Обособленность форм, их замкнутость в себе и последовательная со-подчиненность в иерархиях имеют место только в монадной категории. Только в ней единичные виды бытия формально чужды друг другу и связаны только периферическими взаимоотношениями и аналогическими соответствиями в различных звеньях иерархических координат. Напротив, в пластической стихии всякое бытие имманентно сосуществует всякому другому и непосредственно сопряжено с ним в глубинных недрах. Наше бодрствующее сознание в своем поле объемлет лишь часть элементов целостного сознания, но это справедливо лишь по отношению к монадной категории. В пластичности все элементы вечно и целокупно сосуществуют друг другу, и динамическое устремление каждого непосредственно сопряжено с устремлениями всех других. Поскольку бодрствующее сознание монадно — его возможности, восприятия и деятельность ограничиваются количеством и содержанием элементов, соответствующих его полю; поскольку это сознание пластично — оно непосредственно соучаствует в пластической жизни всех элементов, воспринимает ритмы их вибраций и устремления, ответствует ему своим общим целокупным состоянием. Постоянно ограненное в монад-ности, бодрствующее сознание постоянно же преодолевает ограненность в пластичности. Живя как часть целого, оно в своей пластичности есть вместе с тем всегда и все целое и живет жизнью этого целого. Будучи одновременно монадно и пластично, бодрствующее сознание постоянно воспринимает свою природу, содержание и деятельность одновременно в обеих основоположных категориях. Все это и приводит нас к пониманию эмпирического факта, что наше сознание кроме ясно сознаваемых в объектированных формах содержания и жизни все время ощущает и какое-то иное, безмерно более широкое содержание и какой-то мощный поток жизни, бьющий в подземных его недрах. Когда сознание настраивается в резко монадном аспекте, это ощущение подземной жизни блекнет, расплывается, проваливается куда-то внутрь. Тогда сознание становится чрезвычайно ясным, ярким по своей огра-ненности в целом и частных деталях, но в то же время оно поразительно бледнеет, делается плоским, изолированным от всего живого и окружающего, а ощущение уединенной личности и ее субъектности возрастает до нестерпимой резкости. Напротив, достаточно ослабеть этому искусственному монадному напряжению, как тотчас же за счет затухания монадной разме-жеванности возникает и начинает быстро возрастать ощущение иной жизни. Чем больше человек отходит от непосредственно окружающего феноменального, тем с большей силой и яркостью обнаруживается в нем поток подземной пластической жизни. Грани его сознания быстро начинают расплываться, делаться как-то прозрачными, и через них свободно начинают проходить отовсюду отзвуки иного бытия и иных видов жизни. В глубине своей собственной природы сознание начинает ощущать невиданное и непередаваемое богатство содержания, бесконечные дали и исполненные чуда возможности. Все самоощущение перерождается, расплывается сознание уединенности и обособленности личности, становится близким, родным и понятным все бывшее ранее чуждым, поднимается завеса тайны, и душу наполняет восторг. Чем медленнее и слабее деятельность ограненного сознания, чем скорее затухает его режущий и надменный свет, тем большая тишина, жуткая и сладостная, охватывает душу человека, тем полнее ее напоенность жизнью, тем ближе она к глубокому источнику всего. Здесь душа человека не только открывает доступ сознанию свободно спуститься до последних низин и почувствовать биение жизни во всех уголках своих, но и роднит вообще со всем живущим и царственными волнами Жизни в себе. Пластическая стихия через ведение собственной природы целостного человека ведет к ведению в ней и вселенской всеобщности, роднит с Божеством и со всей природой. Вот почему преодоление монадного аспекта сознания, отрешение от самости и погружение в безымянную тишину пластической жизни есть естественный посвятительный путь. Аскетическое уничижение эгоистической самости и йогическая медитация и являются только методами достижения такого погружения сознания в его внутренний пластический поток. Одновременная пластичность и монадность всех элементов целостного содержания сознания, в связи с постоянством актуальности пластической стихии, открывает возможность правильного уяснения идеи о бессознательном. Современная философия и психология уже давно пришли к необходимости ввести проблему бессознательного в круг своих исследований, но до сих пор она остается чрезвычайно смутной, и даже самый термин «бессознательное» совершенно неопределен. В большинстве случаев «бессознательное» просто противопоставляется содержанию бодрствующего сознания, но и здесь последнее иногда принимается только в его определенном состоянии, а иногда во всем целом истории его жизни и деятельности. Такое понимание «бессознательного» слишком обширно и неопределенно, а потому параллельно ему возникли понятия «подсознательного» и «сверхсознательного». При этом «подсознательное» является излюбленнейшим термином психологии, а «сверхсознательное» встречается главным образом в разного рода мистической литературе, равно как и в учениях об интуиции. Таким образом, имеются три различных термина, содержание которых и соотношения до сих пор остаются без должного точного определения. Эзотерическая философия дает ясное разрешение этой проблеме и вполне точно разделяет вышеприведенные три термина. «Подсознательное» и «сверхсознательное» определяются по отношению к актуальному конкретно-эмпирическому сознанию. Первое выражает собой совокупность таких элементов сознания, которые по тем или иным условиям не могут переступить его порог, т. е. войти в поле бодрствующего сознания. Эти элементы вполне актуальны, т. е. одновременно с пластичностью обладают также и реализованной монадной формой, но процессы их деятельности проходят за порогом сознания и только проявляют свои результаты в разного рода инстинктивных движениях или обособленных рефлексиях. Подсознательные психические процессы разделяются на две основных группы: первая управляет физиологической жизнью тела, а вторая создает как бы общий фон для высшей сознательной деятельности и есть хранилище кармического и наследственного психического опыта. Если «подсознательное» может быть вообще определено как низшие состояния сознания, до которых оно в своей бодрствующей модификации уже не в состоянии опуститься, то «сверхсознательное», напротив, есть совокупность высших психических процессов, до которых бодрствующее сознание еще не в состоянии подняться. Таким образом, сверхсознательное, бодрствующее сознание и подсознательное составляют последовательно нисходящий иерархический ряд. Мы обычно живем и пользуемся только средним членом этого ряда, но убеждаемся также в факте бытия двух других и a priori, ибо только их деятельностью может быть объяснен целый ряд особых процессов актуального сознания, и а posteriori, ибо бытие высшего члена ряда непосредственно обнаруживается-в предвосхищениях будущего развития, а бытие низшего доказуется фактом разного рода автоматических и инстинктивных процессов. Но и подсознательное, и сверхсознательное одинаково не отличаются коренным образом от актуального бодрствующего сознания, принадлежат к тому же типу возрастания. Все три этих вида сознания в целом и все элементы их содержаний одновременно монадны и пластичны, а потому в себе суть одинаково конкретное эмпирическое, только различного порядка и иерархического достоинства. В противоположность этим трем видам сознания, образующим один последовательный иерархический ряд, бессознательное занимает совершенно особое положение в целостном существе и сознании человека. Если подсознательное и сверхсознательное отличаются от бодрствующего сознания только своим иерархическим положением, но в некоторых особых случаях последнее может отождествляться временно как с тем, так и с другим и имманентно их воспринимать, то бессознательное в себе принципиально и ни при каких условиях не может быть адекватно познаваемо конкретно-эмпирическим сознанием. Бессознательное — это пластический поток в себе, а потому никакие монадные категории к нему неприложимы. Пластическая стихия вечно в себе актуальна и имманентна Реальности, в то время как монадная только становится актуальной в эво-лютивном историческом процессе. Она есть исконная природа Реальности, предшествующая бытию космоса, который она и порождает в своем становлении в предстоянии. Пластичность в себе в монадном сознании может быть определяема только апофатически («nirgunam» Индии и отрицательное богословие александрийской и патристической философии — «dtofaryia алскратк?!»)', это и есть Нирвана. Традиционная формула, что космос возник из Нирваны творчеством Логоса, есть выражение эзотерической идеи, что всякое конкретное эмпирическое есть монадное объективирование становящегося в предстоянии пластического потока. Человек есть микрокосм, а потому к его онтологической сущности приложима формула: «aham Brahma asmi» («Я есть Брахма»); как вселенская Реальность раскрывается в бинере монадной и пластической стихии, так истинное существо человека есть бинер пластического потока и монадной синархии, бессознательного и иерархии состояний монадного сознания, Нирваны и сознания «имен и форм» («Nama Rupa»). Только монадная природа человеческого существа подлежит познанию путем дифференциации и организации, в каковом процессе и возникают объективированные и соподчиненные модусы Реальности, благодаря чему она и определяется как синархическая совокупность своих качествований; в Индии эта монадная природа и именовалась «sagunam», т. е. «качественной». Напротив, пластическая стихия всеедина и неделима, а потому не может иметь единичных качествований, а потому и называлась индусами «nirgunam», т. е. «бескачественной». Всякое конкретное эмпирическое бытие лежит на грани Нирваны и Манвантары, пластического потока в себе и его монадно объективированных становлений в предстоянии, и именно во взаимодействии членов этого бинера рождается всякая жизнь. Итак, бессознательное в человеческом существе есть не его низшая природа, подлежащая эволютивному развитию, как не есть и темная его сторона, уходящая в пустоту небытия, но глубинная онтологическая сущность, исконный кладезь всякого бытия и всяческих достижений. Именно через свое бессознательное человек непосредственно связан с Реальностью, с Божеством, а потому эта бессознательная пластичность есть действительно стихия абсолютной интимности Бога и человека. Вселенская Реальность в своем всеединстве разлита во всем мире и присутствует в каждом человеке как его бессознательное. Преодоление монадной ограниченности и погружение в бессознательное, в Нирвану, есть слияние с Безусловным, но это слияние, будучи чуждо сознанию имен и форм, представляется последнему как угашение всяческого бытия. Это есть не преодоление мира, но бегство из него, ибо действительная победа над феноменальным есть одновременно и возвращение в первородную пластичность, и целокупная реализация трансцендентной монадной самости как совершенного микрокосмического модуса Божества. Погружение в бессознательное на пути развития, с другой стороны, имеет величайшее значение в жизни человека, ибо он здесь, как Антей, исполняется такой мощью, какую он только в силах вместить в себя и которая затем делается двигателем дальнейшего течения его эволютивного процесса.
