Но вот что интересно — нигде, ни в одних воспоминаниях вы не найдете высказываний самого Сосковца. Каких-либо внятных собственных слов, характеризующих этот персонаж. Нет ни его публичных заявлений, ни развернутых интервью, ни полемики. Нет ничего. Вообще. Пустое место. Как будто ластиком стерли.
Притом что Сосковец был совершенно нормальным, общительным человеком и наверняка в частном разговоре высказывался охотно и на разные темы. Но в публичной политике он участия не принимал. Как будто перед ним зажигалась красная лампочка.
Точно так же вел себя и другой важнейший для Коржакова человек, Михаил Барсуков, директор ФСБ. Он несколько иного склада — тихий, скромный, как бы прятавшийся в тени своего друга. И тоже молчал как рыба!
Кто мог поговорить и отнюдь не стеснялся публичности, так это Павел Бородин, управляющий делами администрации президента. Или Шамиль Тарпищев, министр спорта. Их часто видели вместе с Коржаковым. Оба близки к Ельцину. Частенько общались с ним.
Но ни один, ни другой, ни третий, ни четвертый никогда не выступали по политическим вопросам, понимая, «кто старший в доме». Это была очень молчаливая группа влияния. Практически бессловесная власть, избегавшая всякой публичности. Власть за спиной Ельцина образца 1994–1995 годов — одинокого, сражающегося со своими инфарктами.
Именно такой Ельцин был им нужен.
Я перечислил лишь нескольких ближайших друзей Коржакова, но на самом деле в сфере его влияния к началу 1996 года находились и некоторые министры, и руководитель кремлевской администрации Егоров, промышленники и бизнесмены, зависимые от его людей в правительстве, а самое главное — чиновники среднего уровня.
Выборы-96 для этой корпорации были словно кость в горле. И дело не только в том, что они боялись их исхода, проигрыша (такого исхода боялись многие здравомыслящие люди). Им не нужен был Ельцин, который вновь набирает популярность, активно общается с журналистами, выходит к народу и т. д.
Такой Ельцин ломал планы «корпорации», а планы эти, как мы видим, были грандиозными.
Тем не менее линия Коржакова была чрезвычайно осторожной. Вряд ли он открыто и прямо говорил Ельцину, что не верит в его победу. Возможно, впервые это случилось 18 марта, на том историческом заседании, начавшемся в шесть утра.
Когда Дума денонсировала Беловежские соглашения, для всей корпорации Коржакова наступил решающий момент. Коммунисты невольно выдали ему и его команде «входной билет в рай». Реакция Б. Н. была им заранее понятна, не надо быть большим стратегом, чтобы предсказать — Ельцин станет требовать жестких, силовых мер. Но не думаю, что Коржаков даже тогда действовал открыто. Он подталкивал Ельцина к этому решению исподволь, мягко, ненавязчиво, так, как он умел это делать.
Неслучайно генерал Куликов пишет, что Сосковец и Коржаков «выглядели чересчур возбужденными» в день принятия этого решения, неслучайно помощники отмечают, что Коржаков зашел в кабинет президента сразу после Чубайса. Детали многозначительные.
Однако ничто здесь прямо не выдает намерений и стратегии Коржакова.
Впрочем, есть документы, в которых правда отражена еще полнее.
Один из них цитирует в своей книге сам Александр Коржаков. Он пишет, что премьер-министр Виктор Черномырдин после неожиданного отпуска в феврале начал активно искать с ним встречи. Коржаков отказывался и согласился встретиться в президентском клубе только после 15 февраля, официального срока регистрации кандидатов на пост президента. Черномырдин, как пишет Коржаков, «втихомолку» собрал более миллиона подписей, и это очень возмущало Александра Васильевича.
«Черномырдин. Еще один вопрос. Кому надо постоянно меня с шефом сталкивать?
Коржаков. В каком плане?
Черномырдин. Во всех планах. Даже, может быть, не сталкивают, а разводят. Видят во мне недруга. Мне, конечно, это по фигу, но всегда это исходило из Администрации… Я говорил Илюшину (первый помощник президента), что не могу понять, откуда происходит сталкивание.
Коржаков. Илюшин никогда в эти дела не влезает.
Черномырдин. Да, он мне сказал.
Коржаков. Он опытный партийный работник.
Черномырдин. Единственное, он мне подтвердил, что видит всё. Если это дело Батурина… Но я не думаю, что он так близок к президенту, чтобы влиять. Но кому-то вот надо.
Коржаков. Если вы едете в командировку, а люди ваши вечерком потом собираются и пьют не за здоровье нашего президента, а за здоровье президента Черномырдина… Не стесняясь.
Черномырдин. Да ты что?!
Коржаков. Да.
Черномырдин. Вот те, которые рядом со мной?
Коржаков. Да, которые рядом с вами… Окружение делает вам много вреда.
Черномырдин. Я могу только одно сказать. Я не могу ни за кого поручиться, я не тот человек… Вот так взять и просто предать. Мне это противно. У меня и возраст такой, что мне это не надо. Я сам нахожусь на пределе. У меня работа непростая.
Коржаков. Виктор Степанович, а вообще кто придумал, что вам нужно баллотироваться? Ведь по Конституции, если с президентом что-то случается, за него вы так и так остаетесь. Вы могли спокойно всех отмести: “При живом президенте я не могу. Если что-то случится, тогда я и так буду”.
Черномырдин …За моей спиной, может быть, есть и предатели и что хотите, но я ничего такого не сделаю. Меня пытались и сейчас уговорить: “Давай”. Я говорю: “Нет, нельзя этого делать. Нам нужен сегодня Ельцин для того, чтобы удержать страну”. И ему я это говорил тысячу раз: “Борис Николаевич, не надо меня толкать, не надо, только Ельцин сейчас нужен стране. Не Черномырдин и никто другой”…
Коржаков …Я за то, чтобы выборы отменить. Потому что думаю, Ельцин победит с небольшим перевесом, наберет 51–52 процента голосов. Тут оппозиция начнет орать: “Это подтасовка!” Еще начнут всё громить…
Черномырдин. Да ну.
Коржаков. Запросто. Этот сценарий мы прошли уже в октябре. Если же Ельцин проиграет, то этого тем более допустить нельзя. Инициатива о переносе выборов должна исходить от коммунистов. Я им сказал: “Смотрите, ребята, не шутите, мы власть не отдадим”.
Черномырдин. А Зоркальцев (заместитель Зюганова. — Б. М.) приходил, чтобы организовать встречу?
Коржаков. Да.
Черномырдин. Тогда надо делать.
Коржаков. Я ему прямо сказал: “Вы думаете, мы вам власть отдадим? Вы поняли, что у нас намерения серьезные, когда Думу захватили в воскресенье, 17-го числа. Так что не отдадим. Давайте по-хорошему договариваться. Может, портфели поделим какие-то”. Самое главное, что шеф сам будет против этой идеи (то есть против отмены выборов. — Б. М.). Но его можно уломать».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
