в одеяло и черные пластиковые пакеты обнаженное тело Марии Эстелы Рамос. Ноги у нее были связаны проводом, на теле остались следы пыток. Делом занялся судебный полицейский Хуан де Дьос Мартинес, он установил, что труп сбросили на пустырь между полуночью и половиной второго ночи на субботу: все остальное время на пустыре встречались продавцы и покупатели наркотиков, а также компании подростков — послушать музыку. Сравнили показания свидетелей и выяснили, что по той или иной причине между двенадцатью и половиной второго там никого не было. Мария Эстела Рамос проживала в районе Веракрус, а в тех местах не появлялась. Ей было двадцать три года, еще у нее остался сын четырех лет, и она делила дом с двумя подругами по работе на фабрике, причем одна сидела без работы, потому что, как она объяснила Мартинесу, попыталась организовать профсоюз. Нет, вы представляете? — сказала она. Меня выгнали за то, что я потребовала соблюдать мои рабочие права. Судейский лишь пожал плечами. И спросил, кто теперь будет заниматься сыном Марии Эстелы. Я, ответила несостоявшаяся профсоюзная деятельница. Других родственников, бабушек или там дедушек у пацана нет? Не знаю, ответила женщина, но мы попытаемся выяснить. Судмедэксперт в заключении указал, что смерть наступила в результате удара тяжелым предметом по голове, а также у жертвы были сломаны пять ребер, а на теле имелись несколько поверхностных ножевых ранений в области плеча. Ее насиловали. Смерть наступила по меньшей мере за четыре дня до того, как наркоманы нашли тело среди мусора и сорняков пустыря Сур. Подруги засвидетельствовали, что у Марии Эстелы был парень, которого прозвали Китайцем. Настоящего имени его никто не знал, но зато знали, где он работает. Мартинес отправился на его поиски в москательную лавку в районе Серафин Гарабито. Спросил, здесь ли работает Китаец, ему ответили, что человека с таким именем они не знают. Описал его со слов подруг Марии Эстелы, но ответ оставался неизменным: здесь никогда не работал человек с таким именем и с такой внешностью — ни за прилавком, ни на складах. Мартинес задействовал своих информаторов и в течение нескольких дней прицельно искал его. Но это было все равно что гоняться за призраком.
Сеньор Альберт Кесслер — широко известный профессионал, сказал Гарсия Корреа. Сеньор Кесслер, как мне рассказали, был одним из первых специалистов, занимавшихся составлением психологических профилей серийных убийц. Я так понял, он работал на ФБР, а ранее работал либо на американскую военную полицию, либо на военные спецслужбы, — что, по сути, конечно, оксюморон, ибо какие агенты из вояк, согласитесь, сказал преподаватель Гарсия Корреа. Нет, я не чувствую себя обиженным или несправедливо обойденным в связи с тем, что эту работу не поручили мне. Власти штата Сонора прекрасно меня знают: они понимают, что я из тех людей, что поклоняются единственной богине — Правде. Нас, мексиканцев, слишком просто загнать в тупик. У меня волосы дыбом встают, когда я слышу или читаю в газетах кое-какие прилагательные, кое-какие славословия столь низкого пошиба, что кажется — их изрыгнула стая взбесившихся обезьян, но нет, это не обезьяны, это мы, хотя с годами, конечно, привыкаешь. В этой стране быть криминалистом — это как быть шифровальщиком на Северном полюсе. Это все равно что быть ребенком в банде педофилов. Это как быть тупым в стране глухих. Это все равно что быть презервативом в царстве амазонок. На тебя плюют — ты привыкаешь. На тебя смотрят свысока — ты привыкаешь. Исчезают все твои сбережения, все, что всю жизнь копил на старость, — ты привыкаешь. Твой собственный сын тебя подставляет — ты привыкаешь. Если приходится работать во время положенного по закону отдыха — ты привыкаешь. А если тебе еще и зарплату понижают — все равно привыкаешь. А если хочешь округлить сумму зарплаты, тебе приходится работать на адвокатов-жуликов и продажных детективов — ты привыкаешь. Но лучше, чтобы вы это не вставляли в статью, ребята, а то меня с работы погонят, сказал преподаватель Гарсия Корреа. А сеньор Альберт Кесслер, как я вам говорю, — весьма известный в своей области исследователь. Насколько я понял, он работает с компьютерами. Интересно, что он с ними делает. Также он выступает консультантом в некоторых боевиках. Я не видел ни одного такого фильма — давно не хожу в кино, а голливудский мусор тоску навевает. Но, как мне сказал внук, это веселые фильмы, в которых всегда побеждают хорошие парни, сказал преподаватель Гарсия Корреа.
Имя, сказал журналист. Антонио Урибе, ответил Хаас. Некоторое время журналисты переглядывались — мол, слышал ли кто-нибудь о таком человеке, но нет, не слышал — и потом молча пожали плечами. Антонио Урибе, повторил Хаас, — вот вам имя убийцы женщин в Санта-Тереса. Помолчав, он добавил — и окрестностей. В смысле, окрестностей, сказал один из журналистов. Убийца из Санта-Тереса, сказал Хаас, но мертвые женщины появлялись и в окрестностях города. А ты сам этого Урибе знаешь? — спросил один из журналистов. Видел один раз, только один, ответил Хаас. И глубоко вздохнул, словно готовился рассказать длинную историю; Чуй Пиментель воспользовался этим моментом и его сфотографировал. На этом фото Хаас из-за освещения и позы кажется еще более худым, с очень длинной шеей, прямо как у индюка длинной, но не какого-то там обычного индюка, а индюка поющего — такой индюк решается вознести свое пение, не просто там спеть, а вознести свой дребезжащий, скрипучий вопль, в котором слышится скрежет стекла, но не просто стекла, а стекла с серьезной метафорической нагрузкой — прозрачности, чистоты, преданности и совершеннейшей честности.
Седьмого октября в тридцати метрах от железнодорожных путей, в кустах, растущих на границе бейсбольной площадки, было найдено тело девушки четырнадцати-семнадцати лет. На теле остались следы пыток в виде множественных кровоподтеков в области плеч, грудей и ног, а также колющие ранения холодным оружием (полицейский попытался их посчитать, но заскучал и сдался на тридцать пятой по счету ране); впрочем, ни одна из них не задела жизненно важные органы. При жертве не было документов, которые позволили бы установить ее личность. Согласно заключению судмедэксперта смерть наступила в результате удушения. На соске левой груди остались следы укусов, и он был практически оторван, болтаясь лишь на тонкой нити из плоти. Эксперт также заметил другую важную деталь: одна нога жертвы была короче другой, и все посчитали, что это упростит ее опознание — но нет, надежды оказались преждевременными: ни в одном участке города в заявлениях о пропаже человека не нашли женщину с подобными характеристиками. В день, когда труп обнаружили игравшие в бейсбол подростки, на место преступления прибыли Эпифанио и Лало Кура. Там стояла целая толпа полицейских. Плюс там топтались судейские, муниципальные и эксперты,
