— Надеюсь, такой союз был бы приятен семьям, — заметил Ладлоу, опуская руку, которой поддерживал голову, и подпирая ее другой.
— Ну, на этот счет я ничего не могу сказать, потому как причетник вернул священника на правильный курс, прежде чем беда совершилась бесповоротно. А тут как-то между мной и лейтенантом был небольшой спор, капитан Ладлоу, насчет размещения груза. Он полагает, что груз у нас слишком смещен к носу от того места, которое он называет «центром тяжести», — послушать его, так будь груз ближе к корме, контрабандисту бы от нас никак не уйти; а я говорю, пусть кто угодно меряет ватерлинию…
— Зажечь огни! — перебил его Ладлоу. — Баркас подал сигнал!
Трисель умолк и, встав на лафет пушки, начал пристально смотреть в сторону бухты. Фонарь или какой-то другой источник света медленно мигнул три раза. Сигнал был подан где-то под самым берегом, у бухты, так что сомнений не оставалось.
— Прекрасно! — воскликнул капитан, отходя от борта и словно только сейчас заметив присутствие своего подчиненного. — Значит, они уже у входа в бухту и путь свободен. Сдается мне. Трисель, что теперь удача нам обеспечена. Оглядите внимательно горизонт в подзорную трубу, а потом мы подойдем поближе к этой хваленой бригантине.
Оба поднесли к глазам подзорные трубы и несколько минут внимательно наблюдали. Оглядев весь горизонт — от берега Нью-Джерси до Лонг-Айленда, они убедились, что за мысом нет ничего заслуживающего внимания. Сделать это было нетрудно, так как на востоке небо прояснилось. Теперь они были уверены, что «Морская волшебница» не ушла через протоку, пока на крейсере готовились к нападению.
— Прекрасно, — повторил Ладлоу. — Теперь ему не миновать встречи с нами… Зажгите «треугольник».
На гафеле «Кокетки» были подняты три фонаря, расположенные треугольником, — приказ шлюпкам, вошедшим в бухту, Действовать. Баркас тотчас откликнулся — над прибрежными деревьями и кустами взвилась маленькая ракета. На борту «Кокетки» все напряженно прислушивались, ожидая, что вот-вот какой-нибудь шум возвестит о начале схватки. Один раз Ладлоу и Триселю показалось, что они слышат в ночной тишине крики «ура»; потом они снова услышали или им только почудился грозный окрик, приказывающий контрабандистам сдаться. И снова потянулись тревожные минуты ожидания. Весь борт крейсера со стороны берега был усеян любопытными лицами, хотя из уважения к капитану все держались на почтительном расстоянии от юта, куда он поднялся, чтобы удобней было наблюдать.
— Пора бы уж нам услышать мушкетные выстрелы или увидеть сигнал победы! — сказал молодой капитан. Поглощенный своими мыслями, он даже не заметил, что разговаривает вслух.
— А сигнал поражения вы не забыли назначить? — спросил чей-то голос рядом с ним.
— А! Это вы, любезный Бурун? А я-то хотел избавить вас от неприятного зрелища.
— Ничего, для меня это дело привычное. Живя на море, я привык видеть ночной мрак, даль океана и темный берег с горой вдали!
— До чего же вы уверены в человеке, который сейчас командует вашей бригантиной! Если она и на этот раз ускользнет от моих шлюпок, я сам уверую в вашу зеленую волшебницу.
— Глядите! Вот знамение ее счастливой звезды! — сказал Бурун, указывая на три фонаря, показавшиеся у выхода из бухты, и в той стороне вспыхнуло целое море огней.
— Снова неудача! — воскликнул Ладлоу. — Увалить судно под ветер и обрасопить реи! Выбрать шкоты до места! Живо, ребята! Трисель, надо спешить к устью залива. Мошенникам снова улыбнулось счастье!..
Ладлоу сказал все это глубоко раздосадованный, но властно, как подобает капитану, и по-морскому живо. А молодой моряк с бригантины, неподвижно стоявший рядом с ним, не вымолвил ни слова. С его губ не сорвалось ни одного торжествующего возгласа, он никак не обнаружил ни радости, ни удивления. Казалось, уверенность в своем судне освобождала его от опасений.
— Вы глядите на это чудо, любезный Бурун, как на самое обыкновенное дело, — заметил Ладлоу, когда крейсер двинулся к оконечности мыса. — Счастье еще не изменило вам; но с трех сторон бригантину окружает земля, а с четвертой — шлюпки и крейсер, и я еще не отчаялся одержать верх над вашей бронзовой богиней!
— Повелительница бригантины никогда не дремлет, — отозвался контрабандист, вздохнув с облегчением после того, как ему столь долго приходилось подавлять свои чувства.
— Можете говорить что угодно. Не скрою, таможенные чиновники ее величества назначили такой высокий приз за «Морскую волшебницу», что это заставило меня взяться за дело, которое мне вовсе не по душе. Сдайте бригантину, и я клянусь вам честью офицера, что команда будет без обыска отпущена на берег. Если угодно, оставьте ее с голой палубой и пустым трюмом, только отдайте это быстроходное судно в наши руки.
— Повелительница бригантины рассудила иначе. Она надела мантию цвета морских глубин и, поверьте, несмотря на все ваши ухищрения, поведет свою верную команду туда, где лот не достанет дна, хоть бы тут собрался весь флот королевы Анны!
— Смотрите, как бы вашим товарищам не пришлось пожалеть о таком упорстве! Но сейчас не время для пустых слов. Меня призывает долг службы.
Бурун понял намек и нехотя спустился вниз. Когда он ушел с юта, на востоке взошла луна и озарила горизонт. Теперь с «Кокетки» был ясно виден мыс и открытое море на много лиг от берега. Не оставалось сомнений, что бригантина все еще в бухте. Уверившись в этом, Ладлоу воспрянул духом и постарался забыть о личных чувствах, думая о своем долге.
Вскоре «Кокетка» достигла пролива, служившего для судов выходом из эстуария. Здесь крейсер снова был приведен к ветру, а люди посланы на марсы и салинги, чтобы, насколько хватал глаз, осмотреть залив, тускло освещенный туманным и неверным светом; тем временем Ладлоу и штурман тоже осматривали воду с палубы. Два или три гардемарина полезли на реи вместе с матросами.
— Ничего не видать, — сказал капитан, опуская наконец подзорную трубу. — Горы на берегу Джерси отбрасывают тень, и это мешает видеть, а севернее такелаж судна так легко принять за деревья острова Статен. Эй, на крюйс-марсе!
На этот окрик громко отозвался гардемарин.
— Что вы видите за мысом?
— Ничего. Наш вельбот идет вдоль берега, а баркас стоит у входа в бухту; а вон и ялик, он выгребает против течения, мимо Роумера; однако нет никаких следов катера до самого Кони.
— Взгляните чуть западнее и хорошенько следите за выходом из бухты Раритан. Видите вы там что-нибудь?
