Фактически все, что существенно для нашего доказательства, особенно для нашего диагноза российского режима, можно установить, не обращаясь за подтверждением к фактам, которые можно было бы оспорить. Я намеренно воздержался от упоминания всего того, что хотя и казалось бы полезным с точки зрения иллюстрации природы этого режима, но опиралось бы на недоказанные факты — такие, как убийства в завоеванных и контролируемых странах, мафиозные группы в Грузии, концентрационные лагеря. Наша аргументация ни в коей мере не пострадала бы, если бы то, что можно назвать жестокостью, полностью отсутствовало.].
Можно даже предположить, что дальнейшее расширение мощи России может со временем стать препятствием развитию в том направлении, о котором думает и мечтает большинство людей, когда они произносят слово социализм.
Смешивать проблему социализма с проблемой России — если только это не обман, осуществляемый в пользу России, — значит искажать социальную ситуацию в мире.
Россия связана с проблемой социализма только в двух аспектах. Во-первых, в силу самой логики ситуации наличие коммунистических групп и прокоммунистических фракций в некоммунистических группах будет способствовать радикализации политики в области трудовых отношений. Это не всегда так, например, французские коммунисты голосовали против двух важных мер, направленных на социализацию. Но в общем, даже если целью является исключительно дезорганизация капиталистических стран, эта тенденция будет утверждаться и дальше. Во-вторых, в случае войны мы столкнемся с теми социальными и политическими последствиями, которые несет с собой всякая война в современных условиях. Тот факт, что это будет война между якобы социалистической и якобы капиталистической страной, мало что изменит.
Движение к социализму: Лекция
[Йозеф Шумпетер выступил со своей лекцией "Движение к социализму" перед Американской Экономической Ассоциацией в Нью-Йорке 30 декабря 1949 г., при этом он пользовался заметками, а не подготовленной рукописью. Он записал эту лекцию для публикации в журнале этой Ассоциации и почти за вечер до своей смерти успел закончить свою статью. Он собирался закончить ее на следующий день (8 января 1950 г.), перед отъездом в Чикаго, где он должен был выступить с Лекцией Фонда Уолгрина. Настоящая статья представляет собой первый вариант, тщательно написанный, как и все другие его сочинения, его собственной рукой; у него не было возможности сделать небольшие поправки или написать заключительный параграф. Исправления, состоящие а основном в расстановке знаков препинания или в добавлении случайно отсутствовавших слов, сведены к минимуму. Краткий заключительный параграф был написан женой Шумпетера на основе его замечаний и по памяти.] Чтобы по возможности сократить опасность недопонимания, которая всегда присутствует в дискуссиях на темы, вроде той, которая обсуждалась на данной сессии, я хочу сделать несколько предварительных замечаний, прежде чем обратиться к основному предмету, а именно — к роли современного инфляционного давления для будущего экономики этой страны [США. — Прим. ред.].
1. В данной статье я определяю [централистский] социализм как такую организацию общества, в которой средства производства контролируются, а решения о том, как и что производить и кто и что должен получить, принимаются органами власти, а не частными (по собственности и контролю) фирмами. Поэтому все, что мы имеем в виду, когда говорим о "движении к социализму", — это перемещение экономической деятельности людей из частной в общественную сферу. Заметьте, что хотя и социалисты, и антисоциалисты имеют собственное мнение об этом предмете, вряд ли возможно представить такое социалистическое общество без огромного бюрократического аппарата, который управляет производственным и распределительным процессами и в свою очередь контролируется или не контролируется органами политической демократии наподобие тех, какие мы имеем сегодня, — парламентом или конгрессом, и рядом политических деятелей, позиции которых зависят от результатов конкурентной борьбы за голоса избирателей.
Следовательно, мы можем отождествить движение к социализму с подчинением частной промышленности и торговли государству. Очевидная парадоксальность того, что тот же процесс описан классической социалистической доктриной как "отмирание государства", легко устраняется, если принять во внимание Марксову теорию государства. Отметим далее, что социализм не исключает децентрализованного принятия административных решений — так же как централизованное управление армией не исключает инициативу со стороны командиров подразделений. Обратите внимание, наконец, что социализм в нашем смысле не обязательно, т. е. не с логической необходимостью, исключает конкурентный механизм, как это следует, например, из модели Ланге-Лернера. Свобода потребительского выбора и свобода выбора профессии может быть ограничена в социалистическом обществе, но это не является неизбежностью.
2. Я не выступаю в защиту социализма. У меня нет никакого намерения дискутировать по поводу его желательности или нежелательности, что бы при этом ни имелось в виду. Для меня более важно, однако, четко заявить, что я не "пророчествую" и не предрекаю его пришествие. Любой прогноз — это вне научное пророчество, которое стремится сделать нечто большее, чем поставить диагноз наблюдаемым тенденциям и показать, каким может быть результат, если эти тенденции будут действовать в соответствии с собственной логикой развития. Само по себе последнее не означает прогноза или предсказания, так как факторы, считающиеся по отношению к данному ряду наблюдений внешними, могут своим вмешательством изменить первоначальный вывод. Анализ явлений, подобных социальным, не настолько удобное занятие, как астрономические наблюдения: наблюдаемые тенденции, даже если они полностью проявляют себя, могут быть совместимыми не с одним, а с несколькими исходами. Кроме того, существующие тенденции, встречаясь с сопротивлением, могут не проявить себя полностью или "застрять" где-то на полдороге к результату. Попробуем проиллюстрировать это пункт за пунктом. Во-первых, ни один компетентный, и конечно же достаточно беспристрастный, наблюдатель событий в России времен Столыпина не мог бы обнаружить наличие какой-либо Тенденции к тому, что хоть как-нибудь напоминало ленинскую Систему: шла быстрая экономическая эволюция и замедленная адаптация к ней общественных институтов. Именно война и последующий военный и административный крах породили Большевистский режим, и никакой антинаучный детерминизм не может опровергнуть этот факт. Во-вторых, ради краткости я говорю о централистском социализме только потому, что он занимает почетное место в дискуссии. Но и другие возможности не следует игнорировать. Известные факты о нашей собственной тред-юнионистской практике показывают, что развитие в направлении какой-то формы гильдейского социализма нельзя совсем сбрасывать со счетов. И другие известные факты показывают, что наблюдаемые тенденции, или некоторые из них, могут быть совместимы с формами социальной реорганизации общества, которые вовсе не являются социалистическими, во всяком случае в том смысле, которого мы придерживаемся в данной статье. Например, реорганизация общества в духе энциклики Quadragesimo anno, хотя и возможна только в католическом обществе или в странах, где позиции Католической церкви достаточно сильны, без сомнения, представляет альтернативу социализму, в которой нет "всемогущего государства". В-третьих, самые очевидные тенденции любого рода могут приостановиться до полного своего развития. Так, социалистический режим в этой стране стал бы гораздо более отчетливым, если бы здесь хотя бы задумались о том, чтобы затронуть интересы независимого, поддерживаемого с помощью субсидий фермерства. Даже позиции "мелкого бизнеса" могут оказаться слишком сильными для подчинения его бюрократии, так что значительный его сектор может сохраняться неопределенно долго на основе компромиссных мер.
