проектор, приговаривая:
— Сейчас посмотрим. Это должен быть тот самый период… Да, вот оно. Взрослый мужчина, происхождение неизвестно, характерные отметки на коже — да, теперь я припоминаю. — Фарах улыбнулся. — У него на руках было вытатуировано слово «Аугач», и он выглядел полным идиотом. Я купил его за бесценок у одного своего приятеля, которому срочно нужны были деньги, и перепродал вашему другу с немалой выгодой.
— Вы, случаем, не помните, — очень осторожно спросил Док Брюэр, — где ваш друг приобрел этого человека?
Судя по всему, Фарах честно попытался вспомнить.
— Думаю, где-то далеко в космосе. Кажется, он что-то рассказывал о спасательном челноке…
— А вы не сможете сказать точнее, где именно это произошло? — допытывался Брюэр, стараясь говорить как можно спокойней.
Фарах покачал головой.
— Боюсь, что нет. Тогда мне это не показалось важным, — хохотнул Фарах. — Но если вам так важно знать, я попробую выяснить. Разумеется, я дорого ценю свое время…
— Мы с радостью заплатим вам за труды, — заверил его Брюэр. — Это очень важно для нас — своего рода… э-э… личный вопрос.
— Дайте мне пару дней, — попросил Фарах. — Как вас найти?
Док Брюэр объяснил, и они вышли из лавки навстречу невыносимой жаре, которая, похоже, ничуть не ослабла, хотя солнце уже садилось.
— Ну, что вы об этом думаете? — спросил Брюэр.
— Я бы не рискнул повернуться спиной к этому человеку, — хмыкнул Чаттен. — И все же вполне возможно, что он сказал правду. Прик, а по-твоему как?
— Да, правду, — с рассеянным видом произнес телепат. — Но давайте лучше свернем за угол.
Брюэр заупрямился было, но все-таки подчинился, и они по настоянию Прика прибавили шагу, пробираясь по извилистому лабиринту улиц.
— Те люди, которых он отослал из лавки, — наконец объяснил Прик. — Они идут за нами.
Длинные тени опустились на пиратский рынок. Вывески и рекламные плакаты над головой блестели в косых лучах солнца. Люди проходили мимо бесшумной походкой, бросая цепкие взгляды, и каждый мог оказаться врагом.
— Они далеко от нас? — спросил Чаттен.
— Нет, сразу за углом.
— Хорошо, — кивнул Чаттен. — Док, вы пойдете прямо, как шли до этого. Прик, видишь просвет между теми двумя лавками? Как раз под зеленым плакатом с изображением солнца. Мы с тобой свернем туда, когда будем проходить мимо.
— Я не хочу остаться здесь один, — запротестовал Брюэр.
— Это ненадолго. Вы дойдете до следующей площади и подождете нас.
Переулок был уже совсем близко — узкий и тесный, сжатый стенами домов. Шуршал на ветру огромный плакат над головой. Чаттен и Прик юркнули в проход и, как только убедились, что их не видно с улицы, пустились бегом по скользким камням, пока наконец не спрятались в нише стены. В некоторых окнах горел свет, где-то негромко пела женщина.
— Тише, — испуганно прошептал Прик, вжавшись в стену. — Один пошел за Доком, другой повернул сюда.
Тени в кривом переулке сгустились. Чаттен застыл, повернув голову так, что щека касалась крошащейся штукатурки.
Приближались легкие и осторожные шаги.
Чаттен подался вперед, сдерживая дыхание.
Преследователь шел с опаской, то и дело оглядываясь по сторонам. Он заметил засаду и замер, его рука метнулась к поясу, но Чаттен оказался рядом раньше, чем он успел достать оружие или убежать.
Глава 6
Это был худой, жилистый и крайне неприятный тип. Он не стал дожидаться, когда его схватят, а встретил Чаттена двумя апперкотами, затем засадил костлявым коленом в живот. Чаттен успел откинуть голову и второй кулак лишь слегка задел его по лбу, а от удара коленом он сумел прикрыться бедром. Чаттен ужасно разозлился — за то, что за ним следили, за то, что так по-хамски обращались и пытались сделать из него дурака, за все неприятности, в которые он угодил из-за простого проявления милосердия. И он ударил жилистого типа. Очень сильно ударил.
— Итак, почему ты шел за мной? — спросил Чаттен.
Удар ошеломил противника, но черные глаза по-прежнему
злобно сверкали на смуглом лице. Чаттен тряхнул его:
— Фарах послал тебя следить за мной. Зачем?
— Спроси у него сам, — тяжело дыша, ответил жилистый. — Я просто выполняю приказ. Он не объяснил, зачем это нужно. Отпусти меня.
— Сначала ты мне расскажешь…
— Держи его крепче! — крикнул Прик, но было слишком поздно.
Жилистый отдышался и завопил во все горло:
— Грабят! Убивают! На помощь!
Крик отразился от стен соседних домов.
— Заткнись! — яростно зашипел на него Чаттен. — Закрой рот, тебе говорят!
Но дело было уже сделано. Из окон начали выглядывать любопытные, где-то отворилась дверь.
— Отпусти его, — попросил Прик. — Он все равно ничего не знает. Ради бога, идем скорей отсюда.
Чаттен напоследок еще раз приложил жилистого, чтобы тот наконец замолчал, а затем они с Приком помчались назад по переулку. Там они перешли на шаг и вскоре встретили
Дока, с тревогой поджидавшего их на площади. Преследователи если и не отстали, то держались далеко позади.
— Насколько я смог разобрать в его голове, он считает нас чудаками, по глупости связавшимися с Фарахом, — сообщил Прик. — И сам Фарах, по его мнению, думает так же. Возможно, он прав. Мне кажется, мы выглядели довольно забавно, когда пришли узнать о татуированном человеке.
— Второй еще идет за нами? — спросил Чаттен.
— Как на привязи.
Чаттен обдумал, что делать дальше, и решил махнуть на него рукой.
— Мы узнаем от него не больше, чем от первого. Подозреваю, что у Фараха просто такой принцип работы: он подозревает каждого незнакомого человека. И все равно, черт возьми, мне не нравится, когда за мной следят.
— Мне тоже, — проворчал Док Брюэр. — Но думаю, нам придется потерпеть до завтрашнего утра. К этому времени Фарах может что-то узнать. И в любом случае у нас не хватит денег на топливо для «Веселого Эндрю», пока мы не дадим представление. Возможно, и после этого не хватит, если дела пойдут плохо. Но мне кажется, было бы разумно не оставлять Лугача без охраны ни на минуту.
Они направились назад к кораблю. Постепенно наступил вечер с горячим ветром и пламенным сиянием звезд.
Бетта хорошо поработала, подготавливая представление. Разноцветные огни плясали на ветру, оживляя пластиковые палатки изумрудным, золотым и алым мерцанием. Сама девушка в костюме, украшенном серебряными блестками, зазывала зрителей, исполняя на помосте акробатический танец с булавами и обручами. Она не была такой уж превосходной гимнасткой, но ее гибкая легкая фигура и яркая индивидуальность приковывали внимание публики. Затем, когда она немного разогрела толпу, к ней подошел Шемси и начал подбрасывать девушку в воздух с осторожностью и восхитительной легкостью, так что она казалась серебряным листом, плавно кружащимся в воздухе.
