— Если бы сначала… Все начнется с того места, на котором Герика его изгнала. Главное, чтобы новая Эстель Оскора воспротивилась Ройгу.
— Эстель Оскора? Да, понимаю… Герика смертна, как и я…
— В жилах вас обоих течет смешанная кровь: и наша… — эльфийка вздохнула и решительно закончила: — и тех, кто некогда обуздал Ройгу и заточил его. Очень долго эта кровь спала, но сейчас она проснулась и позволила Герике устоять, а тебе — выжить там, где обычного человека ждет более чем смерть. Ваша с Герикой совместная жизнь будет счастливой и длинной, много длиннее отпущенной людям, но рано или поздно вы уйдете. И тогда на пути древнего бога препятствий не останется. Всадники мертвы, как и госпожа Тахены. Нас, Светорожденных, очень мало, к тому же Эмзар, — она назвала сына по имени, как чужого, — рано или поздно откроет Дверь, и Лебеди уйдут. Это не их мир, и свой долг ему они отдали… Рене Аррой! В этом мире по воле Светозарных почти не осталось магии, а тысяча лет — большой срок даже для нас, но для высших сил это миг. Его недостаточно, чтобы земля сама породила своих защитников, рассчитывать же на помощь извне…
— Я никогда не рассчитывал на помощь извне, — перебил Рене. — Я тебя понял, королева. Или мы найдем Ройгу сейчас и уничтожим навсегда, или спустя тысячу или более лет он добьется своего. Я согласен на драку. Что нужно делать, и, — он все же запнулся, — каковы шансы вернуться?
— Я не знаю, что нужно делать, или, — Залиэль грустно улыбнулась, — почти не знаю. Только сделав первый шаг, мы поймем, каким будет следующий. Может быть, мы и победим, в смысле добьемся своего, но, скорее всего, ценой собственных голов.
— Если ты ошибаешься, то в худшую сторону. Я пойду до конца.
— Мы пойдем вместе. Мне терять нечего уже давно, а без меня ты ничего не сделаешь. Так же как и я без тебя…
— Я готов, — просто сказал маринер. — Но Герика не должна ни о чем знать. Когда мы погибнем, если погибнем, все раскроется, а пока пусть думает, что… В общем, я придумаю, что сказать.
— Она должна остаться здесь, хотя бы для того, чтобы не попасться тем, кто стоит за Ройгу. — Залиэль говорила быстро, опустив глаза и не глядя на собеседника. — Сила Темной звезды, к сожалению, исчезает вместе с силой ее супруга. Прости меня за эти слова, но ее жизнь по-прежнему бесценна. Пока жива Герика, Ройгу не обрести устойчивого воплощения. Хотя ты должен знать, — Залиэль склонила голову еще ниже, — если Эстель Оскора в нужный миг умрет на алтаре Ангеса, высвободившиеся при этом силы станут страшным оружием не только против Ройгу, но и против того, кто стоит за ним!
— Это невозможно! — Рене вскочил, словно подброшенный пружиной. — Скорее я…
— Скорее ты разнесешь этот остров на куски, — нехорошо усмехнулась Залиэль. — Разумеется, никто не тронет даже волоса на ее голове. Хотя бы потому, что смерть Эстель Оскоры поможет, только если с точностью до мгновения угадать время. Если пожертвовать ею слишком рано, ройгианцы немедленно это узнают и не примут боя, ведь меча, подвешенного над их головой, больше не будет. Они отступят, запутают следы и затаятся, пока не найдут замену Герике и не случится то, чего мы боимся. Если же она погибнет, когда бой так или иначе, но закончится, это будет бессмысленным и жестоким, если мы победим, и смертельной ошибкой, если мы проиграем. Нет, Темная звезда останется здесь. Лунные острова — закрытое место. Те, кто, без сомнения, за вами следит, не дотянутся сюда. Более того, они не могут даже видеть, что здесь происходит.
— Хорошо. — Рене снова опустился в кресло, но теперь его поза была позой рыси, в любой момент готовой к прыжку. — Герика должна жить. А что должен я?
— Ты? Заменить ее. — Залиэль сжала тонкую руку так, что ухоженные ногти стали белыми. — То, что вы называете Запретной чертой, — глупая сказка, придуманная то ли вашими клириками, то ли кем-то еще. Но не так далеко отсюда есть истинная «Запретная черта». Ты о ней знаешь, твой корабль двадцать лет назад разбился именно там. Мы наткнулись на нее случайно, когда искали место, в котором можно начать сначала. — Глаза эльфийки на мгновение затуманились, но она быстро справилась со своими чувствами, хотя взгляд больше не поднимала. — Наши корабли наткнулись на барьер небывалой силы, ни с чем подобным мы никогда не сталкивались. Мы повернули назад, нашли эти острова…
Все складывалось удачно, но не только в смертных живет тоска по неведомому. Несколько раз мы пытались туда прорваться, и всякий раз нам едва удавалось вернуться живыми. Наконец мы объявили путь к Жемчужному рифу запретным. Но… — она вновь запнулась, — Ларрэн, Лунный король, не выпускал это место из виду. Он был сильным магом, лучшим из тех, кто оставался… Правда, его путь лежал в стороне, там, где действовала магия прежних хозяев Тарры. Ларрэн понял, что на закате есть место Силы, чуждой как Свету, так и тем, кто создавал этот мир. Эта сила непонятна, разумна, жестока… Она словно злой, воспаленный, изощренный разум, который, к счастью, не имеет рук. Ларрэн думал, что этому разуму удалось привлечь на свою сторону одного из прежних богов Тарры.
— Значит, то, о чем писал Майхуб, правда!.. Мы так и думали, но шла война, из Последних гор пытался вырваться Ройгу…
— Ройгу… Какое все же отвратительное имя. Слушай дальше. Даже если ты все знаешь, не мешает сравнить наши знания. Боги Тарры сумели обуздать отступника, затем явились Светозарные, и случилось то, что случилось. Шло время. Неведомый — так его назвал Ларрэн, так называю и я — сумел вызвать Ройгу из почти что небытия, передав часть своих знаний смертным и заставив их освобождать древнего бога.
— Ройгианцы? — отрывисто спросил Рене.
— Они. Я не совсем понимаю, как действует Неведомый. Просто кому-то, недовольному своим местом в этом мире, в голову приходят мысли, которые он почитает своими. От них и начинается его путь к Белому Оленю и дальше… Сейчас Ройгу отброшен, его воплощения по-прежнему не существует, а ряды жрецов поредели, но на силе Неведомого это не сказалось. Он переждет и вновь вмешается в дела Благодатных земель, готовя возвращение Ройгу, а значит, и свое. У этой сущности тоже есть избранники. Я знаю двоих…
— Михай Годой и Циала Благословенная?
— Ты действительно знаешь почти все. Самым страшным для нас стала потеря Эрасти, ведь он был тем мечом, который мы готовили, чтобы уничтожить не следствие, но причину, то есть Неведомого. Увы! Эрасти вывели из игры. Найти ему замену нельзя, меч был откован из единственного куска металла… Если бы Роману удалось освободить Церну, он стал бы гибелью Неведомого, но это, по-видимому, невозможно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
