Глаза мальчика застлало красноватой дымкой — он мгновенно разочаровался в своем кумире и стал ждать, что вот-вот грянет выстрел. Однако его так и не последовало. Джимми вновь впился глазами в Литтона и, поскольку в его руке уже не было револьвера, облегченно вздохнул.
Тем временем Дюваль уже приблизился к воротам кладбища. Около них он вдруг резко обернулся и, галантно приподняв шляпу, пропел:
— Спасибо, Барри! — Затем повернулся и, легко поднимаясь на мыски, пружинящей походкой зашагал дальше.
Наблюдавший за ним Джимми никак не мог взять в толк, откуда в тщедушном теле этого мерзавца столько энергии.
А Барри так и не тронулся с места. Как только его заклятый враг исчез, он вновь присел у могилы Питера Чалмерса и, обхватив голову руками, погрузился в тяжелые раздумья. Таким образом он неподвижно просидел на кладбище до тех пор, пока на землю не опустилась вечерняя прохлада. Только тогда поднялся и медленно побрел к дому.
Глава 13
СВЕТ В ОКНЕ
Джимми Риберн, чье сердце последние два дня бешено колотилось от радости, внезапно сник. Все внутри у него похолодело. Как только его старший друг покинул кладбище, он упал между могил и распластался на земле, словно раненый. Мальчик впал в отчаяние. Он понимал — надо срочно что-то предпринять, но не знал что. Перед ним всплыли мрачные очертания погруженного в темноту маленького домика, к которому направился Литтон.
Джимми вдруг с ужасом осознал, что его старший товарищ для него уже больше не кумир — за какие-то считанные минуты из героя он превратился в обыкновенного человека. Состояние, охватившее мальчишку, было похоже на тоску, но только гораздо более мучительное.
С трудом поднявшись на ноги, паренек, испытывающий душевные терзания, сразу почувствовал себя повзрослевшим. Ведь не зря же старшие утверждают, что душевные переживания бывают только у них! Да, Барри, оказывается, вовсе не бесстрашный человек! Более того, Джимми сам видел, как он был близок к тому, чтобы выстрелить своему противнику в спину! Так, может, этот коротышка Дюваль в своих суждениях о Литтоне прав?
Как бы то ни было, но мальчик решил, что в таком подавленном состоянии его старшему другу не стоит появляться в доме, где его встретит только один Том Виллоу. Бывший моряк наверняка готовит ужин, а занимаясь стряпней, он всегда бывает чрезмерно ворчлив.
Не долго думая Джимми со всех ног кинулся к дому Си Тернера кратчайшим путем и на несколько минут опередил Синего Барри. Завидев его, Том Виллоу хмыкнул и проворчал:
— Здорово! По тебе хоть часы сверяй, как время ужина — ты уже на пороге. Нет чтобы прийти пораньше, натаскать дров да наколоть щепок. Работать тебя можно звать целый день, все равно не дозовешься, а стоит накрыть на стол — ты тут как тут, сияющий, словно новенький доллар. Да, дети нынче растут ленивыми, к труду не приученными. Вот поэтому-то мир и катится в пропасть! Но у меня, Джимми, не забалуешься. Бери сковородку и режь в нее картошку, да смотри, дольками потоньше!
Мальчика захлестнула злоба, но сознание важности миссии, которую он собирался в этот вечер выполнить, укротила его пыл. Он молча присел на стул и взялся за картофелину.
— Эй, так не пойдет! Сначала руки вымой, а уж потом берись за работу! — закричал Том Виллоу. — Боже, где ты вырос? На конюшне, что ли?
Стиснув зубы, Джимми тщательно вымыл руки, и только после этого ответил:
— А ты, Том, похоже, получил хорошее воспитание.
— Я-то воспитан как надо, — прогудел Виллоу. — Если что-то и делаю плохо, то тут нет вины моих родителей. Они-то вложили в меня всю свою душу.
— Ну, об этом легко догадаться, — заметил мальчик.
Его миролюбиво-иронический тон насторожил Виллоу. Резко повернув голову, он внимательно посмотрел на паренька и подумал: «Интересно, к чему бы это?»
В этот момент глаза двенадцатилетнего мальчика были такими круглыми, а взгляд таким невинным, что не только ангелы, но черти из ада не догадались бы, что у него на уме.
— Могу рассказать, как меня воспитывали, и дай Бог, чтобы твой отец обращался с тобою так же, — заявил Том. — Я вырос в большом доме, где в каждой комнате лежал пучок ивовых прутьев. Они необходимы в быту. Есть такая поговорка: «Пожалеешь розги — испортишь ребенка». И должен тебе сказать, в нашей семье их не жалели — трепали до мочала, с моей спины не сходили красные полосы. Зато, когда отец с матерью давали мне какое-то задание, я со всех ног бежал его выполнять. Папочка обычно загружал меня реже, но у мамочки для меня всегда находилась нудная и противная работа. И я ее делал безропотно. Так что был гордостью родителей. И пусть мне не много удалось достичь в этой жизни, но в этом только моя вина. Ну, а покинув отчий дом, начал сам зарабатывать на жизнь. Очень хотел повидать мир, поэтому стал перелетной птицей.
Воспоминания о детстве благотворно повлияли на Виллоу, так что ко времени, когда Литтон появился на пороге, настроение у бывшего моряка значительно улучшилось.
— Барри, а ты никогда не рассказывал о своем детстве! — увидев друга, попрекнул его Том. — Может, все-таки поведаешь нам, как тебя воспитывали?
Юноша затворил за собой дверь и, не отпуская дверной ручки, замер у порога. Лицо его было бледным, а взгляд потухшим.
— Зачем это тебе? — выдавив улыбку, спросил он.
— Затем, чтобы лучше тебя понять, — пояснил Виллоу. — Кто наставлял тебя, когда ты был ребенком?
— Хорошо, расскажу, — согласился Барри. — История моего воспитания может послужить инструкцией для всех родителей. Я вырос в любви. Все окружающие меня обожали. Стоило мне только что-нибудь захотеть, как я сразу же это получал. Если мне нужно было от чего-то отвертеться, я пускался во все тяжкие, но своего добивался. Когда моя ложь обнаруживалась, родители на меня не сердились, говорили, что с возрастом это пройдет. Так что в семье я просто купался в нежности и заботе, а результат — вы видите перед собой. Только благодаря этому я стал неплохим малым. И поэтому у меня так много друзей, что может позавидовать любой король. По той же причине, ребята, я имею счет в банке, светлое прошлое и блестящее будущее. Я горжусь собой и могу с уверенностью сказать любому, что ничего плохого в жизни не сделал. А все это благодаря и толстому кошельку моего папочки. Любовь и деньги из любого ребенка сделают вундеркинда, а дети, как сказал один мудрый поэт, — светлое завтра человечества.
Том Виллоу от удивления выпучил глаза.
— Слушай, Литтон, похоже, ты не так плох, как кажешься, — произнес он. — А родители твои еще живы?
— Нет, — ответил тот. — Господь их прибрал. Вот только, к сожалению, умерли они не вовремя, хотя слухи об их любимом чаде все же успели до них дойти.
