Равашоль наблюдал, как неумолимый убийца несется над полом. Горящий сервитор, двигаясь замедленно, будто против течения, развернулся лицом к ускорившемуся противнику. Теперь он годился лишь для рукопашной. Оставшаяся рука была облачена в энергетическую рукавицу. С ней-то телохранитель и сделал неуверенный шаг вперед, пытаясь защитить своего хозяина. Равашоль бросился бежать к безнадежно далекому выходу из зала, когда ассасин мелькнула над гибнущим сервитором, с легкостью увернулась от его неуклюжего выпада и одним небрежным движением снесла ему голову.
Паллант плакал на бегу, прекрасно осознавая, что обречен, и тем не менее не останавливался. Он пробежал мимо рядов блестящих доспехов, которые, увы, его не защитят.
С каждым своим гулким шагом он ждал, что еще вот-вот — и его настигнет удар меча или же выстрел. Дверь приближалась, в панике адепт бросил взгляд назад и заметил, что адепт Урци с ассасином стоят над полыхающими останками боевого сервитора.
«Почему они меня не преследуют?»
Равашоль выбросил странный вопрос из головы, минуя серебристые залы своего бывшего пристанища: благо память позволила ему безошибочно воспроизвести весь путь, приведший в этот оплот предательства. Многочисленные адепты и техники с любопытством оглядывались, когда он пробегал мимо. Его цель — громадные входные ворота в кузницу. Поэтому все остальные не стоят ни малейшего внимания.
Наконец-то он выскочил за ворота, где еще недавно просил укрытия в храме-кузнице. Каким глупцом он был, думая, что Урци чтит древнее право, когда весь Механикум втянут в измену. Великие врата были открыты, и орел, выгравированный на их створах, уже казался серьезнейшим оскорблением. Равашоль выбежал в жар марсианской ночи.
И еле смог затормозить перед машиной Каба.
— Привет, Паллант, — поздоровалась машина. — Рад тебя видеть.
Наконец машина могла самостоятельно передвигаться. Равашоль заметил, что ее сферический корпус установлен на широком гусеничном шасси. Каба возносился над адептом, его могучие конечности были направлены в небо, а гибкие щупальца-манипуляторы плавно змеились в воздухе. Сенсорные блистеры горели матовым янтарным огнем. Как бы Равашолю ни хотелось бежать, а внутренний голос подсказывал, что таким образом он только ускорит смерть.
— Откуда ты здесь взялся? — осторожно поинтересовался адепт.
— Я искал тебя, Паллант, — ответила машина.
— Зачем? — спросил Равашоль.
— Мне казалось, мы друзья.
Мысли адепта пустились вскачь. Неужели Каба сбежал из кузницы Луки Хрома, словно животное в поисках пропавшего хозяина?
— Мы друзья! — вскричал Равашоль. — Да-да, самые что ни на есть друзья!
— Тогда почему ты хочешь меня уничтожить?
— Уничтожить? Я никогда такого не говорил!
Сенсорные блистеры Кабы гневно залились алым цветом.
— Ты считаешь меня опасным созданием и не веришь в возможность моего существования. Недопустимость моего существования равнозначна моему уничтожению, а я умирать не хочу. Я не заслужил смерти.
Равашоль молитвенно вскинул руки:
— Но теперь-то ты должен понять, что меня просто беспокоило появление такого создания, как ты.
— Адепт Хром рассказал мне о вашем с ним разговоре, — прорычала машина. — О том, что ты считаешь меня незаконным и неправильным созданием.
— Ну, в каком-то смысле… так и есть, — согласился Равашоль, все еще надеясь воззвать к машинной логике. — Император запретил эксперименты с искусственным интеллектом.
— Но из твоих рассуждений неминуемо следует вывод о необходимости моего уничтожения, — заметил Каба. — Этого я не могу допустить. Естественное право и желание каждого разумного существа — защищаться от причиняемого ему вреда.
Равашоль сделал шаг назад от машины и оцепенело смотрел, как из-за ее широкого корпуса выступает верховный адепт Лука Хром. Вот почему Урци с ассасином позволили Равашолю покинуть храм.
«Им всем хотелось узнать, сможет ли Каба убить меня…»
Паллант Равашоль услышал шаги и, обернувшись, увидел своего бывшего мастера возле железных ворот. Урци кивнул, и массивные поршни зашипели, наглухо закрывая блестящие створы ворот.
Равашоль упал на колени и снизу вверх смотрел на подкатившую машину, наставившую на него оружие. Адепт Хром встал рядом с Кабой.
— Давай. Я не смогу вас остановить. Но ни одно из ваших деяний не останется безнаказанным.
— В этой Галактике, — покачал головой Хром, — не существует ни наказаний, ни поощрений, адепт Равашоль. Одни лишь сплошные последствия.
— Что ж, надеюсь, последствия вашего предательства не обойдутся Марсу слишком дорого.
— Это уже решать магистру войны, — ответил Хром и кивнул Кабе.
Равашоль взглянул на рдеющие сенсорные блистеры и увидел в них лишь холодный, не поддающийся эмоциям разум, который не имел никакого права на существование и в один прекрасный момент обратит оружие против своих хозяев. Так же, как он, собственно говоря, собирался поступить прямо сейчас.
— Прощай, Паллант, — целясь, произнесла машина.
Равашоль закрыл глаза, и его мир обратился в пламя.
Гэв Торп
Полёт ворона
Кровавый смерч пронесся по пустынному склону, его яростный рев — сотня тысяч глоток, вопящих от злости и боли. Алые ветра обратились бушующим адом, воспламенив все вокруг. Небо горело, и воздух заполонило множество темных очертаний, их крылья охвачены огнем, из черных перьев сыплются искры. Крики умирающих стали карканьем воронов, усиливающаяся какофония, в которой утонул вой бури.
Пот катится градом, сердце бешено колотится. Марк Валерий с задыхающимся криком вырвался из мучительного сна. Кровь и огонь. Всегда одно и то же. Огонь и кровь. Он скинул с себя промокшее одеяло, рециркулируемый воздух Освобождения оставил на его пересохших губах тонкий слой соли. Валерий закашлялся и протер глаза, когда увидел, как в тенях его комнаты продолжают кружиться вороны. Отдаленное эхо тех отчаянных криков все еще отражалось от голых металлических стен, словно насмехаясь над ним.
Дрожа, Валерий слез с кровати и побрел к душевой кабинке. Он потянул медную цепочку, и на него хлынула еле теплая вода, смывая усталость. Он быстро обтерся жесткой мочалкой и пригладил влажными ладонями курчавые каштановые волосы. Как и почти все на Освобождении, вода строго дозировалась. После того, как положенная ему порция утреннего душа длительностью в сорок пять секунд иссякла, Валерия посетила мысль воспользоваться и второй вечерней частью, но он тут же отверг эту идею. После целого дня в духоте Освобождения вечерний душ был жизненно необходим. Без него он попросту не сможет заснуть.
Хотя последнее время Валерий почти не спал. Каждую ночь вот уже на протяжении семи суток его мучил один и тот же кошмар. Кровь и огонь, огонь и кровь, и стая воронов, кричащих от боли.
Все еще терзаясь тревожными мыслями, Валерий провел рукой по узкому подбородку, ощутив под пальцами щетину. Он взял глубокую кружку и наполнил ее израсходованной водой из душевой кабинки, после чего поставил на полку под небольшим зеркальцем, прикрепленном к стене. В зеркале он увидел покрасневшие глаза и морщины на молодом лице человека, которому не так давно исполнилось тридцать лет. За последние семь дней он постарел сильнее, чем за четырнадцать лет сражений — сначала против орков на Тэрионе, а затем в составе великой армии Императора вместе с космическими десантниками легиона Гвардии Ворона. Куда лучше ему спалось на десантном корабле, устремившемся к планете, отказавшейся от Согласия. Потом были ночи в зловонных топях — и они отличались большим уютом, чем те, что он провел в последние семь суток в собственной постели.
Валерий поправил бритву и осторожно провел ею по щекам. Знакомый ритуал успокаивал. Особое внимание он уделил усам, аккуратно подровняв их над верней губой. Марк Валерий очень гордился ухоженной растительностью на лице, свидетельством высокого положения на Тэрионе, как и званием префекта Имперской Армии, и любым другим знаком различия.
После утреннего моциона Валерий позвал своего пажа, Пелона. Юноша принес выглаженную форму своего повелителя и помог Валерию одеться. Когда слаженный танец между повелителем и его слугой был завершен, и паж пригладил шелковую рубашку и закрепил золотые эполеты, Пелон осмелился нарушить обычное молчание:
— Вы выглядите уставшим, мой повелитель. Сны все еще беспокоят вас?
— Что ты знаешь о моих снах? — спросил Валерий.
— Вы шепчете и кричите во сне, мой повелитель, — сказал Пелон, шнуруя короткие бриджи префекта.
Префект коротко пересказал юноше свой кошмар, обрадовавшись тому, что может поделиться с кем-то тяжестью видений.
— В зависимости от течений варпа лорд Коракс и его легион должны были прибыть на Исстваан семь дней назад, — тихо закончил Валерий. — Неужели это просто совпадение, что мои кошмары начались тогда же?
