— После революции. Нам еще в школе талдычили. Типа буржуи не хотели потерять все и отдали часть. Так-то логично.
— Ну так и есть на самом деле. Войны, революции, борьба за свои права. Именно они толкают вперед социальный прогресс. И тем гражданам из развитых стран все так же досталось недаром. Потом и кровью. А ведь даже в богатой Европе есть нищие страны. Испания, Южная Италия, Греция. И это отнюдь не газетные штампы, Витюша. Это все видели своими глазами наши советские моряки. Там тебя не будут бесплатно учить в старшей школе и институте. Было бы у тебя желание, то сам бы увидел. У нас аж две мореходки и рыбацкое училище на город.
— Сергей прав. У меня дядька в Алжире и Ливии объекты строил. Средневековье там с электричеством и кондиционерами. Чуть отъедешь от города и полная задница.
— У меня брат в Анголе служил. Абздец полнейший. И еще война. Негры работать не хотят, учиться тоже. Еще и их корми.
— Ну, сравнили Африка и Америка, — упорно не сдавался Витюша.
— А что Америка, Вить? Живут продажей доллара по всему миру. И то у них проблем куча. Ты сам же нам впулял, что рок-движение там оппозиционное и борется с их правительством. Или тебе колбасы не хватает? Сортов сто надо? И джинсу на жопу в обязательном порядке?
— Ну ты сам джинсы носишь.
— Да, грешен. Просто удобно. И на самом деле это одежда американских работяг, конкретней пастухов. Так что ничего буржуазного, мы также люди простые. Но я же не делаю из них идола. Все лето в обычных шортах и рабочих брюках проходил, три штуки изорвал. А ты где, интересно, прохлаждался?
Витюша покраснел. При его рыжеватости краской заливало все лицо.
— Не твое собачье дело! У меня каникулы!
— А у нас рук рабочих на раскопках и стройотряде не хватало.
Павел коротко глянул на меня и повернулся к Вите:
— И в самом деле, я тебя даже в институте на ремонте не видал.
Витюша набычился:
— У меня справка от врача.
— Ленная болезнь?
Все захохотали. Студиозов хлебов не корми — дай поржать.
— Пить и курить у тебя здоровье есть, а помочь родному институту нет?
— Я никому и ничего не обязан! Я свободный человек.
Я встал с места и подошел к столу, наливая себе еще вина:
— То есть ты свободен от обязанностей перед обществом, но оно несвободно по отношению к тебе. Платит за твою учебу и стипендию, заботится о твоем здоровье.
— Да пусть подавятся своими копейками! Нет, ребята, вы слышали? Серж у нас никак в комитет комсомола метит!
На кровати зашевелилось огромное туловище. Это очнулся наш местный «медведь» Иван Прибалов с пятого курса математического. Деревенский парень слыл своей обстоятельностью и серьезностью. Был мил и тих, пока его не трогали. Правда, его речь изобиловала жаргонизмами. Набрался по месту жительства. На севере ведь много зон.
— Витюша, тебе конкретно предъяву сделали, а ты общими фразами отнекиваешься. Ты сам по жизни кто? Я вот постоянно вижу, что ты у пацанов сиги стреляешь. Вот и сейчас на общак ни копейки не дал, а прикладываешься.
— Вам жалко? Не узнаю знаменитую двенадцатую либертарианскую комнату! — выглядел Витя кисло, ища поддержки у публики. — Вы что, братва? У нас же все за одного.
— И один за всех! — Павлу надоел паясничающий товарищ. — И в самом деле, Витюша, ни разу не видел, как ты скидывался. А денюжки у тебя точно есть. Постоянно шмотки новые и на девок тратишь, не скупишься. А мы, значит, побоку.
— Вот так, получается! Вот этот «совковый» активист вам дороже! — обвинительно протянул в мою сторону руку Витюша.
Прибалов сел, и кушетка под ним жалобно екнула:
— Ты бы гавкал поменьше, Витюша! Серый все лето в пахоте. Два месяца на раскопах, а потом у Коли в стройотряде вкалывал. Я с Истоминым работал, там пашут как ломовые лошади. Он работяга и за базар всегда отвечает. В дружине был, шпаны не испугался. Я бы с ним в разведку пошел. А такие, как ты в войну в полицаи шли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В комнате стало тихо. Было заметно, что Ивана довели, а такое бывало редко. Витюша стоял со слезами в глазах, затем истерически замахал руками. Но так ничего не сказав, убежал.
— Вань, может, зря ты так?
— Паша, ты что не видишь, что это говно человек. Сколько он тут порожняка постоянно гнал! На Западе то, на Западе сё. А я, может, Родину люблю и слушать мне такое противно. И ведь никаких доказательств не представил.
— Да гонево там все в Голосах, — высказался кто-то. — Был один случай с аварией на Волге. А у меня там родственники живут. Дядька на буксире ходит, в спасработах участвовал. Половина в Голосах была наврана.
— У нас, вообще не сообщили. Молчок.
— Но врать то зачем?
— А чего скрывать правду?
Иван потянулся к банке с закуской и заметил:
— Вот что, пацаны, скажу — Неправильно это все!
Неожиданно все рассмеялись. Такой внушающий уважение вердикт оказался в тему.
— Может, вернуть Витюшу?
— Да ну его! Много гонору, а мало хлопа.
— Зато новостей порядком вываливал.
Павел хитро скосился в мою сторону и произнес:
— Сейчас Серега нам новости расскажет. Что вы там нашли? Слухи разные ходят.
Я сделал глоток вина и провел среди товарищей небольшую лекцию. К концу народ слушал, буквально разинув рот. Оказывается, история нашего края была никому толком неизвестна. Отчасти неинтересна. Или её сделали таковой учителя-идиоты. Историю ведь на самом деле преподавать сложно.
Худой и длинный Тимофей Юшков, глава студенческого комитета с репутацией заядлого нарушителя спокойствия задумчиво протянул:
— Твою же меть! Мы тут все дурью маемся, а Серега научные открытия делает! Далеко пойдешь, шкет.
— Спасибо на добром слове, гражданин начальник. Но чую, что мне еще учиться и учиться.
— Тебе повезло. Цель есть в жизни. А вот из меня педагог так себе, — Иван был на редкость задумчив. — Может, и зря в институт пошел. Это мать все — Учись на учителя. Хоть кто-то в семье станет человеком.
— Да гонишь, Ваня! Мы же тебя помним по пионерскому лагерю. Тебя дети любят, хорошим будешь учителем.
— В отличие от Витюши. А ведь на следующий год у него распределение.
И тут меня, как резануло. Вспомнил я его! Он же в нашей школе учился, только старше. Ходил такой же патлатый в клешах. Потом кто-то рассказал, что в деревне по пьяни с местными сцепился и его зарубили топором. Вот ведь судьба-злодейка! Надо спасать человека. Но вот как?
— Колбаски подай, Колян.
— Подожди, сейчас еще нарежу!
Я очнулся от размышлений, с удивлением разглядывая скромный стол студиозов. В комнату вошли свежие лица с новыми бутылками. В голову пришел странный и не к месту вопрос:
— Народ, наверное, я что-то пропустил? Сейчас колбаса в магазинах свободно лежит?
— Серый, ты где пропадал? Весной же мясокомбинат на Дачной открыли. Говорят, мясо рефрижераторами везут морем, потому сразу на комбинат. Там такие здоровенные цеха! Все самое современное. Еще коптильни ставить будут. Всю область снабжать будем.
— Колбаса появилась, а из мяса лишь наборы для супа.
— Иди на рынок. Там на выбор, не фиг и дороже.
— Ага, сразу на всю стипенсию. А как же выпивка?
— Так ты не пей!
— Вот я тебе сейчас и не налью.
— Попробуй только! Я тебе не налью.
— Парни, а где гитара?
— Сереж, держи.
Коля нарубил мне конкретный бутерброд. Толстый шмат колбасы, порезанный на четыре части соленый огурчик, острый перчик и все это между двумя кусками черного хлебушка. Чем хуже пресловутого гамбургера?
Таких песен я еще не слышал. Говорят, что из какой-то новой группы. Прозвучала фамилия Панфилов. Но ритм характерный. Еле вспомнил, что это настоящая фамилия Кости Кинчева. Как интересно время людей перетасовывает. Но здесь не будет перестройки, так что в будущем рок-движения я не уверен.
