ее на большом экране. Кое-кто из супругов уже видели экраны визоров, но были и те, кто встретился с ними впервые. Хани и Ясмин уже ожидали возмущения омег после того, как на Ошая не останется другой одежды, кроме драгоценностей, полупрозрачного топа и шаровар.
Ясмин и Хани, усевшись рядом, с удовольствием наблюдали, как жада ловко подводит омег к принятию НОВОГО. Изменения неизбежны, и поэтому лучше принять их по собственной воле, чем под давлением обстоятельств. Логика жада была безупречна, он умело пользовался цитатами из Корана и прямо-таки светился от уверенности в собственной правоте. Ясмин подумал, что, наверное, именно такими и были проповедники новой религии. Фанатизм их убеждений подкреплялся логикой и жизненным опытом.
После этого снова включили запись. Все уже смотрели на Теодора-Ошая другими глазами. Жада продолжал комментировать каждый его жест и слово. Весь концерт наполнился глубоким смыслом и двойным подтекстом. Когда начался знаменитый танец Теодора с двумя мечами, все восхищенно замерли. А когда танец закончился, то в гостиной раздалось улюлюканье, что было здешним аналогом аплодисментов. После окончания концерта, все стали интересоваться, откуда такая запись, и гордый жада рассказал о том, как Салах познакомился с мужем Ошая и был приглашен к ним в гости.
Ясмин вздохнул и принес домашнюю запись Рона. Ее смотрели с не меньшим интересом. Увидев Ошая в домашней одежде с младенцем на руках, все умиленно вздохнули, а когда кардинал в красном платье забрал ребенка, чтобы уложить малыша спать, жада остановил запись и объяснил, что кардинал это не гаремный омега, а священник, один из высших иерархов церкви. Досмотрев запись до того момента, когда сияющий Рон сообщает папе о том, что Теодор подарил ему запись концерта, все посмотрели на Ясмина с нескрываемой завистью и восхищением. Омега улыбнулся своим мыслям. Похоже, он набрал себе дополнительные очки за счет увлечения Рона и его невероятной дружбы с кумиром.
Когда пришло время обеда, в гостиную внесли еду и напитки. В то время, как супруги эмиров ели, наложники начали собственное выступление. Каждый пытался показать себя с лучшей стороны. Ясмин уже видел раньше, как они выступали. Амин очень любил музыку, и поэтому у него в гостиной каждый вечер пели и танцевали. Когда Салах был в отъезде, жада иногда затаскивал Ясмина на их вечерние посиделки. А сегодня каждый наложник, одетый в лучшие одежды и украсив себя, чем только мог, пытался произвести на зрителей впечатление. Они выступали и поодиночке, и парами, и под аккомпанемент друг друга. Скромно потупив глазки, они плавно двигались, напоминая то ли рыбок в аквариуме, то ли котов перед мясной витриной, неторопливо и грациозно, внимательно следя за реакцией зрителей.
После обеда общий разговор распался на множество отдельных. Ясмина расспрашивали о технических новинках, которые завезла ЕГО фирма. Хани расспрашивали о посадках и сроках, когда же все это можно будет начать у них в эмирате. Очень многие эмиры закупили необходимое и теперь дожидались семян и возвращения команд, посланных на учебу. Амина расспрашивали о тех или иных наложниках, и омега горячо их нахваливал, иногда даже несколько фривольно. Жада, как хозяин дома успевал везде, и командовать слугами, и подталкивать наложников на следующие песнопения. Как говорится, вечер набирал обороты.
Когда наступил ужин, Ясмин пожаловался что устал и поест у себя. Было так удобно прикрываться рекомендациями доктора, чтобы уйти с этого шумного улья. Его поцеловали на прощанье бесчисленное количество раз, пожелали всякого счастья, ласково потискали, как куча папочек или дядюшек и, наконец, отпустили. После такого коллективного объятия и тисканья Ясмин ухватился за локоть Рафика, чтобы добраться до комнаты.
Он велел выключить свет в комнате. Было приятно посидеть в тишине сумерек. Ясмин улегся на подушках и услышал, как тихо скрипнула боковая дверь. Это пришли Вилен и Мышонок. Они хотели услышать последние новости. Ясмин велел принести Рафику ужин на троих и принялся рассказывать, как все происходило в гостиной Хани. Похоже, мужья эмиров довольны и угощением, и наложниками. Вилен, как обычно, начал свой спич о свободе и равенстве. Но, как ни странно, тихий Мышонок, осмелев, подал свой голос против высказываний Вилена.
Ясмин краем уха прислушивался к пререканию двух омег, и смотрел, как в ярко освещенной гостиной Амина и Хани продолжается выступление. Спустя какое-то время в гостиной наметился небольшой водоворот, который с трудом распавшись, выпустил на улицу Хани. Друг пришел уставшим, как будто он поле перепахал, а не с гостями общался. Вскоре он улегся на подушки рядом с Ясмином. Друзья посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись. Несмотря ни на что, они были счастливы.
Они так и поужинали в потемках, выглядывая из темноты гостиной, как зрители в театре. А посмотреть и послушать было что. Хани запивал сладким щербетом любую еду, а Ясмин переругивался с Рафиком, требуя еще острого соуса. Мышонок, насмотревшись, как Ясмин вылизывает красный жгучий соус, вдруг позеленел и рванул на выход.
— Похоже, в нашем полку прибыло, — Хани посмотрел на дверь, за которой скрылся омежка и вздохнул. — Теперь придется защищать его от Амина.
— Знаешь, ребенок очень красиво рисует, — поделился своими наблюдениями Ясмин.
— Хорошо. Закажу ему через Алана краски и бумагу, — Хани слабо улыбнулся. — Пусть Луфти будет счастлив. Жалко, что не удастся подобрать ему пару сейчас. Но ничего, впереди еще длинная жизнь. Скоро приедут из института наши специалисты. Они привезут с собой семена и саженцы. Мне уже написал генеральный, что пришлют порядка семидесяти человек с заместителем генерального во главе. Знаешь, я теперь начинаю переживать за успех всего предприятия. Он, пожалуй, единственный альфа в нашем бета-омежьем царстве и рвется занять место генерального, очень амбициозный и властный человек.
— Не переживай раньше времени, Хани, — отмахнулся Ясмин. — Здесь на любого властолюбца найдется упрямый эмир. Они здесь все считают себя главными. Ну, что самое худшее может случиться? Ну, поцапаются агроном с эмиром, и что? Выпнут под зад агронома, и вся недолга! Не переживай! Или ты сам метил на кресло генерального?
Хани вначале замер с удивленно открытым ртом, а потом рассмеялся легко и искренне.
— Нет, Ясмин! — смог выдавить из себя Хани, утерев счастливые слезы с лица. — Мне и здесь хлопот хватает! Я не вернусь в институт. Надо, пожалуй, написать заявление на увольнение.
— Нет, дождись декретного отпуска! — развеселился Ясмин. — А потом оформи отпуск по уходу за ребенком!
— Ты все-таки такая язва, Дэйчи! — Хани схватился ладошкой за
