class="p1">– Ничего не бойтесь, синьорина, не бойтесь; вам нечего страшиться, пока я рядом с вами. Вы даже не успеете выйти из этой беседки, а уж злодей испустит дух у ваших ног.
Розабелла дернулась, будто с намерением убежать, но тут сидевший с ней рядом слабосильный старик внезапно преобразился. Еще минуту назад ему едва хватало сил произнести несколько фраз, он дрожал как осина, осев на скамью в беседке, а теперь вскочил с неожиданным проворством и удержал ее одною рукой.
– Ради всего святого, отпустите меня! – взмолилась она. – Позвольте уйти!
– Ничего не бойтесь, синьорина; вы под моею защитой.
Произнеся эти слова, Абеллино поднес к губам свисток и отрывисто свистнул.
Из рощицы неподалеку тут же показался Матео и вбежал в беседку. Абеллино швырнул Розабеллу на дерновую скамью, сделал несколько шагов Матео навстречу и погрузил кинжал ему в сердце.
Главарь разбойников, не издав ни звука, осел к ногам Абеллино; из горла его вырвался последний хрип, и после недолгих, но страшных конвульсий все было кончено.
Только после этого убийца Матео вновь обвел беседку взглядом и увидел Розабеллу – она лежала на скамье почти без чувств.
– Ваша жизнь вне опасности, прекрасная Розабелла, – сказал он. – Злодей, который привел меня сюда, дабы я лишил вас жизни, истекает кровью. Приободритесь, возвращайтесь к своему дяде-дожу и скажите, что жизнью своей вы обязаны Абеллино.
Розабелла не в силах была говорить. Она, дрожа, простерла к своему спасителю руки, схватила его ладонь и в немой благодарности прижала к губам.
Абеллино с восторгом и изумлением взирал на прекрасную страдалицу; да и кто бы не растрогался, глядя на нее в такой момент? Розабелле едва сравнялось девятнадцать лет; стройный изящный стан облекало тонкое белое одеяние, спадавшее тысячей складок; в голубых глазах с поволокой светилась незамутненная невинность; на лоб, гладкий, как слоновая кость, спускались завитки блестящих черных волос, щеки белели, ибо ужас лишил их красок; такова была Розабелла – существо, при сотворении которого природа, похоже, не пожалела ничего, потребного для создания образа женской красоты, – такова она и была; поэтому можно простить несчастному Абеллино, что он на несколько минут застыл, зачарованный, и за эти несколько минут лишился сердечного покоя навсегда.
– Клянусь Создателем! – воскликнул он наконец. – О, сколь ты прекрасна, Розабелла! Даже Валерия не была прекраснее.
Он склонился к ней и запечатлел на бледных щеках красавицы пламенный поцелуй.
– Оставь меня, ужасный человек, – пробормотала она, запинаясь от ужаса. – Ах! Оставь.
– Розабелла, ну почему ты столь прекрасна и почему я… ведомо ли тебе, кто поцеловал тебя в щеку, Розабелла? Ступай и скажи своему дяде, гордому дожу: «То был браво Абеллино», – произнес он и выбежал из беседки.
Глава VII
Невеста Браво
Не без веского основания Абеллино ретировался столь поспешно. Прошло несколько минут – и к беседке случайно приблизилась большая компания; пришедшие с изумлением обнаружили труп Матео и бледную, трепещущую Розабеллу.
Тут же вокруг собралась толпа. Она росла с каждой минутой, и Розабелла вынуждена была повторять рассказ о том, что с ней произошло, для каждого новоприбывшего.
Наконец придворные дожа, оказавшиеся в числе зевак, поспешили призвать ее телохранителей; Розабеллу уже дожидалась гондола, и вскоре перепуганная девушка оказалась в безопасных стенах дворца своего дяди.
Тщетно остановили движение всех гондол; тщетно досматривали каждого, кто оказался в садах Долабелла в момент обнаружения трупа наемного убийцы. Абеллино исчез без следа.
Весть об этом странном событии лесным пожаром распространилась по всей Венеции. Абеллино – ибо Розабелла твердо запомнила это ужасное имя и, рассказывая о своих приключениях, сообщила его едва ли не каждому венецианцу – Абеллино стал предметом всеобщего изумления и любопытства. Все как один сочувствовали несчастной Розабелле – ей такое пришлось пережить! – поносили злодея, который заплатил Матео за ее смерть, и пытались сопоставить всевозможные обстоятельства, выдумывая одну гипотезу за другой: трудно было определить, которая из них наименее правдоподобна.
Все, кто слышал об этом событии, рассказывали о нем снова и снова, а рассказывая, добавляли что-то от себя, пока наконец из рассказов не вырос целый авантюрный роман, который можно было бы целомудренно озаглавить «Сила красоты», ибо венецианцы и венецианки пришли к наиболее удобным для них выводам: что Абеллино наверняка убил бы Розабеллу, но был сражен ее несказанной красотой. Но хотя вмешательство Абеллино и спасло девушке жизнь, все высказывали сомнения в том, что это происшествие придется по душе ее суженому, князю Мональдески, высокородному неаполитанцу, обладателю несметных богатств и многочисленных связей. Дож уже довольно давно вел тайные переговоры о браке своей племянницы с этим могущественным аристократом, который вот-вот должен был прибыть в Венецию. Истинные причины его прибытия все же оказались раскрыты и более не являлись тайной ни для кого, кроме Розабеллы, которая никогда еще не видела князя и даже представить себе не могла, почему его грядущий визит вызывает у всех такое любопытство.
В первое время историю рассказывали так, что Розабелла выглядела настоящей героиней; но со временем женщины начали завидовать тому, какая роль выпала ей в этом приключении. Поцелуй, которым ее наградил браво, стал для них великолепным предлогом для того, чтобы вбросить несколько злокозненных инсинуаций.
– Он оказал ей величайшую услугу, – заметила одна, – и трудно сказать, сколь далеко зашла прекрасная Розабелла в порыве горячей благодарности, пытаясь вознаградить своего спасителя.
– Воистину, – ответила другая, – и что до меня, сдается мне, что вряд ли какой мужчина, оказавшись наедине с миловидной девушкой, которой он только что спас жизнь, удовлетворился бы единственным поцелуем.
– Ладно-ладно, – перебила их третья, – не станем судить ее строго; возможно, все произошло именно так, как излагает синьорина, хотя не могу не отметить, что господа этой профессии редко ведут себя столь достойно, и вообще я впервые слышу о браво с платоническими наклонностями.
Короче говоря, Розабелла и ужасный Абеллино дали праздным, склонным к суесловию венецианцам столько поводов для пересудов, что в конце концов племянница дожа стала повсеместно известна под почетным прозвищем Невеста Браво.
Впрочем, никому эта история не доставила стольких хлопот, как самому дожу, доброму, но непомерно гордому Андреасу. Он немедленно издал указ усилить наблюдение за всеми личностями подозрительной наружности, удвоил ночную стражу и направил шпионов по следу Абеллино, но все тщетно. Где скрывается браво, так и не выяснили.
Глава VIII
Заговор
– Проклятие! – вскричал Пароцци, высокородный венецианский дворянин: наутро после убийства Матео он в исступлении мерил шагами свои покои. – Все теперь рассуждают о промашке злодея, а я не в состоянии постичь,
