Таким же образом на его лодке, якобы, очутилась и дочь вождя черных аратов Сара Гудвин, которой Сорока, несмотря на ее юный возраст, пользуется вместе со своим двоюродным братом Гарегином. «Как же такая мразь, как Сорока, смеет владеть такой красивой и достойной женщиной, как Медвяная Роса?!», — возмущался Беллерофонт, совместно со своими племянниками разрабатывая план операции по «добровольному похищению» красавицы дакотки из приюта Белохвостого Оленя, что обычаями племени орландов не возбранялось. Правда, муж, «добровольно похищенной жены» имел право вызвать своего обидчика на «поединок чести», что Беллерофонта совершенно не смущало. Согласно «достоверным» сведениям, полученным племянниками Беллерофонта от бывших друзей-приятелей Сороки, его соперник был физически слабо развит и довольно труслив. Когда солнце склонилось к закату, орланды начали расходиться по родовым приютам, где под открытым небом накрывались столы для праздничного ужина. Неожиданно засверкавшее на небе северное сияние обрадовало далеко не всех. Старики, вспомнив обычаи старой веры, стали шептать молитвы-обращения к духам предков. Все с интересом наблюдали за реакцией Колывана. Верховный жрец пришел в сильное волнение и заплакал, но не от страха, а от радости:
— Спасибо тебе, великий Один, за то, что в этот день ты напомнил нам о себе! — рыдал преподобный Колыван, потрясая позолоченным посохом.
— Слава Великому Одину! Слава! — радостно закричали орланды. К слову сказать, никто из них, кроме самого Колывана и деда Михея — старейшины рода Белохвостого Оленя, северного сияния никогда в жизни не видел. Ровно в полночь, когда на Большой поляне возле Священной рощи от факела преподобного Колывана вспыхнул костер Священного Огня, началась Лотерея — заключительная, самая волнующая часть праздника Дня Благодарения Авесалома — выбор «благородной невесты», которой становилась победительница танцевального конкурса. Победительница прыгала через костер, и после этого совершалось «обручение»: влюбленные юноши начинали бросать своим возлюбленным через пламя Священного Огня заранее заготовленные букеты цветов, а те их ловить. Напрасно прождав весь день своего любимого супруга и, не дождавшись его появления даже за праздничным столом, Медвяная Роса совсем расстроилась. «Почему нет Тимура? Что с ним?», — обращалась она с вопросами к Ерофею, Лаванде, Гарегину и Фиалке, как самым авторитетным после деда Михея сородичам. «Белохвостые», которые, разумеется, не могли знать детали задуманной Центурионом Агатой диверсионной операции, отвечали, что он — на боевом задании, с которого возвратится в лучшем случае через два-три дня. Дед Михей, когда «белохвостые» рассаживались за большим праздничным столом, пригласил Медвяную Росу занять место поблизости от него, чтобы ее приободрить и выразить ей свое уважение. Открывая праздничное застолье, старейшина «белохвостых» особо отметил отсутствующего внука Тимура-Победителя Тигра, который ушел в дальний поход вместе с Урсулой-воительницей. Затем слово взял Ерофей и предложил поднять кружки светлого пива за здоровье их славного сородича, его прекрасную супругу Медвяную Росу и их будущее потомство. Затем сородичи, стоя, с воодушевлением пропели первые строки древнего гимна «Слава храброму воину!». Медвяная Роса начала было успокаиваться, как произошло событие, которое «белохвостые» однозначно расценили, как очень дурное предзнаменование. После ужина, когда Медвяная Роса вместе с другими женщинами убирала посуду, прямо на стол перед нею упала розовая чайка, и, издав предсмертный вопль, забилась в судорогах и затихла.
Для орландов чайка испокон веку являлась символом человеческой души.
Падение же розовой чайки — птицы очень редкой породы — «белохвостые» однозначно расценили, как то, что их славный сородич принял героическую смерть на поле брани. У Медвяной Росы закружилась голова, и произошел обморок. Ее отнесли в балаган, заботливо уложили на кровать и дали успокоительное снадобье на основе корня валерианы, чтобы она заснула. «Крепкий сон — лучшее лекарство от душевной боли», — заметила Лаванда и заявила, что останется в приюте и будет наблюдать за ее самочувствием. Красавец Беллерофонт, как человек, не лишенный благородства, рассчитывал на то, что Медвяная Роса ответит взаимностью на его чувства. Он даже хотел с ней объясниться, а затем устроить так, чтобы она при свидетелях поймала брошенный им через пламя Священного Огня букет цветов и, таким образом, дала согласие стать его женой.
Но время шло, а Медвяная Роса не появлялась, и Беллерофонт очень расстроился. К тому же никто не мог объяснить ему, хотя бы приблизительно, где находится ее презренный супруг по прозвищу Сорока. В соответствии с разработанным планом племянник Беллерофонта Аркадий должен был опоить Сороку медовухой, а затем подложить под него Шалаву — 17-летнюю, трижды разведенную, дочь Верховного вождя, которую из орландов уже никто не брал замуж по причине ее крайней половой распущенности. Начались выступления финалистов танцевального конкурса. Заметив в толпе одного из бывших друзей Сороки, Беллерофонт знаками попросил его подойти. Это был 18-летний юноша из рода Красной Лисицы по прозвищу Шалопай.
— Где твой дружок Сорока? Скажешь, подарю тебе нож из клыка моржа и флягу медовухи. Не скажешь, велю тебя поколотить по почкам и по роже, потому что ты уже изрядно пьян! — пригрозил ему Беллерофонт.
— Где же ему быть, как не в своем приюте. Напился, наверное, до бесчувствия и заснул, как в прошлом году, где-нибудь под столом.
Из-за этого моя сестра Инга — его бывшая жена, тогда весь праздник проревела. Срамота! — пожаловался Шалопай. Отпустив парня с миром, Беллерофонт подошел к воительнице, на кожаном колете которой он заметил изображение оленя. Это была Виктория — старшая дочь Корнея и Музы. Учтиво поздоровавшись, Беллерофонт поинтересовался у нее о месте нахождения ее сородича по прозвищу Сорока. «Не знаю такого!», — отрезала Виктория-воительница, поскольку у нее язык не поворачивался назвать славного кузена презрительным прозвищем, а тем более — разглашать военную тайну. «Даже у своей родни этот тип уважением не пользуется!», — обрадовался Беллерофонт и, собрав своих племянников, обсудил с ними новый план операции по похищению Медвяной Росы. Вряд ли Беллерофонту и его сообщникам удалось бы прокрасться в приют Белохвостого Оленя незамеченными и, засунув спящую Медвяную Росу в спальный мешок, вынести ее на руках через потайную калитку, если бы Лаванду не отвлекла Нара. Постучавшись в ворота, она вызвала Лаванду, зная, что она в приюте, на сердечную беседу. Как и Лаванда, Нара узнала об опасном задании, на которое отправилась ее старшая дочь Урсула-воительница, совершенно случайно, и с того момента вся ее душа не находила покоя. К тому же расхворалась Березка: у нее неожиданно из носа хлынула кровь и поднялась температура. Таким образом, Наре было совсем не до праздника. Лаванда и Нара присели на лавочку у ворот приюта и принялись обсуждать разные хозяйственные вопросы и семейные проблемы. Женщины и прежде поддерживали приятельские отношения, и в трудную минуту обращались друг к другу за советом. Лаванда хотела бы женить 16-летнего сына Леонтия на Березке, и на нынешнем празднике Дня Благодарения юноша собирался бросить ей букет цветов через пламя Священного Огня, а потом, уединившись с ней, забрать у нее девственность. Но Березка, как уже было сказано, разболелась, а до этого по секрету призналась Наре, что безнадежно влюблена в Тимура-Победителя Тигра. Женщины обсудили и эту проблему. И так за разговорами они увлеклись, что даже не обратили внимания на то, что нервно залаяли собаки, и как вернувшийся в приют вожак собачьей стаи по кличке Гром несколько раз пробежал мимо них, жалобно скуля и повизгивая. Первой обнаружила пропажу Медвяной Росы Стёпа, когда, возвратившись с праздника, захотела проведать свою добрейшую родственницу. Ее старшая сестра Виктория сразу вспомнила о том, что ее двоюродным братом интересовался брат Верховного вождя Беллерофонт, и высказала предположение насчет того, кто Медвяную Росу мог против ее воли похитить. Ерофей обратил внимание на то, что потайная калитка в частоколе возле шатра деда Михея закрыта с внешней стороны, причем очень небрежно. С этого места Ерофей, Корней и Гарегин пустили по следу Грома. Вожак собачьей стаи «белохвостых» с «первого нюха» взял след Медвяной Росы и привел их к «гостиному двору» возле Главного причала, где проживал старший сын Верховного вождя Кочубей со своими двумя женами, детьми и матерью по прозвищу Черная Лиса. На их требовательный стук в ворота привязанным к ним деревянным молотком долго никто не отвечал. Наконец, ворота отворились, и навстречу к ним вышла Черная Лиса — старшая жена Гонория, которая его расположением не пользовалась и по этой причине жила за пределами его резиденции, помогая своему единственному сыну Кочубею вести домашнее хозяйство. У орландов эта женщина неопределенного возраста пользовалась репутацией колдуньи, способной навести порчу и даже вызывать дождь и ураган.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
