— Что тут написано? — спросил Роланд, зачарованный быстротой, с которой бегал по бумаге карандаш.
— «АМ! ХОРОШО!» — ответила Сюзанна, тихо, едва сдерживая тошноту.
Что бы он ни рисовал, она могла наблюдать за ним часами; собственно, и наблюдала. Скорость, с которой на чистом листе появлялись рисунки, потрясала, и никто из них не подумал о том, чтобы дать Патрику ампутированные ластики: в них не было необходимости. Пока юноша не сделал ни единого лишнего штриха, а если и делал, то включал в общую канву. И рисунки эти (чего искать новые слова, если старые — правильные) были гениальными. Никакими не набросками, нет-нет, законченными произведениями искусства. Сюзанна знала, что Патрик (этот или другой Патрик, из другого мира вдоль Тропы Луча) со временем перейдет на масляные краски, и от этого знания ее бросало то в жар, то в холод. Кого они здесь встретили? Лишенного языка Рембрандта? Ей пришло в голову, что это второй идиот-гений, с которым столкнула их ка. Третий, если считать не только Шими, но и Ыша.
Только однажды Сюзанна подумала о том, что ластики его не интересуют, и отнесла это на самонадеянность гения. Ей и в голову не пришло (Роланду тоже), что этот юный Патрик Дэнвилл, возможно, понятия не имеет о существовании ластиков.
9
Когда третья ночь подходила к концу, Сюзанна проснулась на сеновале, посмотрела на Патрика, крепко спящего рядом с ней, и спустилась по лестнице. Роланд стоял у ворот сарая, курил сигарету, всматривался вдаль. Буран прекратился. По небу плыла луна, превращая свежевыпавший снег на Тауэр-роуд в сверкающее полотно. Воздух был очень холодным и ей казалось, что влага в дыхании превращается в льдинки прямо в носу. Из далекого далека доносился шум двигателя. Сюзанна прислушалась, и у нее создалось ощущение, что шум приближается. Спросила Роланда, что или кто шумит, и чем это им может грозить.
— Думаю, скорее всего, это робот, которого он называл Заикающимся Биллом. Чистит дорогу после снегопада, — ответил Роланд. — Возможно, у него на голове такая же антенна, как и у Волков. Помнишь?
Она помнила очень хорошо, так и сказала.
— Возможно, он хранит верность Дандело, — продолжил Роланд. — Не думаю, что так оно и будет, но меня это не удивит. Я сталкивался и не с такими странностями. Держи наготове одну из тарелок, если он вдруг взбрыкнет. А я буду держать наготове револьвер.
— Но ты так не думаешь, — ей хотелось стопроцентной ясности.
— Нет. Он может нас подвезти, возможно, до самой Башни. Если и нет, наверняка подвезет до границы Белых Земель. И это будет хорошо, потому что юноша еще очень слаб.
Его слова вызвали очередной вопрос.
— Ты зовешь его мальчиком. Потому что он выглядит таковым. А сколько, по-твоему, ему лет?
Роланд покачал головой.
— Он точно не моложе шестнадцати или семнадцати, но ему может быть и тридцать. Время вело себя странно, когда Лучи подвергались атаке Разрушителей, делало прыжки и скачки. Я готов за это поручиться.
— Он оказался на нашем пути благодаря Кингу?
— Этого я сказать не могу, но он знал о мальчике, это точно, — Роланд помолчал. — Башня так близко. Ты ее чувствуешь?
Она чувствовала, все время. Иногда что-то пульсировало в ее голове, иногда что-то пело, случалось, и первое, и второе совпадали. И полароидная фотография по-прежнему висела на стене гостиной Дандело. Она не имела отношения к колдовству. Каждую ночь, во снах, она хоть раз видела Темную Башню с той фотографии, на дальнем краю поля роз, построенную из покрытого копотью столетий серовато-черного камня, на фоне тревожного неба, по которому облака неслись в четырех направлениях, вдоль двух оставшихся Лучей. Она знала, что поют голоса: «Каммала-кам-кам! Каммала-кам-кам!» — но не думала, что они поют ей, или для нее. Нет, скажи нет, скажи, никогда в жизни; то была песня Роланда, и только Роланда. Но Сюзанна начала надеяться, песня эта — не доказательство ее неминуемой смерти между хижиной Дандело и конечной целью их поисков.
Потому что видела и другие сны.
10
Менее чем через час после восхода солнца (точно на востоке, и мы все говорим, спасибо) оранжевое транспортное средство, нечто среднее между грузовиком и бульдозером, появилось из-за горизонта и медленно двинулось к ним, сдвигая слой выпавшего снега вправо от себя, поднимая высоту и без того высокого сугроба. Сюзанна догадалась, что, достигнув пересечения с Одд-лейн, Заикающийся Билл, который, несомненно, сидел за рулем, развернется и поедет обратно, тем же манером очищая вторую половину дороги. Может, он останавливался здесь, не на чашечку кофе, но с тем, чтобы взять кварту машинного масла. От этой мысли она улыбнулась. Впрочем, для улыбки нашелся и еще один повод. На крыше кабины стоял громкоговоритель и из него далеко разносилась рок-н-ролльная песня, которую она знала. И Сюзанна радостно рассмеялась.
— «Калифорнийское солнце». «Ривайры»[114]. Классная песня, не так ли?
— Раз ты так говоришь, — согласился Роланд. — Только держи наготове тарелку.
— Можешь на это рассчитывать, — пообещала она.
К ним присоединился Патрик. Как всегда, с тех пор, как Роланд нашел их в кладовой, с блокнотом и карандашом. Теперь он написал одно слово большими буквами и показал Сюзанне, зная, что Роланд мало что может прочитать из написанного им, даже если буквы будут большие-пребольшие. В нижней части чистого листа появилось слово «БИЛЛ». А под словом был забавный рисунок Ыша, с комиксовым «пузырем» над головой: «ГАВ! ГАВ!» Все это Патрик небрежно перечеркнул, показывая, что Сюзанне на рисунок смотреть не надо. И вот этот небрежный X разбил ее сердце, потому что ставил крест на жизни Ыша.
11
Нож грейдера остановился у самой хижины Дандело, и хотя двигатель продолжал работать, музыка смолкла. С водительского сидения на землю важно спустился высокий (ростом как минимум в восемь футов), со сверкающей головой робот, очень похожий как на Найджела с Экспериментальной станции 16-ого сектора Дуги, так и на Энди из Кальи Брин Стерджис. ОН согнул металлические руки и уперся металлическими кистями в бедра, чем напомнил бы Эдди СЗРО из «Звездных войн» Джорджа Лукаса, если бы Эдди был здесь. Усиленный динамиками голос робота далеко разнесся по белым полям.
— ПРИВЕТ, Д-ДЖО! КАК П-П-ПОЖИВАЕШЬ? КАК У Т-ТЕБЯ С Т-ТУЗАМИ В Р-РУКАВЕ?
Роланд вышел из апартаментов Липпи, закончившей свой путь на этом свете.
— Хайл, Билл, — поздоровался он. — Долгих дней и приятных ночей.
Робот повернулся. Его глаза ярко сверкнули. Сюзанна решила, что он удивился. Вроде робот не выказывал тревоги, и никакого оружия она не видела, но она отметила антенну, торчащую из головы и непрерывно вращающуюся под ярким утренним солнцем. У нее не вызывало сомнений, что легко срежет ее орисой. В два счета, как сказал бы Эдди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
