месяц меняет. И резину.
Ехали в молчании. Дрожь понемногу отпускала меня. А потом навалилась дикая усталость. По-прежнему не смотрела на спутника, но каждой клеточкой тела ощущала его присутствие. Запах одеколона въедался в мозг, заставляя сходить с ума.
Не понимала, что со мной творит этот человек. Ненавижу его. Ненавижу в нем всё: непробиваемую самоуверенность, жестокость, ненавижу даже его каменный ебальник. Но только не этот запах. Запах – самый сильный мой наркотик. Хочется вцепиться пальцами в ткань водолазки и, уткнувшись носом, вдыхать этот аромат, пока не закончится объем легких. Пока он не наполнит меня всю. Без остатка…
– Пошли. – Короткий приказ заставил вынырнуть из раздумий. Мы приехали на кладбище. Че за хрень?
Похолодевшими пальцами коснулась ручки двери и буквально вывалилась из тачки. Ноги увязли в густой траве. Черный подошел к воротам и, скинув замок на землю, открыл калитку.
Идти за ним категорически не хотелось. Тревога сковала ледяной коркой внутренности. Он что, собрался меня тут…?
Тряхнула головой и начала переставлять ватные ноги. Мимо моего мучителя, на территорию, принадлежащую усопшим.
Поразила нереальная тишина. Ни одной птицы. Даже ветер не беспокоил своим присутствием. Очень тихо. Мертвецки.
Вышла на поляну, от которой в разные стороны расходились тропинки, виляющие между коваными оградками всех цветов и мастей. Памятники с фотографиями усопших следили застывшими взглядами. Некоторые из них привлекали внимание, словно прожигая в моем лице дыру каменными глазами. Мурашки по коже…
Вам покажется странным, но никогда прежде не была на кладбище. Дядю не хоронила, а больше родственников не было. Отец и тот сидел.
И сейчас я просто остолбенела. Стояла, не смея сдвинуться с места, впитывая в себя это нереально густое, обволакивающее ощущение тишины и покоя. Почему-то захотелось плакать. Вероятно, атмосфера этого места располагала выплеснуть страдания, находясь на священной земле.
Хотелось опуститься на землю и покаяться во всех грехах, что совершила за свою короткую никчемную жизнь. Вынести деяния на суд покойных, ожидая вердикта. Получить прощение мертвых душ.
Где-то вдалеке закаркала одинокая ворона. Ощущение потустороннего присутствия заставило вздрогнуть.
– Если будешь проявлять слабость, окажешься здесь. Не в качестве гостьи. – Вздрогнула от порыва ветра, пронизывающего до костей. Одинокая слезинка лизнула холодную щёку. Посмотрел на меня и направился вглубь кладбища, вынуждая следовать за ним.
Шла под осуждающими взглядами каменных глаз за дьяволом, что сгубил сотни судеб.
Остановились у бугра земли с воткнутым у основания крестом. Простой деревянный. Без имени и фотографии. И могиле не больше недели…
Повернулся ко мне и бросил.
– Есть о чем поговорить со старым другом?
И планку сорвало.
Набросилась на него как смерч. Долбила кулаками везде, куда могла дотянуться, пинала ногами, царапала ногтями. Кляла его, на чем свет стоит, не ощущая на лице следов от рвавшей на куски истерики. Стоял, не отвечая на удары, но, тем не менее, подавлял своим грозным видом. И одновременно распалял еще больше. Заставляя еще яростнее бить. Громче вопить. Сильнее рыдать.
Сердце рвало на части, легкие горели от нечеловеческих криков, вырывающихся из самой глубины души. Глаза застилала пелена слез, не дающая разглядеть обманчиво спокойное лицо убийцы.
Видимо, его терпение подошло к концу, потому что сильные руки стиснули мою фигуру, блокируя, не позволяя больше ударять. Пара слабых ударов кулачками в плечи, и силы иссякли. Ткнулась лбом в грудь зверя, заглушая рыдания, застревающие между моими губами и тканью свитера. Рыдала на груди палача.
– Ненавижу. – На сходе истерики. Севшим голосом. На выдохе, очистившем легкие от остатков воздуха. Стиснул плечи и отстранил от себя, заглядывая в мокрые от слез глаза.
– Ты должна. Научиться. С этим. Жить. – Не проговорил, отчеканил. – Жизнь – дерьмо. Слабые – дохнут. Сильные – живут. Выживают. Выбери свой путь здесь и сейчас. И прими решение. – Невидящий взгляд в сторону, и вновь в глаза. Омут затянул, не давая отвести свои. Сердце снова ошиблось на несколько тактов. Как делало всегда в его присутствии.
– Не разочаруй меня…
Чуть склонил голову, опустив взгляд ниже. Замерла в ожидании, не зная чего. Но готова была. Готова была сдаться. Сделать все, что захочет. Покориться.
Так стремительно разжал руки, что я чуть не рухнула у его ног. Отступил на шаг и, развернувшись, зашагал к калитке.
А я пыталась совладать с затуманенным рассудком. Собрать в кучу остатки разлетевшегося вдребезги разума. Склеить по кускам, словно пазл, разбитое сердце, покрытое запекшейся кровью.
Перевела взгляд на одинокую могилу и сделала то, что требовала истерзанная душа. Опустилась на колени у рыхлой земли и дала волю слезам.
Светлов был для меня гораздо более важным человеком, чем позволяла себе представить. До боли не хватало его придурочных шуток. Неуместной, но такой необходимой заботы. Даже его попытки совращения сейчас казались лишь обычной шалостью. Ведь он никогда не заставлял отвечать на его чувства. Не принуждал покориться ему. Не вынуждал переступить через себя. Потакал моим прихотям, заботился об одинокой сиротке. Терпел подколы и истерики. Он стал для меня братом, которого у меня никогда не было. Самым родным человеком. Родственной душой.
Сколько времени прошло, не знала. Постепенно слезы высохли, оставив в душе лишь тень от прежней истерики. Я превратилась в оболочку, внутри которой зияла пустота. В подобие человека. В тварь без души. Как Чёрный.
Ладони по щекам, стирая остатки скорби. Поднялась и отряхнула колени. Он прав.
Давно пора было принять решение.
А я сделала это только сейчас.
Развернулась и уверенным шагом направилась к калитке. Пора уходить. Покидать этот оплот тишины и спокойствия.
Сюда мне еще рано.
Чёрный сидел в машине и курил в окно. Заняла место рядом с палачом. Протянул сигарету. Не новую. Раскуренную. Свою. Взяла и сделала глубокую затяжку. Жар от едкого дыма заполнил нутро. Стало спокойнее, теплее. Еще затяжка и отдала обратно.
Сигу в зубы и начал выруливать на дорогу. Домой. А может нет. Мне похуй. Лишь бы подальше отсюда…
Глава 19
Чёрный привез меня в один
