более высокие процентные ставки по кредитам или купить деньги дешевле на рынке. В этих новых условиях бастион консерватизма - Дом Моргана - вознес трейдера на непривычную высоту.
К сожалению для банков, этот новый мир оптовых денежных рынков также работал в интересах их корпоративных клиентов. Как банк Моргана мог продавать свои компакт-диски по всему миру, так и General Motors или U.S. Steel могли обойти банк и продавать векселя, называемые коммерческими бумагами, по ставкам ниже, чем те, которые они заплатили бы за банковский кредит. В оптовом корпоративном мире, в котором работал Morgans, банкир утрачивал свое уникальное место посредника между поставщиками и пользователями капитала. В эпоху казино крупные корпорации все чаще выступали в роли собственных банкиров, что привело к кризису в сфере оптового кредитования, которая казалась партнерам J.P. Morgan такой безопасной еще в 1935 году.
Возникновение еврорынков ускорило банковскую революцию начала 1960-х годов. Эти нерегулируемые зарубежные рынки, почти не вызывавшие протеста общественности, ниспровергли дух закона Гласса-Стиголла. В 1950-е годы, пока Америка была богата, а другие страны бедны, молодые блестящие банкиры Morgan избегали заниматься международными банковскими операциями. Карьера Генри Александера была показательной: у него не было связей с министрами иностранных дел, которые были символом карьеры Тома Ламонта и Рассела Леффингвелла. Тем не менее он предвидел, что внешняя торговля и инвестиции станут следующим этапом американской экономической жизни. Американские компании стремительно расширяли свою деятельность за рубежом. Вскоре после слияния Morgan-Guaranty Александр и Уолтер Пейдж отправились за границу и открыли офисы Morgan во Франкфурте, Риме и Токио, воскресив старую международную сеть. Морганы использовали закон "Эдж" 1919 года, который позволял американским банкам принимать участие в капитале иностранных банков, если в стране не разрешалось открывать филиалы американских банков. К 1962 году Дом Морганов имел доли в одиннадцати финансовых домах от Австралии до Перу и Марокко. И снова, в эпоху казино, американские банки отставали от своих транснациональных клиентов, а не шли впереди них.
Для завершения работы с иностранцами Генри Александер привлек Томаса Суверена Гейтса-младшего, последнего министра обороны Эйзенхауэра. Они имели взаимодополняющие контакты: Александер знал руководителей корпораций и центральных банков, Гейтс - премьер-министров и секретарей иностранных дел. Кроме того, предполагалось, что Гейтс использует свои административные таланты для организации более крупного и бюрократизированного банка, образовавшегося в результате слияния.
Гейтс казался редким представителем бокового звена в иерархии Morgan, но на самом деле имел настоящие моргановские корни. Его отец был партнером компании Drexel and Company и президентом Пенсильванского университета. Будучи продавцом облигаций Drexel в 1930-х годах, Том-младший проходил стажировку в J. P. Morgan and Company. Влекомый интригами, он служил в военно-воздушной разведке ВМС во время Второй мировой войны. Начав свою карьеру в Вашингтоне в 1953 г., он занимал должности заместителя секретаря и министра военно-морского флота и, наконец, сменил Нила Макилроя на посту министра обороны.
Богатый и приветливый, ковбой в хорошо сшитом костюме, Гейтс производил впечатление авторитета и располагающей к себе общительности. Для подчиненных он был героем-мачо, любил вино, женщин и военные самолеты. "Гейтс любил жизнь и спиртное больше, чем кто-либо из моих знакомых", - вспоминал один восхищенный сотрудник. В Пентагоне он был грубым, бесцеремонным руководителем. Получив объемное исследование, в котором приводились аргументы в пользу сохранения проблемного светофора, создававшего заторы вблизи военно-морского арсенала в штате Вирджиния, Гейтс нацарапал на его верхней части: "Выключите этот чертов светофор". На посту министра военно-морского флота он принимал на себя удар, закрывая бесполезные базы. Когда он закрыл одну из них в Техасе, не посоветовавшись с Линдоном Б. Джонсоном, будущий президент так и не простил ему этого, а впоследствии преследовал его расследованием ФБР.
Будучи министром обороны, Гейтс любил тайную деятельность. Через Совет национальной безопасности он участвовал в разработке плана свержения Фиделя Кастро, состоявшего из четырех пунктов и ставшего ранним планом катастрофы в заливе Свиней. Он почитал госсекретаря Джона Фостера Даллеса, который был частым гостем на обедах в доме Гейтсов. Гейтс был тесно связан с самолетом-шпионом U-2 и санкционировал его последний полет, несмотря на то что Айк приказал ЦРУ прекратить такую деятельность. "Это была просто невероятная вещь, этот U-2", - с ностальгией говорил он в беседе с председателем совета директоров Morgan. "Мне часто снится U-2". Когда самолет был сбит, как раз перед встречей Айка в Париже с Никитой Хрущевым, Гейтс посоветовал президенту взять ответственность на себя. Он также усугубил противоречия, приведя американские войска в состояние боевой готовности во время напряженного саммита. "Время проведения учений было лишь немногим хуже, чем отправка U-2 с опасной миссией за две недели до саммита", - отметил Уолтер Липпманн.
За день до инаугурации Джон Кеннеди был проинформирован Гейтсом, который нарисовал тревожную картину скорого падения Лаоса на сторону коммунистов и высказался за ограниченное участие американских войск. По его словам, для ввода американских войск в Лаос потребуется несколько недель. Согласно одному из ранних планов, Гейтс должен был быть вновь назначен министром обороны, а Бобби Кеннеди - его заместителем, а через год Бобби должен был стать его преемником. Эта схема столкнулась с проблемами, когда советники Кеннеди указали на неловкое несоответствие между предвыборной риторикой Кеннеди о "ракетном разрыве" между США и СССР и назначением Гейтса на новый пост. Когда вместо него эту должность получил Роберт С. Макнамара, президент компании Ford Motor, Генри Форд II предложил "обмен" - Гейтса на пост президента Ford, а Макнамару на пост министра обороны. Гейтсу также предлагалось возглавить компанию General Electric. Тем не менее, он выбрал Morgans. "Он сказал, что всегда был банкиром и не хотел учиться делать тостеры", - говорит его зять Джо Понс.
Гейтс привнес в работу банка непринужденный стиль. Один из подчиненных вспоминал встречу Гейтса с Джимми Лингом, главой Ling-Temco-Vought, конгломерата аэрокосмической промышленности и электроники. Гейтс кипел от восторга по поводу любимого военного самолета, а Линг все спрашивал, будет ли Morgan финансировать его приобретение компании Wilson Sporting Goods. "Без проблем, Джимми", - ответил Гейтс и вернулся к своему любимому военному самолету. Когда Гейтс, наконец, направил своего подчиненного к Стюарту Крейгину, главе Комитета по кредитной политике, тот категорически отказал Лингу в его просьбе и отмахнулся от небрежного Гейтса. Таким образом, Morgans стал первым банком Уолл-стрит, который остановил "бум" приобретений Линга.
Гейтс так и не смог полностью оправиться от Потомакской лихорадки. Он был хорошим другом не только Эйзенхауэра, который вызвался поддержать его на выборах в Сенат, но и двух последующих президентов-республиканцев - Ричарда Никсона и Джеральда Форда.
