в том, что они потопили всякую надежду на гражданский мир, чтобы защитить свои должности и свою власть. В то время многие так и говорили. Но советники Дофина были не одиноки. За ними стояли многие тысячи более скромных людей, которые считали Иоанна Бесстрашного узурпатором, тираном, демагогом и убийцей и не могли заставить себя иметь с ним дело. Некоторыми из этих людей двигала партийная верность, укоренившаяся за последнее десятилетие. Среди них было много сторонников Орлеанского, Анжуйского и Алансонского домов.
Но самыми убежденными противниками соглашения с Иоанном Бесстрашным были представители гражданской службы и судебной власти. Бургиньонские проскрипции 1413 года, за которыми последовали арманьякские проскрипции следующих пяти лет, разделили могущественную государственную службу. Королева и Иоанн Бесстрашный заполнили свои администрации в Шартре и Труа людьми, которые были лишены собственности и изгнаны из Парижа арманьяками. Теперь дело приняло противоположный оборот. Иоанн Бесстрашный в течение нескольких дней после своего возвращения в Париж сменил сорок два судьи Парламента и двадцать пять чиновников Счетной палаты, не говоря уже о сотнях более скромных служащих. Возобновившийся цикл увольнений привел в лагерь Дофина многочисленный и озлобленный класс разорившихся профессиональных администраторов. Последовавшая за этим массовая конфискация имущества довершила разрыв. В Париже тех, кто бежал из города, считали предателями короля, и все их земельные владения и движимое имущество были конфискованы специальными комиссиями. Бургиньоны продолжали наживать новых врагов среди людей, имевших лишь слабые связи с партией арманьяков. Многие из них бежали, опасаясь насилия толпы, или потому, что их выгнали с работы, чтобы освободить место для новичков, или просто потому, что они были видными людьми, владевшими красивыми особняками, которые были желанными для других людей. Жан Жувенель де Юрсен, который был президентом комиссии, занимавшейся налогами с продаж, в более счастливые времена хорошо ладил с Иоанном Бесстрашным. Но он покинул Париж ранним утром 29 мая, спасаясь от толпы, и прибыл в долину Луары с супругой, одиннадцатью детьми и тремя внуками только в одежде, в которой бежал из города. Жан потерял хорошую зарплату, прекрасный особняк в Париже, загородное имение в Иль-де-Франс и ценные поместья в Шампани и Бри. Во время короткого перемирия, последовавшего за провозглашением Сен-Морского договора, к таким людям, как он, присоединился постоянный поток других обездоленных чиновников, судей, бухгалтеров, священнослужителей и ученых, которые выбирались из укрытий в подвалах и на чердаках Парижа и бежали из города, пока могли, оставив почти все, чем владели. Они стали пожизненными и яростными врагами герцога Бургундского[726].
21 сентября 1418 года, через пять дней после заключения соглашения в Сен-Море, Дофин издал серию ордонансов, находясь в городе Ниор на севере Пуату, которые стали точкой невозврата. Используя свои полномочия королевского лейтенанта, он создал собственную параллельную администрацию, подобно тому, как это сделал Иоанн Бесстрашный в Шартре и Труа. Король, заявил он, больше не был сам себе хозяином. Герцог Бургундский узурпировал его власть. Он силой захватил Париж, одобрил резню в июне и августе и заполнил Парламент и администрацию мерзавцами, некомпетентными людьми и предателями. Дофин создал новую королевскую Канцелярию в Пуатье под руководством Роберта ле Масона. Заявив, что "в Париже нет настоящего Парламента", он перевел это учреждение в Пуатье, поставив во главе его Жана де Вайи и заполнив его беженцами из Парижа. После этого во Франции существовали две канцелярии и два Парламента, каждый из которых претендовал на то, чтобы действовать от имени короля. Чиновники по всей Франции получали от каждой стороны приказы не выполнять распоряжения другой. Последствия этого были катастрофическими. Ниорские ордонансы гарантировали, что пока жив Карл VI, Франция будет географически разделена на две враждебные зоны, каждая со своим правительством, ни одно из которых не будет достаточно сильно, чтобы одолеть другое или победить англичан. Это также означало, как и предсказывал Жан Жувенель за несколько лет до этого, что каждое правительство будет бороться с другим за поддержку англичан, которые станут решающей силой во французской политике. Этот процесс начался сразу же после того, как Ниорские ордонансы были скреплены печатью. До конца сентября советники Дофина обратились к Генриху V с просьбой о переговорах с целью заключения военного союза против Иоанна Бесстрашного. Взамен они были готовы уступить захватчику большую часть западной Франции[727].
Известие об ордонансах еще не достигло Парижа 22 сентября, когда герцог Бретонский отправился за ратификацией Сен-Морского договора Дофином. Иоанн V привез с собой делегации, представлявшие короля, герцога Бургундского, других принцев Франции и город Париж. В знак примирения он также прихватил с собой четырнадцатилетнюю невесту Дофина Марию Анжуйскую, которая с момента его бегства проживала в парижском Бурбонском отеле. Большая свита сановников медленно продвигалась по долине Луары и в начале октября прибыла в Сомюр. Там они тщетно ждали приезда Дофина. Он находился в южном Пуату и не подавал признаков желания вернуться. Было известно, что доступ к нему строго контролируется. Его советники не собирались снова попасть впросак, как это было в августе в Шиноне. Иоанн V пытался организовать встречу, но они и слышать об этом не хотели. В конце концов, архиепископ Турский Жак Желу, который играл ведущую роль в переговорах по договору, прибыл с известием, что договор не будет ратифицирован. Маловероятно, что он дал Иоанну V Бретонскому то неправдоподобное объяснение, которое его господин давал всем остальным. По мнению Карла, договор был обманом, уловкой. Его послы никогда не согласовывали его. Они не были "ни приглашены, ни выслушаны" на главной сессии конференции и отсутствовали на собрании в Венсене, когда договор был заключен. Впервые они услышали об этом, когда герцоги Бургундский и Бретонский публично объявили об этом как о свершившемся факте. К тому времени, когда Иоанн V и его коллеги-делегаты вернулись в Париж, чтобы сообщить о провале своей миссии, бургиньонский Совет узнал о попытках сближении Дофина с Генрихом V. Бургиньоны издали указ от имени короля, лишающий Дофина лейтенантства и отменяющий все его полномочия[728].
27 октября 1418 года четыре эмиссара Руана предстали перед Советом в Париже. Они привезли с собой Эсташа де Павилли, чтобы он отстаивал их интересы. В длинной и драматической речи, прерываемой частыми вздохами и рыданиями, пожилой монах описал условия жизни в городе. По его словам, защитники исчерпали свои запасы продовольствия к началу октября. С тех пор они были вынуждены питаться лошадьми, кошками, собаками и крысами. Город скоро падет, если не подоспеет помощь. За этим неизбежно должен был последовать крах остальной Нормандии. Провинция была верна короне на протяжении двух столетий. Ее налоги составляли
