тела.
Я моргнул, увидев затемненное пространство, в воздухе висел густой туман, все превратилось в тени в тумане, но я плыл по реке, мое тело растянулось на широком плоту.
Я хотел встать, но скелетная фигура прижала свой посох к моей груди, с силой толкнул меня обратно.
— Ты украл у меня кое-что, — его голос треснул, как сломанные ветки, его слова взволновали воздух, словно он выхватил его с неба.
Я сглотнул, неуверенный в этом существе и в том, чего он от меня хочет, но его гнев обрушился на мир с силой, которая заставила меня взвесить свои слова, прежде чем выпустить их.
— Украл? — спросил я.
Эти крики становились громче, их голоса эхом разносились по моему черепу, мое тело сводит судорогой под яростной силой их криков.
— Я — Повелитель смерти, — усмехнулся он, наклонившись надо мной, его посох вонзился мне в ребра, под давлением, которое он оказал, раздался треск, и его адские глаза сверкали. — Я один охраняю реку между жизнью и смертью. Только я могу претендовать на души, предназначенные для жатвы.
Крики, казалось, готовы были разорвать мою кожу пополам, его слова затонули в них, их сила ослепила, когда я понял, что они исходят изнутри меня, а не снаружи. Четыре души, которые моя мать поместила в меня во время моего зачатия.
— Я не просил об этом, — прошипел я, гнев добрался до меня. — Я не претендовал на вашу собственность. У меня вообще не было выбора в моем творении.
Посох начал жечь там, где он был прижат к моей коже, боль от него была ослепляющей, намного превосходящей любую смертельную рану, которую я получил и пережил.
Моя спина выгнулась, руки сомкнулись вокруг посоха, когда агония его силы пронзила меня. Капли воды стекали по моим пальцам там, где я схватил его, дерево скользило между моими ладонями, его форма не округлая, а широкая и плоская, и я понял, что это весло, а вовсе не посох.
Я попытался заговорить, но мой голос был украден молниями агонии, пронзившей меня, мои губы открывались и закрывались на словах, которых не было, но каким-то образом я знал, что он все равно их слышит.
— Ты не создан звездами, — прошипел он, вонзая весло мне в грудь с такой силой, что под его мощью треснуло еще больше ребер, а биение моего сердца было так прискорбно близко к весу этого безобидного оружия.
Я моргнул, глядя на него, истина этих слов пронзила меня. Нет, я не был сотворен звездами, я не был зачат двумя смертными существами, я не рос месяцами в утробе матери, никогда не был плачущим или спотыкающимся младенцем. Я был и Нимфой, и Фейри. К моему телу были привязаны четыре противные души, тени пронизывали мою плоть, и я просто стал тем кем был. У меня не было имени, которым я был, но я выучил титул, который другие выбрали для меня. Монстр.
Я отпустил весло и упал на плот, раскачивавшийся в бурном течении. Мимо нас по воде проносились тела, бледные и раздутые от смерти руки цеплялись за края плота, тянулись ко мне.
Я потянулся к ним по очереди, задаваясь вопросом, был ли это ответ, который я искал, может ли смерть приветствовать меня с большей готовностью, чем когда-либо жизнь.
— Нет, — проревел рычащий череп, его весло поднялось и снова обрушилось на меня. — Я запрещаю тебе умирать.
Крики внутри меня стали дикими, и внезапно что-то глубоко внутри меня было сломано, моя хватка за Элемент воды распалась, когда душа, чью силу я невольно украл, была вырвана из моей плоти.
Я смотрел на полупрозрачный образ мертвеца, который поднялся изнутри меня, его крики наконец утихли, когда он позволил себе соскользнуть в воду и был унесен прочь на скорости.
— Я отказываю тебе в проходе, — прошипел скелет, ожог его весла пронзил меня так, что казалось, будто я расколюсь по швам.
Еще одна кричащая душа была вырвана из моей плоти, вместе с ней ушла и моя власть над магией земли, прежде чем она тоже нырнула с головой в реку.
— Я отказываю тебе во входе в царство за пределами этого. Пусть ты навсегда задержишься в тисках жизни, пока все остальные уходят без тебя.
Третья душа, вырвавшаяся из меня, украла мою связь с магией воздуха, и ее крики затихли, когда она нырнула в реку.
Плот под нами дико раскачивался, угрожая в любой момент сбросить меня в ледяную воду, зов смерти становился все громче по мере того, как мы спускались по порогам, а рев водопада приближался.
Последняя душа была вырвана из моей плоти, мой огонь погас, так что я остался совершенно пустым после магии, которую моя мать украла для меня, задыхаясь от грязной правды о том, чем я был и чем я никогда не буду.
— Только Паромщик может пожинать души умерших, — прошипела скелетная фигура, его голос был порывом воздуха между гнилыми зубами, но все же был настолько громким, что оглушил меня. — Только я могу управлять этой ветвью судьбы. Ты навсегда заплатишь за то, что перешел мне дорогу, Тарикс, сын гниения и разрушения. Ты навсегда останешься всем и ничем.
— Подожди, — умолял я, схватив его весло, чувствуя тяжесть его слов, проклятия, которое он наложил на меня за акт моего творения, за выбор, который был сделан за меня, а не мной. — Пожалуйста.
Паромщик усмехнулся, нависая надо мной, когда поток водопада стал совершенно оглушительным. В его взгляде не было никакой жалости, только презрение ко мне.
Он пнул меня так внезапно, что я понял, что падаю, только когда ударился о ледяную воду, мои конечности были свинцовыми, мой вес тянул меня в глубины реки, а руки тысячи мертвых душ разрывали и царапали мою плоть.
— Смерть окружит тебя, но никогда не заберет тебя, — слова Паромщика проникли в мою душу и окрасили ее в глубокий и непроницаемый красный цвет, настолько яркий, что я знал, что он никогда не смоется.
Тьма навалилась на меня со всех сторон, а затем внезапно я упал, ударился о землю и выкашлял воду, когда снова оказался в проходе далеко под замком моего отца, сырая лужа рябила по полу передо мной, никаких признаков присутствия хозяин смерти.
Мои руки дрожали, когда я прижимал их к холодному камню, вспышка огня пробежала по кончикам моих пальцев, а щупальце магии земли запятнало мою ладонь. Однако это не была украденная сила; это была моя собственная магия, которую звезды действительно подарили мне,
