'Одно Олегу, одно… нет, Юрка пока обойдётся'
И вот три таких царских подарка сейчас увозила на север лодка Спиридонова. Хозяин по пьяной лавочке, пытался всучить вяло отбрыкивающемуся Сергею ещё пару, но этот широкий жест вовремя пресекла супруга. В ответ Спиридон пьяно клялся в дружбе и совал Ивану за пазуху, неизвестно откуда взявшийся ПМ. Степанов, когда увидел, чем размахивает гость, моментально протрезвел и пистолет у старшего оперуполномоченного отобрал.
Хотя Маша его всё равно потом вернула назад.
'Игорёха, Франц, Виталик, Дима-опричник, Петька-хуторянин. Я. Настя. Семеро. Маловато, но… Серёга прав. Каждый человек на счету и… мало ли…'
Мысль о том, что они запросто могут сгинуть, Ивана волновала мало. Глядя на себя в огромное зеркало трюмо, стоявшее в спальне, Маляренко фактически себя списывал. В утиль. Как бы он внешне не выглядел, голова у Вани всегда варила будь здоров. Так что сильно на счёт себя, любимого, своего здоровья и своих шансов на выздоровление Иван не обольщался. Несмотря на все усилия Дока, на прекрасное домашнее питание и неутомительный ритм жизни, Ваня продолжал стремительно терять вес и здоровье. Но вот остальные мужчины…
'Один справлюсь?'
Маляренко посмотрел на громаду, стоявшую на якоре посреди затона и 'вслух' помотал головой.
'Нифига'
— Значит так, братцы. Через неделю я ухожу. Настя идёт со мной и это не обсуждается. А вы…
Маляренко обвёл глазами стоявших перед ним моряков с 'Мечты'. Мужчины были крайне серьёзны и сосредоточены.
— … а вы подумайте. Неделя у вас есть. Кто захочет…
Народ зашумел.
— Молчать!!!
Мужики замерли.
— … кто захочет идти со мной — жду здесь. Через неделю.
Ваня помолчал.
— Идите, братцы.
'Они у меня умницы, они всё понимают'
Эту мантру Иван читал себе всякий раз, когда на горизонте показывались любимые. Смотреть им в глаза Маляренко не мог. Не мог и всё тут! Ему было так стыдно, что он, ради каких-то призраков из прошлого, оставляет свою семью. Своих ненаглядных. Здесь и сейчас.
Всю последнюю, перед выходом неделю Иван провёл между 'Мечтой', которую он готовил к походу лично и беседкой на пляже за домом. С детьми.
'На меня ни один не похож'
Анечка была точной копией Маши, а маленький Ванечка — Тани. Иван до одури накупался с детьми в море, набегался в догонялки и наигрался в прятки. Впрочем, в прятки играть было сложно. Бим, зараза такая, своим лаем точно обозначал место, где прятался хозяин.
Неделя пролетела незаметно.
Утро перед сбором Иван провёл в тревожном ожидании. Живот постоянно сводило от мысли, что никто не придёт. Потом Ваня подумал о том, что будет, если хоть кто-нибудь из экипажа всё-таки явится и живот сразу стало сводить в два раза сильнее. Ему было совестно отрывать мужчин от своих семей. От своих детей. Может быть, навсегда.
Маляренко сидел на пирсе, обхватив руками тощий живот и раскачивался из стороны в сторону.
'Никто не придёт'
Из его дома вышла заплаканная Настя, следом, с её малышом на руках, на веранду вышла Таня. Маша же со вчерашнего вечера заперлась у себя в спальне и никого к себе не пускала. Посёлок притих. На улице не было ни одного человека. Где-то вдалеке громко хлопнула дверь.
— Гошенька, не ходи, миленький!
— Отстань, дура!
— Ради сына, прошу…
Слова утонули в рыданиях. Через три минуты у пирса показался красный как помидор Ермолаев.
— Что за дура, что за дура…
Увидев Настю и шефа, лейтенант ещё больше смутился.
— Понапридумывала себе невесть что. Истеричка.
Ваня только и смог, что кивнуть.
'Сам ты дурак зелёный, Ермолаев'
Через пять минут к пирсу притопал весь обвешанный узелочками 'в дорогу' Франц. Вдова казнённого Лёхи-рыжего, с которой он жил, отпустила немца без истерик. Любви между ними особой не было. И детей общих — тоже. Так. Просто жили вместе.
Франц деловито кивнул товарищам и уселся рядом с Игорем. Ждать.
Следующим заявился Виталик. Да не один, а с женой и ребёнком. Гордо выпятив грудь, бывший зек продемонстрировал всему Севастополю, какая у него умная и послушная жена. Хоть и из 'не наших'. Надя с ребёнком ушла в гости к Лили Маршалл, а боцман припал на корты рядом с немцем и щедро поделился со всеми тыквенными семечками.
Когда солнышко окончательно взошло и стало припекать от всей души, а Иван совсем уж было решил, что бахчисарайских ждать смысла нет, из-за лодочного сарая выехала тележка, которую тащили два ослика. На облучке сидел угрюмый Лом-Али, а позади него пьяные в дюндель, лежали Петя и Дима.
— Вот шеф. Заехал по пути в гостиницу, ослов напоить, а напились эти… ишаки!
Азербайджанец отвернулся и пробормотал что-то по-своему.
У Вани отлегло от сердца. Не понятно, почему, но настроение стремительно пошло вверх. Никто из ребят его не бросил. Так или иначе, но добрались все.
Боцман и моторист сели в лодочку и поплыли смотреть, что и как происходит на 'Мечте'. Виталик считать погруженные шефом припасы, а немец — копаться в движке и проверять технику по десятому разу. Потом на 'Мечту' переправились все остальные. Бахчисарайских сразу заложили в кубрик — отсыпаться, Ермолаев стоял над душой боцмана, контролируя контролёра, а Настя принялась обживать свою личную каюту и, заодно, камбуз. Маляренко же приволок набитый сеном матрац в кубрик к ароматно пахнущим морякам, бросил его на свободную дощатую полку и пошёл в рубку.
Проверка всего и вся заняла весь день. Мужики предложили переночевать в затоне, а выходить уже поутру, но Ваня эту идею отмёл. Оставаться в посёлке, погружённом в гробовую тишину, он не хотел.
— Франц. Заводи.
Вот так — буднично и без фанфар и начался поход вокруг целого континента.
Севастополь тонул в наступающих сумерках. Вопреки обычному распорядку ни в одном окне не горел свет. Иван нутром чувствовал, как в окна, на снимающуюся с якоря 'Мечту', смотрят десятки глаз.
Маляренко тяжело вздохнул.
'Не по-человечески как-то. Даже не простились'
Яхта миновала кафе на пляже и поравнялась с огромным складом Семёныча.
Стоявший на руле Ермолаев пихнул Ивана в бок.
— Батя, смотри!
За зданием склада, на пустыре стояли люди. Много людей. Гораздо больше, чем жило в Севастополе. А впереди…
Иван прищурился и вгляделся в плотные серые сумерки.
Манюня.
'Царица!'
Царица взмахнула рукой.
— Равняйсь! Смирррна! Равнение…
За хозяйкой стоял ровный строй ополчения во главе со своим командиром. Майор отдал честь, а толпа, стоявшая позади, взорвалась приветственными криками и пожеланиями счастливого пути. Экипаж 'Мечты' собрался на палубе и замахал руками в ответ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
