С ее стороны это было предложение временного перемирия, но Эмма сделала его только ради Пилар. Она боялась, что на выдвинутое ею условие сеньора де Кория ни за что не согласится. Но Эмма ошиблась.
– Хорошо, я вам верю, – к огромному удивлению девушки, ответила Леонора, – и к этой теме возвращаться больше не будем. Марку о нашем разговоре я не скажу. Не смею вас больше задерживать.
Для Эммы это была победа. Тем не менее, выйдя из комнаты сеньоры де Кория, девушка почувствовала себя совершенно опустошенной. «Леонора пошла на попятную, преследуя свои, неизвестные мне цели, – подумала она. – Во всяком случае, не потому, что испугалась потерять меня как компаньонку Пилар».
Глава 5
Как и ожидали девушки, предложение Пилар по поводу проведения бала встретили в клубе на ура. Каждой даме было велено купить букет и принести его на виллу леди Бисше. Садовникам дали задание построить беседку. Слухи о предстоящем бале множились и обрастали подробностями. Стало известно, что на бал собираются прибыть даже из Гибралтара.
Где-то за неделю до начала мероприятия погода ухудшилась. Эмма, считавшая, что теплых, солнечных дней в Танжере – триста шестьдесят пять в году, восприняла как личное оскорбление знойный ветер, дувший с рассветало зари. Когда, беспокоясь о предстоящем бале, она спросила Аишу и Пилар, не закончится ли этот ураган проливным дождем, те только посмеялись.
– Нет, дождя не будет, – улыбаясь, сказала ей Аиша. – Он бывает только зимой. Льет весь день и всю ночь. А сейчас еще лето. Становится так сыро. Фу! А это – восточный ветер. Очень сильный. Он хороший…
– Хороший? – удивленно переспросила Эмма.
– Хороший для bougs, он их убивает, – пояснила служанка и, прежде чем продолжить, нарисовала что-то среднее между мухой и комаром. – Восточный ветер дует дня четыре. Самое большее – пять. Потом снова хорошо.
Однажды вечером, когда за окном по-прежнему бушевал ветер, Эмма поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. Перед этим, уходя на дежурство в госпиталь, она оставила дверь на балкон приоткрытой. На тот же балкон, разделенный шпалерой, сплошь увитой плющом, выходила и дверь спальни Леоноры. Перед тем как сменить платье, Эмма решила закрыть дверь и вышла на балкон. Она наклонилась, высвободила шпингалет, и тут от сильного порыва ветра дверь с шумом захлопнулась и зажала подол ее пышной юбки.
Эмма мысленно обругала ураганный ветер и попыталась развернуться, чтобы вытащить юбку. Но сделать это ей не удалось – дверь крепко держала ее за подол. Положение, в которое попала Эмма, было нелепым. После нескольких новых попыток она наконец поняла, что, не разорвав юбку, обратно в комнату ей не попасть.
Девушка очень не хотела, чтобы в этот момент ее увидела Леонора. Прислушавшись, Эмма поняла, что сеньора де Кория в своей спальне, и не одна, а с Районом Галатасом. «Если я попрошу их о помощи, то поставлю обоих в неловкое положение», – подумала девушка. Ее удивляло то, что сеньора, будучи невестой Трайтона, пригласила к себе Рамона. И тут она услышала красивый голос испанца. Говорил он на родном языке, но Эмма все же поняла, что он просит Леонору о встрече.
– А завтра? – умоляющим голосом спросил Рамон.
– Нет, завтра невозможно, – ответила сеньора де Кория.
Он начал предлагать ей другие дни. Наконец, с показной неохотой, Леонора согласилась встретиться с ним накануне бала. Рамон принялся с жаром сыпать слова благодарности, но Леонора тут же попросила его перейти на шепот. Однако молодой человек продолжал говорить в полный голос.
Судя по шагам, они были уже на балконе. И тут Эмма услышала, как сеньора, перейдя на шепот, произнесла слово «inglesa»[8] и следом ее имя. Она решила, что Леонора предупредила Рамона о том, что их разговор могут подслушать, но, когда они заходили в комнату, вдова с нескрываемой злобой прошептала:
– Знаю, для того, чтобы тебе понравиться, она слишком невыразительная! Но пусть она думает, что ты в нее влюблен. Это нам может пригодиться.
Эти слова побудили Эмму к решительным действиям. Она уже не боялась обнаружить себя, поскольку Леонора и Рамон находились за закрытой дверью. Теперь освободиться из «плена» ей никто не поможет.
Ненависть к Леоноре захлестнула девушку. «Да, Пилар знала о невестке не всю правду, – думала Эмма. – В своей слепой привязанности к вдове брата она просила меня понять ее и утверждала, что Леонора – жертва настойчивых ухаживаний Рамона. Интуиция не подсказала ей, что та игра, которую сеньора де Кория устроила тогда за ужином, будет продолжаться. И делает она это вовсе не для того, чтобы успокоить мистера Трайтона, а чтобы его обмануть. Так что я в игре Леоноры подсадная утка, которая поможет ей снять с нее возможные подозрения. А они у ее жениха со временем могут появиться. Теперь понятно, почему она с такой готовностью согласилась замять историю с его письмом».
Эмма в порыве гнева дернулась изо всех сил и порвала зажатую дверью юбку. Наконец, высвободившись, она открыла балконную дверь, вошла в комнату и разделась. Повертев разорванную юбку из стороны в сторону, девушка пришла к выводу, что если ее аккуратно зашить, то шва в складках видно не будет.
В тот вечер, когда сеньора де Кория уговорила Рамона в открытую поухаживать за ней, Эмма не возмутилась. Тогда она его жалела и даже немного ему подыгрывала. «Когда и как собирается Леонора возобновить свою игру? – подумала Эмма. – Скорее всего, в присутствии Трайтона. Она же знает, что при нем, как и при Пилар, скандала я ей не устрою. А если мне подождать и высказать все ей наедине, то она мое возмущение представит как плод разыгравшегося воображения. Более того, Леонора меня может просто уволить. И это в то время, когда с Пилар происходят такие чудесные изменения! Нет, решиться высказать все, что думаю о ней, я не смогу».
Переодевшись, Эмма спустилась в гостиную. К тому времени гнев ее заметно утих, однако быть приветливой с Леонорой она все равно не могла. Но на застекленной террасе, где стали ужинать с того самого дня, когда подул сильный восточный ветер, Аиша накрыла стол только для двоих – для Пилар и ее компаньонки. А это означало, что сеньора де Кория будет ужинать в городе.
В ожидании Пилар Эмма взяла книгу и села в кресло. Вскоре, ощутив ногами сквозняк, она пошла проверить, закрыта ли входная дверь. Та оказалась открытой. В темноте двора Эмма заметила огонек сигареты, а потом, приглядевшись, увидела силуэт мужчины.
«Марк Трайтон!» – мелькнуло в ее голове. Он стоит как раз под балконом Леоноры! И как долго? Если хотя бы минут пятнадцать, то он наверняка должен был слышать разговор сеньоры и Района. А испанец говорил далеко не шепотом… Да, но если Трайтон не окликнул их, это значит, что его здесь в то время не было. Если он подозревал Леонору в неверности, то вряд ли бы тихо стоял под ее балконом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
