пока еще оставалась незаконченной.
Черные волосы распущены, как и у всех девушек в лесу, и достают примерно до поясницы. На теле одна лишь белая рубашка, в которой Ведеслава тонет, такая она большая. Только глаза и лицо травница ничем не красила, но оно и к лучшему. Бледная кожа сейчас выделялась среди всеобщего румянца.
Наконец-то она замечает Влада и уже более уверенным шагом движется к нему.
Ворон не успевает и слова вымолвить, Веда молча протягивает ему венок. Ее жест довольно резкий и грубый, даже без эмоциональной окраски, но Влад все равно улыбается, принимая подарок.
— Подумала, что ходить единственному без венка невероятно тоскливо. Вот и сплела, — она пожимает плечами.
— Твой венок не единственный, — улыбается Охотник, кивая в сторону ближайшего дерева. У его корней лежит яркий венок из желтых цветов.
— Тогда верни, отдам его Макару. Порадуется мальчишка, — Веда требовательно протягивает ладонь, ожидая, когда ей вернут ее творение.
Улыбка Влада становится еще шире. Он хватает девушку за руку, попутно надевая ее венок себе на голову. Видел, что так делают, и тащит ее в сторону хоровода. Травница протестующе шипит, упирается ногами, но Владислав просто сильнее, и шансов избежать пляски у Веды нет.
— Я не танцую, — холодно бросает травница, когда вторая ее ладонь тонет в руке парня, а правую щеку обжигает дыхание костра.
— И вообще это все не для тебя, я помню, — кивает Влад, и танец начинается.
Они кружат вокруг огня под звуки музыки, сходятся и расходятся. В какой-то момент Веда прижимается слишком близко и чувствует быстрые удары сердца парня. Он все так же улыбается, глядя ей прямо в глаза. На какой-то момент ему даже кажется, что они больше не грустные, что в них просыпается давно забытая радость. Влад не успевает убедиться наверняка, кто-то хлопает в ладоши, и пары меняются. Последнее, что он видит, это недовольный взгляд Ведеславы, когда ее руки оказываются в руках какого-то незнакомца с пьяной улыбкой.
И танцы продолжаются, Веду передают из рук в руки. Кто-то из парней громко шутит, кто-то тяжело дышит, готовясь потерять сознание в это же мгновение. Девушка недовольно щурит глаза, жалея, что согласилась на это. Влада она хотя бы знала, и он не пытался на нее навалиться всем весом.
Незнакомцы же все, как на подбор, были выпившими и неприятными. Особенно последний, из-за которого Веда не дышала больше минуты, так дурно от него пахло. А потом он и вовсе перекинул ее следующему парню, как какой-то мешок с зерном.
Травница зацепилась носком за выступающий корень и, если бы не подхватившие ее руки, она бы развалилась на влажной, истоптанной ногами траве. Влад прижал девушку к себе, недобро глядя на швырнувшего ее парня, но ворчание снизу отвлекло его. Ведеслава наконец-то выпрямилась, переставая дышать Охотнику в нижние ребра, и мужская ладонь с лопаток самостоятельно соскользнула на талию. Пальцы правой руки коснулись выступающей линии шрама, неосознанно огладили, жалея нежную кожу. Ведеслава вздрогнула, замерла, зрачки в ее глазах пугающе сузились. Руки уперлись в мужскую грудь, и она оттолкнула Влада от себя, выходя из танцующего круга.
* * *
Девушка уходила прочь размашистым шагом, под ноги не смотрела, спотыкаясь о земляные холмики и пучки травы. Шрам отдавал болью и странным жжением, хотелось взять нож и срезать его, лишь бы он не напоминал о себе. Вместе со шрамом проснулись и все воспоминания из прошлого, сдавившие с силой горло и обвившие душу. Позади гремела музыка, слышалось неразборчивое пение. Кто-то затянул песню, кажется, это был один из братьев с гуслями, остальные охотно подхватили. Возможно, и Влад тоже.
Чем дальше Веда уходила от поляны, тем прохладнее и свежее становился воздух. Тишина приятно обливала слух, перебивая отдаляющиеся крики. Девушка глубоко вздохнула несколько раз, дрожь в теле стала менее ощутимой, практически пропала, а босые ступни ощутили влажную землю и холодное прикосновение воды. Она и не заметила, как дошла до неширокой реки, до противоположного берега было не больше восьми саженей.
Течения практически не было, вода неторопливо текла куда-то вправо. По бокам от удобного спуска росли кувшинки с белыми лилиями. На одной из кувшинок сидела большая, зелёная лягушка, выпученными глазами следящая за девушкой. Стоило Веде сделать шаг вглубь реки, лягушка тревожно квакнула, скрываясь под водой.
Травница не стала снимать рубаху, прошлой ночью её умудрились потревожить в пустом лесу, и сегодня на одиночество она не рассчитывала. Потом придется идти в деревню в мокром, но это она переживет. Зашла еще глубже, оттолкнулась ногами и сделала несколько гребков, выплывая на середину реки. Веда улыбнулась сама себе, переворачиваясь на спину, замерла, вглядываясь в россыпь звезд на ясном, ночном небе.
Ни русалок, ни водяных, ни других речных тварей она не боялась, мирно покачиваясь на водной глади, слушала шелест воды. Прикрыла глаза, довольствуясь тем спокойствием, что у неё сейчас было. Зря она пошла на Купальницу, знала, чем обернётся этот вечер, но поверила, что прошлое осталось в прошлом. Пусть Влад веселился бы, а она только настроение ему испортила.
А может и не испортила, может он сейчас веселится, будто и не было танца у костра и её ухода. Веда лежала в воде и думала обо всём, что случилось и случалось в её жизни. У берега вновь квакнула и скрылась под водой лягушка, которую вспугнула травница. Она сменила положение, чтобы рассмотреть пришедшего. По пояс в воде в серебряном свете луны стоял Владислав. Рубашку он благоразумно оставил на берегу рядом с её венком, но штаны снимать не стал.
Веда видела его серьёзное лицо и губы, дрогнувшие в легкой улыбке. Охотник встряхнул волосами, убирая их со лба, вдохнул побольше воздуха и нырнул, поднимая волны и брызги. Где-то на глубине водяной похлопал бы ему в свои скользкие ласты, если бы не боялся быть проткнутым заговорённым мечом.
— Прости меня, — он всплыл неподалёку от девушки. — Я не должен был…
— Великодушный Ворон, надо же, — перебила Веда, сама не зная, зачем грубит ему. — Не ожидала.
Она сделала рукой пару гребков, увеличивая между ними расстояние.
— Я не понимаю тебя, Ведеслава, — качает головой парень. — Иногда ты улыбаешься, даже разговариваешь со мной. А потом смотришь так, что никакой оберег от твоего сглаза не спасёт меня. В чём причина?
— Ты Ворон, — резко выплюнула Веда, сжимая до боли кулаки под водой. — Этого достаточно. Захочешь переубедить, не выйдет.
Травница отвернулась, поджимая губы. "Он Ворон. Он Ворон. Он Ворон," повторяла она сама себе. Никто не верит Воронам. Вороны
