Сойди, Господи! Сойди!..» Эти вопли то сомнения и страха, то смутной надежды и, вслед за нею, безнадежного отчаяния терзали сердца десяти Апостолов, прятавшихся в толпе, окружавшей Голгофу. Они не могли тогда еще понять, постигнуть все великое значение совершавшихся событий. Они не понимали еще Самого Христа, они не знали, что только смертью и Воскресением Христос победит мир. Они забыли Его слова прощальной беседы: Мужайтесь! Я победил мир! И только после Воскресения Господня, после сошествия на них Духа Святого, открылись их сердца, до тех пор окамененные, и просветлел разум, омраченный фарисейским лжеучением о Царстве Мессии. Только тогда они поняли все и с полным убеждением и верой стали проповедовать воскресшего Христа. Поэтому нам, пытающимся постигнуть душевное состояние Апостолов, издали смотревших на распятого Учителя их, не следует ни удивляться маловерию и сомнениям их, ни сожалеть о том, что все так случилось. Отцу Небесному угодно было привести Апостолов к сознательной вере путем постоянных сомнений, кажущихся нам даже обидными. Только дошедши таким путем до сознательной непоколебимой веры в Иисуса Христа как воплотившегося Бога, они могли выступить убежденными проповедниками и победить языческий мир, Следовательно, все сомнения их, все разочарование и отчаяние были необходимы. Такова была воля Божия.
И стоял народ, и смотрел (Лк 23:35). Станем же и мы, многогрешные, у креста Господня! Станем мысленно у ног Страдальца, Единого Безгрешного, принесшего Себя в Жертву за грехи мира! Станем и прислушаемся: что говорит Он нам с высоты Креста Своего, по прошествии почти девятнадцати веков со времени принесения Им этой искупительной Жертвы? Слышите ли, как Он напоминает нам заповедь, данную Апостолам в последней прощальной беседе с ними? Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас (Ин 13:34). Слышите ли, как Он спрашивает нас: «Любите ли вы друг друга? Помните ли сказанное Мною, что нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин 15:13)? Помните ли, что по тому и узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин 13:35)? Помните ли и исполняете ли то, что Я заповедал вам?» Что ответим мы пострадавшему за нас Господу? Дерзнем ли сказать, что заповеди Его помним и друг друга любим так, как Он возлюбил нас? Нет, скажем Ему: «Господи, Ты все знаешь; Ты знаешь, любим ли мы Тебя и исполняем ли мы то, что Ты нам заповедал. Ты знаешь, Господи, как враг Твой сеет плевелы на ниве Твоей и какую обильную жатву он собирает. Ты видишь, Господи, что не самоотверженной и всепрощающей любовью к ближним, не смирением и кротостью преисполнены сердца наши, а себялюбием, гордостью, жестокостью и человеконенавистничеством. Ты видишь, как дерзающие именовать себя христианами поклоняются не Тебе, а своему я, из которого сотворили себе кумира, и как в жертву этому кумиру приносится все, даже счастье, благополучие, достояние, а нередко и жизнь ближних. Ты знаешь, что, по учению мира сего, добром считается не послушание Богу, не исполнение Его воли, а удовлетворение своих желаний, своих прихотей, хотя бы это и было сопряжено с несчастьем и даже гибелью ближнего, что любовь к ближним и помощь им в беде отвергнуты и заменены борьбой за существование и порабощением слабого сильным. Ты видишь, Господи, как народы воюют друг с другом, как сотни тысяч людей умирают в страшных муках на этой человеческой бойне, и как кровь их льется рекой!.. Дерзнем ли мы после этого сказать Тебе, Господи, что заповеди Твои исполняем, и что недаром именуемся христианами? Нет! Жизнью своей, заменой Твоих заповедей учением мира сего мы причиняем Тебе невыразимые страдания, мы непрестанно распинаем Тебя на кресте Твоем, Господи!»
Приидите же все, верующие в Господа нашего Иисуса Христа! Приидите к подножию креста Его все, помнящие Его заветы! Приидите и припадем к Нему, и со слезами раскаяния будем молить Его: «Да умолкнет в нас дух злобы, вражды и человеконенавистничества! Да воспламенятся сердца наши любовью к Нему и друг к другу! Да поможет Он нам сознать свою духовную нищету, свое нравственное бессилие и ничтожество в сравнении с тем совершенством, к какому мы должны стремиться! Да дарует Он нам силы возродиться к новой жизни и вновь начать созидание Царства Божия! Да одухотворит нас Духом Святым! И да будем все едино, и да будем едино с Ним! Аминь».
Наступление тьмы
По сказанию Евангелистов Матфея (27:45), Марка (15:33) и Луки (23:44), в шестом же часу, или около шестого часа дня, настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого (Лк 23:44). Эти три Евангелиста исчисляли часы дня по-еврейски, с утра, а не с полуночи, как считали римляне и мы считаем; следовательно, переводя на наш счет, тьма настала около двенадцати часов дня и продолжалась до трех часов после полудня. Евангелист Иоанн, повествуя, что был час шестый (Ин 19:14), когда оканчивался суд у Пилата, разумел не еврейское исчисление дня, а общепринятое в римской империи, так как писал свое Евангелие не для евреев.
К сказанию Матфея и Марка о тьме Лука добавляет, что померкло солнце (Лк 23:45). Померкнуть от обыкновенного солнечного затмения оно не могло: солнечное затмение, как известно, бывает тогда, когда Луна находится между Солнцем и Землей в прямой между ними линии и, таким образом, заслоняет его, делает его невидимым для обитателей Земли; смерть Иисуса последовала в пятницу, в день еврейской Пасхи (Ин 19:14); Пасха же, по закону Моисея, начинается в четырнадцатый день первого весеннего лунного месяца, то есть в полнолуние, когда Луна не может находиться между Солнцем и Землей в прямом направлении. Поэтому тьма, о которой свидетельствуют Евангелисты, была явлением необычайным; если же принять во внимание, что за тьмой последовало землетрясение, что камни гробниц расселись и многие умершие святые воскресли, то надо признать в этих знамениях особое чудесное проявление воли Божией. Об этой тьме и землетрясении свидетельствуют не одни только Евангелисты. Историк Евсевий приводит следующую выписку из сочинений Флегонта времен императора Адриана: «На четвертом году 202-й Олимпиады было затмение солнца, самое большое из всех известных того времени; в шестом часу дня была ночь, так что видны были на небе звезды». Тот же Флегонта говорит, что в то же время было сильное землетрясение в Вифинии и разрушило большую часть Никеи. На Флегонта ссылается и Ориген, а Тертуллиан, писавший свою «Апологию» римскому сенату около 200 года по Р. X., говорит об этом затмении так: «Внезапно день исчез среди полудня. Те, которые не знали, что явление сие было предсказано на случай смерти Христа, сочли его за обыкновенное затмение. Впоследствии, не имея возможности открыть причину тому, они вовсе отвергли его, но оно у вас записано, и записки хранятся в архивах ваших» (Апология, 21).
Поэтому, ввиду неоспоримости свидетельств о наступившей тьме и при полной невозможности считать это явление обыкновенным солнечным затмением, не будем доискиваться объяснений его какими-либо иными известными нам законами природы. Злобные враги Христа много раз требовали от Него знамения с неба; Он всегда отказывал им, так как знал, что никаким знамениям они не поверят, что даже, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк 16:31). И теперь эти знамения даны не им, а народу.
Внезапное помрачение солнца если и не заставило врагов Иисуса уверовать в Него, все-таки должно было произвести на них потрясающее впечатление. Считая это затмение лишь случайным совпадением с распятием Иисуса, они верили, однако, что это не к добру, что такие знамения всегда предвещают какое-либо народное бедствие. Впечатление же на толпу должно было быть еще сильнее. Насмешки и издевательства прекратились, воцарилась мертвая, томительная тишина.
Последние слова Иисуса
И среди этой тишины, в девятом часу (в третьем часу пополудни), когда страдания Христа достигли высшей степени, Он возопил… громким голосом… Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?
«Этот вопль не был воплем отчаяния; в нем выразилась только глубокая скорбь растерзанной души Богочеловека. Связь между Иисусом и Отцом Его неразрывна. Они суть едино. Но для того, чтобы Искупительная Жертва до дна испила чашу человеческих скорбей, непостижимая воля Божия требовала, чтобы Иисус на Голгофе не чувствовал радости единения Своего с Отцом; почему из груди Его и исторгся скорбный вопль: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (из соч. Дидона «Иисус Христос»).
Этот вопль Евангелисты приводят на том языке, на каком произнес его Иисус, то есть на арамейском, дабы читателям понятнее было, почему присутствовавшие тут евреи подумали, что Он зовет Илию: Элои́! Элои́! ламма́ савахфани́? (Мк 15:34).
