– Кто он?
– Когда-то Дея и двух его братьев Кея и Хея за дурной нрав люди выгнали из своей деревни. Но братья из вредности не ушли далеко, а построили жилье на северном крае нашего урочища и стали жить рыбой и бобрами. Рыбку истребляли током, бобров – капканами да петлями. Мои братья и сестры тоже в ловушки попадаться стали. Но если зверьки-грызуны из них выбраться не могли, то нашим рукам хватало сил и ловкости разжать капкан и распутать петли…
Одна попавшаяся в петли сестричка, все-таки под солнечным лучиком одеревенела. Братья забрали ее в свое жилище, там водой облили, и она из коряги обрела свой изначальный образ. И погибла сестричка от насилия трех убей-братьев…
– Твоя родная сестричка?
– Мы все друг дружке родные, – вздохнула та.
– И что было дальше?
– А дальше – в петли сразу двумя передними лапами попал Добряк Чар – так все называли предводителя местного бобрового племени. Из петель он освободился – перегрыз зубами лапы и, умирающий, добрался до своей хатки. Куда и призвал остатки своего племени вместе с нами. И на последнем издыхании изъявил свою волю: чтобы мы оставили все дела и думали лишь о том, как мучительнее всего предать смерти наших злейших врагов…
– И-и-и? – подбодрил Павел вновь замолчавшую рассказчицу.
– Мы сотворили чарусу, заманили в нее братьев и, как завещал Добряк Чар, постарались, чтобы погибли они в мучениях. Но погибли только двое, а младший брат Дей спасся. Прошло время, и он вместе с братьями стал мстить и бобрам, и чарусницам, и людям тоже…
– Ты сказала, что братья погибли?
– Дождь кончился. – Чарусть поджала «утиные» ножки. – Сейчас солнце выглянет.
– Как можно…
– Дей сотворил темный ритуал, – перебив Павла, торопливо продолжила рассказ Чарусть. – Он поймал в свои ловушки еще одну мою сестричку, еще одну бобриху и женщину из своей бывшей деревни. На лодке переправил их, связанных, на остров, где были зарыты его погибшие братья, раскопал могилу. Потом по очереди перерезал пленницам горло, смешал их кровь в большом чане и опрокинул его на смердящие трупы Хея и Кея. Прошло немного времени, и братья поднялись из могилы, набросились на бездыханные тела и принялись их пожирать…
– Они в зомби превратились, что ли? – недоверчиво хмыкнул рыболов, хорошо знакомый со всякими мистическими триллерами.
– В зомбей, в зомбей, – вдруг послышалось снаружи хатки.
– Кто это? – вздрогнул Павел.
– Не упусти тварь утконогую! Хватай ее. Я сейчас!
Павел встретился взглядом с Чарустью, кажется, ждущей его решения.
– Прячься, – прошептал он, и в то же мгновение девушка с легким всплеском соскользнула в яму-лаз. А в следующее мгновение на голову Павла обрушилась крыша.
– Схватил бы тварь утконогую, глядишь, пожил бы подольше…
Павел не сразу сообразил, что лежит связанный на дне неторопливо плывущей лодки. Задался вопросом, откуда она взялась, но, не найдя ответа, посмотрел на седевшего на веслах и узнал в нем водителя Авдеича, от которого под открытым небом воняло сильней, чем в машине…
– Говорю, подольше бы пожил… денька на два.
– Что происходит? – прохрипел Павел.
– Не приехали дружки-то твои. Видать, дождя испугались. А я предупреждал, – не ходи в верховья. Не послушался, не в свое дело влез, чужую тайну выведал.
– Ничего я не выведывал!
– Откуда же про зомбей узнал?
– Купальщица сказала. Только у меня с головой все в порядке, чтобы в сказки верить. Просто купальщица помогла мне из стальных петель выбраться, вот я в благодарность и слушал эту психическую, – не моргнув глазом, выдал Павел. – Все знают, что на самом деле никаких зомби не бывает.
– А твари утконогие, значит, бывают? – Авдеич перестал грести, лодка же продолжила движение по инерции.
– Утконогие?
– Не придуривайся, – ухмыльнулся Авдеич, – скажешь, не разглядел ног своей купальщицы.
– Психической-то? Так она полностью из воды ни разу не вылезла.
– Может быть, может быть…
Почувствовав легкое сотрясение, Павел догадался, что лодка ткнулась носом в берег.
– Авдеич, я надеюсь, вы меня от этой психической обезопасили и сейчас развяжете и все расскажете.
– Почему же не рассказать. До заката солнца время есть. Как я понимаю, утконогая не до конца историю поведала?
– Авдеич, а может, сначала дождемся моих друзей? – Павел больше не сомневался, что перед ним тот самый Дей-Убей, и рискнул сыграть ва-банк. – Чтобы и мужики заодно историю услышали. Они, прежде чем я в петлях запутался, отзвонились, сказали, что как раз на станции тачку до Холмов ловят. Я им на всякий случай номер вашей трубы дал. Не было звонка? Значит, сами тачку поймали. Моя-то труба намокла и сдохла. А они, небось, уже на берегу палатки расставили. С ночевкой приехали. Водки, пива, закуси – море. Предлагаю вместе к ним пойти. А то они в любом случае меня искать станут. Вам звонить…
– Что ж до сих пор не позвонили? – хмыкнул Авдеич.
– Откуда я знаю. – У Павла затеплилась надежда, что своей белибердой хоть в чем-то поколебал решимость Авдеича. – Может, номер неправильно записали. Значит, вместо рыбалки на мои поиски потащатся, заодно и металлоискатели навороченные прихватят. Мои друзья – все сплошь копатели, такие дотошные…
По очередной ухмылке Авдеича Павел понял, что переборщил.
– Что ж, если они такие дотошные, поглядим, доберутся хотя бы до плотины Добряка Чара? И помогут ли их металлоискатели обнаружить мои петельки… Что глаза округлил? Я, я петельки на таких лопухов, как ты, расставляю. И тварь утконогая ничегошеньки не выдумала. Хотя кое-что и недосказала.
– Значит, вы тот самый Дей-Убей?
– Тот самый. Только не Дей, а Авдей, а братовьев моих зовут Михей и Мокей, и все мы – Авдеичи.
– Значит, братья не умерли?
– Почему же? Умерли лютой смертью. Тварь тебе не поведала, а я поведаю, как они нас убивали. Просто утонуть не позволили. Прежде обвязали каждого по отдельности толстыми лесками так, чтобы на одних концах были петли, затянутые на заведенных за спину лодыжках и запястьях, а также на причинном месте. К другим концам лесок привязали крючки, которыми проткнули кому губы, кому щеки с ноздрями, кому веки. С расчетом, что чем сильнее руками-ногами дергаешь, тем ужасней боль. А потом сбросили нас в воду. Братовья эту боль не выдержали, а я вот справился и не утонул, перехитрил тварей. Правда, если мою щетину сбрить, то на харю лучше не смотреть. Да еще и с причинным местом беда вышла. И как я после этого должен был к тварям относиться?
Павел, представивший, что довелось испытать Авдеичу, промолчал.
– Мстить, конечно. Но сначала я позаботился о братовьях. Утконогая правду тебе поведала, благодаря темному ритуалу, поднялись из могилы Михей и Мокей. Пусть мертвые, зато все мои повеления понимающие и исполняющие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
