не узнал? В каком же он сейчас состоянии, что едва соображает, кто стоит позади него и кого он прижал к стене?
Арриан, будто решив, что я не представляю угрозы, снова резко повернулся к Шанару. Кажется, я совершенно его не интересовала.
Целитель уже не пытался сбежать, он спокойно выжидал момента.
— Это я. Всего лишь я. Шанар, — произнес он хриплым голосом, подняв руки в мирном жесте и ожидая, пока до Арриана дойдёт. Шанар очень старался показаться Хранителю безобидным.
— Отпусти его! — снова потребовала я, вкладывая в слова свою волю и сжимая до боли кулаки. Страх отошёл на второй план или исчез вовсе — я заставила себя прийти в себя — и я разозлилась.
Мой голос заставил Хранителя вздрогнуть. Арриан обернулся и разжал пальцы, отпустив наконец Шанара.
Он развернулся ко мне полубоком, и я заметила, что пелена с его глаз спала, они снова приобрели цвет, в них теперь горело живое серебро — хороший знак. Я прочла в них осмысленность и увидела отражение чувств. Он больше не был ослеплён силой и не двигался на отточенных рефлексах, из-за которых он едва не убил Шанара. Возможно, его единственного друга здесь.
Арриан потер лицо ладонью и провел ею по взлохмаченным волосам, окончательно возвращаясь в реальность. Но на лице застыла суровая каменная маска, которую разрушила злая улыбка.
— Ты в порядке? — с беспокойством поинтересовалась я.
— Лучше не бывает, — сухо и холодно отозвался Хранитель, от чего я вздрогнула, словно получив пощёчину. Стало обидно и так неприятно, мерзко.
— Ты был без сознания, — вторя его тону, известила я.
— И на то были причины, — холодно и едко бросил Арриан.
Я впервые видела его таким.
Он был зол. Очень зол. Будто мы посмели вмешаться во что-то настолько важное, что заслужили всю неприязнь, исходящую от него. И тот факт, что я переживала, не находила себе места, и мое сердце едва не остановилось из-за тревоги, для него не причина, не оправдание и не повод, чтобы понять, прежде чем сердиться и обвинять.
Громко хлопнув дверью, Арриан пропал в ванной, а я так и осталась стоять, растерянная и обескураженная. Я обняла себя руками, ощутив себя одинокой, отверженной. И это чувство было холодным, как первый октябрьский мороз — промозглый и сырой. Я совершенно не понимала, что вокруг меня происходило! Что это вообще такое было?!
Шанар прошёл мимо меня и выдавил кривую улыбку.
— Я, наверное, пойду, — сообщил мне целитель.
Я заметила, как бережно он касался кончиками пальцев своего горла, и видела, как его магия залечивает оставленные Хранителем следы.
— Прости, — искренне произнесла я и коснулась его плеча в знак поддержки. — Ты пострадал.
— Всё нормально, — отмахнулся Шанар. — Это было ожидаемо. Он воин, Салдарина. Глупо ждать с полей ромашек.
Был в его словах смысл и особая убедительность. Но я всё равно чувствовала неловкость и вину. И… долг перед целителем.
— Сколько я тебе должна? — спросила я, даже примерно не представляя с насколько круглой суммой мне придется расстаться, ибо я не знала расценок.
— Нисколько. Ты мне ничего не должна.
Его слова повергли в ещё больший шок.
— Почему? — тихо и растерянно прошептала я.
Любая работа должна быть оплачена. Я ведь вызвала его так срочно, а он не хочет брать с меня денег? Где подвох?
— Это была не услуга, — и на его губах расцвела знакомая мне улыбка, а светлые глаза от чего-то горели задорным огнем. Он был рад. Несмотря на то, что Шанар сильно пострадал, выглядел он так, будто выиграл в лотерею! Но очень старался скрыть свою радость, жаль, что получилось плохо. И это путало меня ещё больше.
— Тогда как я могу…
— В этот раз будет достаточно простой благодарности.
— Спасибо, — произнесла я на выходе, хотя показалось, что я совершенно не уверена, благодарю я его или спрашиваю.
Шанар опустил руку на моё плечо.
— Салдарина, — вдруг обратился он ко мне и украдкой глянул на закрытую дверь ванны. — Его отсутствие — плохой знак.
Слова заставили сердце пропустить удар, и очередная волна тревоги поднялась надо мной, желая обрушиться на мою голову.
Шанар отвернулся, и его рука соскользнула с моего плеча.
— Постой, что это значит? — в недоумении спросила я и схватила целителя за теплую ладонь, что так часто прикасалась ко мне.
То, что он сказал дальше, заставило безвольно опустить руки. Я окончательно потерялась.
Я уже не слышала слов прощаний. Дверь за целителем захлопнулась. А я медленно развернулась на месте и проследовала на ватных ногах к креслу, в которое буквально рухнула. Ладони закрыли лицо, спрятав меня от мира и погрузив темноту.
Я не могла думать ни о чём больше. Его слова мне плотно засел в голове, и продолжали звучать снова и снова.
«Его не было в сознании не просто так. Мне кажется, я буквально выдернул его… обратно в наш мир».
Я не услышала шагов Арриана, но я ощутила его приближение. И когда мне стало отчетливо ясно, что он стоит рядом, возвышаясь надо мной, и смотрит на меня, я вскинула голову, убирая руки от лица.
Мы встретились взглядами, и я сглотнула. Его глаза еще серебрились и в них плясала сила. Я сделала вывод — он ещё возбужден и не окончательно пришел в себя.
— Салдарина.
Я окинула его встревоженным взглядом.
— Тебе уже лучше, — констатировала я.
Злость и надменность с лица Арриана пропали, словно их смыло горячей водой, и сейчас он был больше похож на себя. Кажется, даже напряжение ушло из его тела, но плечи все ещё казались напряжёнными.
Арриан успел одеться. Как же глубоко я погрузилась в свои мысли, что даже не услышала ни щелчка двери ванной, ни звука выдвижной двери гардероба, ни шуршания одежды… И почему-то он выглядел слишком официально — белая рубашка, черные брюки. Ни намека на повседневность и непринужденность. Я сглотнула. Он куда-то собрался уходить? Сейчас? Вот так сразу?!
Я нервно потерла пальцы друг о дружку в кулаке.
— Объяснишься? — задала вопрос я, наступая и требуя ответы. — Что это было?! — накинулась на него я, впиваясь голодным, злым взглядом.
Арриан не спешил отвечать на мои вопросы.
Он внимательно смотрел на меня какое-то мгновение, молча изучая.
— Ты испугалась, — мягко выдал он, констатируя очевидный факт. Будто объясняя самому себе мое состояние.
Я на секунду опешила, прежде чем разозлиться сильнее и вспылить. Было похоже, что он ещё не до конца пришёл в норму и просыпался поэтапно. Словно во время отсутствия что-то переменилось, он успел забыться, надел суровую маску
