Но не успели мы даже спуститься на первый этаж, как раздался странный пугающий звук – как будто где-то громко разорвалась большая петарда. Окна коридора, по которому мы шли, тоненько и жалобно задребезжали. Мне показалось, что даже здание на миг дрогнуло, словно началось землетрясение. Следом раздались еще несколько подобных звуков – но уже более тихих и похожих на выстрелы.
Сначала я даже и не поняла, что произошло. Учителя, впрочем, тоже. Мы остановились и в удивлении уставились друг на друга, как будто бы надеялись, что кто-то из нас знает ответ.
– Что это? Вы что тут проводите? – неуверенно спросила Диана Вячеславовна. – Школа считается элитной, а дисциплина…
Договорить она не успела, ибо в этот миг громко зазвучала пожарная сирена, а следом раздался безжизненный механический голос:
– Внимание! Пожарная тревога! Пожалуйста, немедленно покиньте здание школы. Сохраняйте спокойствие. Следуйте плану эвакуации. Внимание! Пожарная тревога! – и репродуктор по кругу стал повторять одно и то же, вгоняя нас в полнейший ступор.
Обе преподавательницы замерли, пренебрежение и ирония испарились с лица Дианы Вячеславовны, а я, хоть и оставалась с виду спокойной, поняла вдруг точно, что что-то произошло. И что-то совсем нехорошее. Меня словно заморозила фея зимы, коснувшись ледяной тонкой волшебной палочкой моего сердца. И оно медленно стало холодеть, покрываться тонкой корочкой льда, замерзать, как озеро, только не с краев, а с середины.
Первой опомнилась, как это ни странно, именно руководитель практики.
– На выход, – скомандовала она нам, и мы моментально оказались в коридоре, который постепенно заполнялся людьми. – Быстрее! Быстрее!
Я хорошо помнила, что происходило дальше, и, хотя понимала, что что-то произошло, оставалась спокойной, вернее, замороженной.
Из классов стали спешно выбегать ученики и учителя; все они, привыкшие к учебным пожарным тревогам, не совсем понимали, что происходит. Такие тренировки проводились часто и не были ничем из ряда вон выходящим, однако все слышали странные звуки, похожие на взрывы, и это по-настоящему пугало, правда, далеко не всех – некоторые из детей, преимущественно мальчишки из средних классов все-таки радовались, что урок сорвался. Я отчетливо расслышала, как проходящий мимо меня семиклассник с довольной круглой физиономией орал, как ему круто повезло, ведь его только вызвали к доске!
– Внимание! Пожарная тревога! Пожалуйста, немедленно покиньте здание школы, – вновь оповестил всех механический голос. Сирена не прекращала душераздирающе выть.
– Без одежды, что ли? – возмутилась какая-то сухопарая преподавательница в годах, за которой выстроились перепуганные пятиклашки. – Дети же замерзнут!
– Это не учебная тревога! – проорала ей одна из коллег, пытаясь совладать с восьмым классом, который шумел, орал и толкался.
Мы вчетвером направились к лестнице вместе с бурным потоком учеников, которые, несмотря на замечание голоса не паниковать, как раз это и делали – кто-то кричал, кто-то бежал, кто-то распихивал всех вокруг, пытаясь первым оказаться на лестнице.
– Но как же мой класс? – с каким-то отчаянием проговорила Светлана Викторовна. Лицо у нее было белое. – Мне надо к ним! А они в раздевалке!
– Нам надо на улицу! Там по уставу техники пожарной безопасности и сообщим директору о вашем классе! – рявкнула Диана Вячеславовна. Кажется, она совсем не ожидала, что ее визит в школу, на урок к практикантке, обернется чем-то подобным.
Мы спустились на первый этаж, с лестницы ручейком вливаясь в полноводную реку пытающихся эвакуироваться и выйти через центральный вход. Каждым миллиметром кожи я чувствовала панику, однако пока что не происходило ничего экстраординарного – дети не зря столько раз участвовали в учебных тревогах, а потому вели себя более-менее спокойно.
По иронии судьбы путь к центральному выходу из школы лежал как раз именно возле спортзала, и Светлану Викторовну умудрился узреть физрук – двухметровый плечистый мужчина в спортивном синем костюме и с неизменным свистком на шее. Он казался ужасно растерянным, и в его глазах было куда больше паники, чем в глазах спешащих на улицу детей.
– Не открывают! – заорал он испуганно. – Там что-то произошло! Там взрыв был!
Ему, наверное, тоже надо было уходить из школы, но оставить 11-й «Г», засевший в раздевалке, он не мог. Белая как снег Светлана Викторовна рванула к нему (благо толпа не была плотной, а шли мы почти у стеночки), вторая учительница заспешила следом, впрочем, как и я, все еще замороженная, а потому спокойно-отстраненная, и за нами балластом прицепилась Диана Вячеславовна, верещавшая, что нам надо на улицу.
– Сначала в раздевалке закрылись, а теперь и в спортзал не попасть, – сообщил мужчина.
– Неужто ни один из входов в спортзал не открыт? – в отчаянии спросила классная руководительница. Физрук отчаянно замотал головой и спешно стал объяснять, что случилось. Дети пошли переодеваться после урока и закрылись. Первым это обнаружил десятый класс, который тоже пришел в раздевалку, дабы облачиться в спортивные костюмы перед уроком. Те сначала решили, что в раздевалке никого нет и она заперта, а потому десятиклассники побежали к физруку за ключом. Тот был уверен, что раздевалка открыта – ведь сам видел, как 11-й «Г» заходил в дверь, ведущую в нее, и никто из ребят обратно не выходил, иначе бы он видел, ибо стоял в самом зале и трепался с коллегой. Сначала физрук решил, что дети прикалываются, и долго орал под дверью, чтобы они открыли, затем к нему присоединились несколько других учителей, в том числе та, которая прибежала в кабинет Светланы Викторовны (она была заместителем директора по воспитательной части), но все их попытки были тщетны – 11-й «Г» не открывал двери и вообще никак не реагировал на стук и крики порядком уже обозлившихся преподавателей.
– А как же оказалось так, что теперь и в спортзал не попасть?! – выкрикнула Светлана Петровна. Я тоже этого не понимала. А физрук только пожал мощными плечами и промямлил, что он еще раз побежал проверить выход с улицы, ведущий прямо в раздевалку, и в это время прозвучали звуки, подозрительно похожие на взрывы. И завыла сирена. Когда он, не понимая, что происходит, вернулся к спортзалу, тот стал таким же недоступным, как раздевалка. Второй преподаватель физкультуры в это время также не присутствовал в спортивном зале – он оперативно выводил десятиклассников на улицу. Открыть двери не получалось, выломать – тоже.
– Как же так?! Как так?! А если с ними что-то случилось? Они, наверное, пострадали… с ними что-то случилось, раз двери заклинило, – прошептала, хватаясь за сердце, Светлана Викторовна. Она выглядела болезненно и стала оседать на пол, однако коллеги успели ее поймать. Я стеклянными глазами смотрела на классную руководительницу 11-го «Г». Никакой злости на Ярослава во мне не осталось – все внутри замерзло и даже, кажется, мысли, и я не совсем понимала, что должна делать и как могу помочь детям. Паника умело разбивает разум, как тяжелый молот – тонкий лед.