Глаза красивые, — покачнулся парень, а Веда не смогла сдержаться и скривилась. Второй раз за этот вечер её глаза называли красивыми, но если от Макара это звучало приятно, то от протяжных речей незнакомца хотелось удавиться. Он сделал несколько широких шагов к девушке, она не успела среагировать, прижимаясь спиной к шершавому стволу дерева. Кора впивалась в кожу, царапала, а травница замерла, не зная, что делать дальше. — Знаешь, что Купальницу ещё ночью любви кличут?
Незнакомец обеими руками схватил Ведеславу за запястья, больно сдавил кожу до синяков. Она постаралась вырваться из хватки, но ничего не вышло, проклятая слабость. Теперь она в плену чужих неприятно ледяных рук, чувствует зловонное дыхание мочкой уха и шеей. Её вновь трясёт, но тело не слушается, охваченное страхом и паникой. Она пытается закричать, но звуки лишь мычанием вырываются изо рта, который зажали ладонью.
Его вторая рука тронула холодную кожу бёдер, медленно поднимаясь выше. Парень никуда не торопился, даже не думал ускориться, наслаждаясь моментом.
Он поднял ладонь, прикасаясь к шее и ключице, раздвигая ворот рубахи. Несколько пуговиц с треском оторвались, освобождая из плена части скрывающегося тела. Незнакомец прильнул к коже языком, и Веда завыла, стараясь оттолкнуть его, но он был на редкость сильным и тяжёлым, и её худые руки не могли с ним справиться.
Отвращение и ужас звоном бились в ушах, и девушка не придумала ничего лучше, как вцепиться парню в руку зубами, освобождая свой рот.
— Дрянь! — зашипел незнакомец, но Веда успела выкрикнуть чужое имя до того, как ее с силой ударили по щеке.
Она позвала Влада, громко, отчаянно, сама не понимая, почему именно его, а не просто помощь, почему не закричала, так бы больше людей среагировала. Но сейчас она уже не думала, от удара голова влетела в дерево, перед глазами начали плавать темные пятна. Имя Белого Ворона эхом разлетелось по лесу, вспугнуло дремлющих на ветках птиц. Но он не явился, а Веда ждала, что он выскочит из темных кустов и поможет ей, спасет. Как хотел спасти от лешего и волкодлака, хотя тогда и опасности то не было. А сейчас она была.
Девушка зарыдала, даже не чувствуя чужих рук, онемевшей, потерявшей чувствительность кожей. Проклинала себя, что обидела Влада своей резкостью, он не виноват, что стал Вороном. Он сам сказал, что не хотел этого. Но Веда все равно наорала на него.
Ей уже не было страшно, она уже смирилась, понимала, что сделать ничего не сможет, не сможет вырваться. Лучше бы она сидела дома…
Тяжесть, с которой на нее наваливался незнакомец резко пропала, и Веда услышала глухой удар чего-то тяжелого о плотную землю. Разлепила плотно сжатые глаза и увидела, как Влад в мокрой рубашке и все с тем же венком на голове наступает на отползающего парня. Он пытается подняться на ноги, но Охотник не дает ему, обрушивает на него несколько ударов, которых достаточно для того, чтобы обычный человек потерял сознание.
Владислав несколько секунд смотрит на лежащего у его ног парня, сжимает кулаки, словно хочет ударить еще раз. Его плечи тяжело опускаются и поднимаются, из-за сбитого дыхания. Он бежал сюда, точно бежала.
Ноги не держат Ведеславу, и она сползает вниз, рыдая уже свою прижатую ко рту руку. Тихо скулит, боясь, что кто-то услышит эти жалкие звуки. И он слышит, разворачиваясь и миг оказываясь рядом.
— Тише, тише. Он сделал тебе больно, Веда? Сделал больно? — Руки Влада большие и теплые, кожа огрубевшая из-за упражнений с мечом. Он стирает ее слезы, заправляет волосы за уши, чтобы не мешались. Девушка трясет головой, пытаясь сказать, что она в порядке, но краснеющий синяк на скуле говорит об обратном. Охотник выдыхает сквозь зубы, обеспокоенное лицо становится яростным. Влад хочет подняться на ноги и убить того, кто тронул Ведеславу.
— Ты пришел, — тихо выдыхает она, своим шепотом отвлекая Охотника от мыслей о расправе.
Он возвращает взгляд к ее лицу, к заплаканным, еще более ярким из-за этого глазам. Слышал, что рыдать она начала еще до того, как полностью скрылась в темном лесу. Значит, причина не в тронувшем ее выродке.
— Конечно, я пришел. Как я мог не прийти, когда услышал твой крик? — Он хмурит брови, продолжая держать лицо девушки в своих руках. —
