– Как же так?! Как так?! А если с ними что-то случилось? Они, наверное, пострадали… с ними что-то случилось, раз двери заклинило, – прошептала, хватаясь за сердце, Светлана Викторовна. Она выглядела болезненно и стала оседать на пол, однако коллеги успели ее поймать. Я стеклянными глазами смотрела на классную руководительницу 11-го «Г». Никакой злости на Ярослава во мне не осталось – все внутри замерзло и даже, кажется, мысли, и я не совсем понимала, что должна делать и как могу помочь детям. Паника умело разбивает разум, как тяжелый молот – тонкий лед.
– Света, Света, – защебетала вторая учительница, хлопая ее по щекам. – Все будет хорошо, ну что ты! Идем на улицу, тебе там лучше будет! Пожарные и МСЧ сейчас приедут, твоих ребят вытащат и все будет хорошо! Ну что ты стоишь, – набросилась она на физрука, – давай выводить ее. А потом сообщить надо будет пожарным о том, что в спортзале дети остались!
Опять раздался странный звук – как будто где-то в спортзале что-то обрушилось.
Механический голос еще раз настойчиво посоветовал всем покинуть здание школы, и мы вновь влились в толпу школьников, которая уже значительно поредела – многие успели к этому времени выбраться на холодную улицу.
«Настя!» – услышала я вдруг чей-то голос и испуганно обернулась, однако почти сразу поняла, что он прозвучал у меня в голове. По рукам, от запястий к локтям, побежали мурашки. Я вновь посмотрела на оставшуюся позади дверь, ведущую в спортзал, и вдруг увидела, что сбоку есть еще одна дверь, малозаметная и… приоткрытая. Никто в нее не заходил, более того, никто ее не замечал! А я – замечала. Я могла зайти в нее и вывести из спортивного зала школьников.
И вновь меня посетило глубокое чувство дежавю, словно я оказалась в странной сказочной реальности, и логика в ней была чужеродным элементом.
Сердце-озеро еще не совсем замерзло – около берегов была вода, и я нырнула в эту холодную, но живительную воду, разбивая лед изнутри.
Сложно описать то состояние, в котором я находилась, но, наплевав на вопли разума, я внезапно развернулась и бросилась к этой малозаметной двери – Анастасия! Вы куда! – крик Дианы Вячеславовны утонул в общем шуме. Да и стук собственного пульса в висках я слышала гораздо лучше, чем чьи-то слова.
Оттолкнув в спешке несколько человек, я умудрилась едва ли не в мгновение ока оказаться у массивных дверей, ведущих в спортивный зал, и, убедившись, что они так и заперты изнутри, осторожно шагнула ко второй двери, чуть приоткрытой. Из-под нее сочился влажный холод, который невидимыми раскормленными змейками опутывал ноги. Судя по всему, за второй дверью было непроглядно темно, но и это меня не остановило. Я, лишь секунду поколебавшись, коснулась пальцами ручки (волосы мои взметнул непонятно откуда взявшийся ветер) и потянула дверь на себя. Она с трудом, но совершенно беззвучно распахнулась, и я, сделав глубокий вдох, шагнула в спортивный зал, надеясь, что еще могу помочь своим пусть временным, но ученикам.
Дверь за мной стремительно захлопнулась, и темнота обступила меня со всех сторон, холодная, влажная, давящая, не ждавшая меня, но тем не менее обрадованная моему визиту. Живая темнота.
Последнее, что я слышала, перед тем, как дверь неожиданно легко захлопнулась, – вой сирены и все та же просьба оставаться спокойными.
Но спокойной я не была – сердце билось безумно громко, и мне было страшно.
Я попыталась сделать несколько шагов, но постоянно натыкалась на стены – холодные, мокрые, скользкие. Я ощупывала эти стены дрожащими ладонями, которые тоже стремительно холодели, но никак не могла понять, где выход и как мне отсюда выбраться, и темнота давила, ласково терлась о щеки, сжимала нежно горло, гладила по волосам. Она звала меня, тянула за руки к полу, проникала в самое сердце. И самое ужасное, с этой темнотой нельзя было бороться – она была тут хозяйкой, не я.
Наверное, я бы сошла с ума, если бы меня не спас мой серебряный браслет, который весьма ощутимо напомнил о себе, сжав запястье до боли, словно напоминая, зачем я здесь. Пока я приходила в себя, он терпеливо дарил мне тепло и словно шептал: «Вспомни, вспомни, вспомни»… И в какой-то миг, не осознавая, что я делаю и сколько времени прошло, я вдруг вспомнила три странных слова, сказанных голосом дяди Тима – слова о белых искрах снега. Неведомая сила заставила прошептать их, едва разлепляя замерзшие губы, в голове кто-то весело рассмеялся, и тут же из браслета вырвался луч света, пробивая преграды из темноты и ведя меня за собой – я так и шагала, с вытянутой вперед рукой, не понимая, что происходит и со мной ли вообще происходит это?
Путешествие по чернильной вязкой темноте кончилось так же внезапно, как и началось – сделав очередной шаг, я вдруг очутилась в спортивном зале, до которого уже не чаяла добраться. Это место мало было похоже на обычный спортивный зал, может быть, только на его копию из сказки. Равнодушная полутьма, пронизывающий холод, ночная чернота за окнами, на которых переливались искрящимся золотом решетки, голубоватое сияние над потолком – словно кто-то прилепил к нему звезды и заставил мерцать, даря свой скудный свет этому местечку. На полу, напротив, то тут, то там вспыхивали красными узорами зловещие красноватые огоньки. Я старательно обходила их, не понимая, что происходит, но вполне уверенная, что нахожусь во сне. Опять. В странном сне.
Браслет вдруг перестал согревать руку и как будто бы уменьшился.
А еще все вокруг было в жутком беспорядке. Шведская стенка обломками валялась на полу, маты, сложенные в углу, были разорваны, словно их драла когтями гигантская кошка, стены в трещинах и опалены, пол неподалеку от меня в небольших воронках, из которых поднимались клубы ледяного дыма, баскетбольные мячи сами по себе прыгали по всему залу, который вдруг стал невероятно огромным – как футбольное поле. И самое удивительное – в углу этого поля, в воздухе, друг напротив друга зависли двое человек, два темных силуэта. Один с длинной тростью, второй – в длинном плаще. Судя по всему, причиной всех этих разрушений были именно они. Я замерла и с огромным удивлением уставилась на них, хорошо освященных синим светом потолочных звезд. Кажется, они не просто беседовали, стоя в воздухе, а бились. Один из этих невероятных людей махнул длинной тростью, и в силуэт в плаще полетела сплетенная из голубого сверкающего металла цепь, которая больше была похожа на живую змею. Она попыталась обвить человека, но несколько пассов рукой, и цепь сначала с оглушающим грохотом ударилась о стену, а после разлетелась на несколько кусков, один из которых прилетел в плечо к хозяину, и, кажется, ранил его. Трость упала вниз.
