покрытой легким налетом тумана, но тут, внезапно, позади раздался легкий шорох.
Я резко развернулся и успел увидеть среди деревьев, едва заметную в сумерках фигуру, с вытянутой в мою сторону рукой.
А еще через мгновение, раздался сухой треск выстрела…
Глава 16
Швейцарская Ривьера. Монтре. Женевское озеро.
29 июня 1903 года. 04:00
Сухо щелкнул выстрел.
Пуля со странным гулким звуком ударила в грудь, разом выбив из легких весь воздух. Меня сразу развернуло вокруг своей оси и сбросило с причальных мостков.
Когда падал, в голове проскочила спокойная мысль.
«Вот и все, Мишаня, отбегался…»
Но, ударившись щекой об мокрый твердый песок, неожиданно понял, что почему-то пока не умер.
Левую сторону груди разрывала тупая тянущая боль, в ушах грохотал оглушительный колокольный звон, но, черт побери, я все еще оставался живым.
Откуда не возьмись взялись силы — я перекатился, выдрал из кобуры пистолет и наугад несколько раз выпалил в сторону стрелка.
В зарослях ругнулись на каком-то славянском языке, но явно не на русском. Потом послышался шум падения тела и болезненный стон.
Я еще трижды выстрелил на голос, сменил магазин и отполз на метр в сторону.
Но едва приподнял голову над обрывистым бережком, как в кустах полыхнул огонек, а рядом с виском свистнула пуля.
— Блядь… — чуть не прикусив себе язык от испуга, я злобно выругался и рывком метнулся за лодочный сарайчик, на ходу выстрелив еще несколько раз в сторону неизвестного стрелка.
Ответных выстрелов не слышал, но, когда уже спрятался за углом домика, неожиданно почувствовал, что кожу на левом бедре чуть повыше колена жжет, словно к ноге прижали раскаленный гвоздь.
Хрипло застонав, я отполз еще на пару метров, прижался спиной к перевернутой лодке и выставил перед собой пистолет. Ну что же, попробуем поймать киллера на его же уловку.
Ни с какой стороны ко мне уже нельзя было подобраться — слева прикрывала вода, справа сам сарай, а сзади высокий забор.
Несколько секунд ничего не происходило. Но потом, среди шелеста ветерка в зарослях и шума прибоя, послышались едва слышные шаги.
Я застонал еще раз, но уже очень тихо, а затем бурно закашлялся, изображая из себя смертельно раненого.
Потянулось томительное ожидание.
«Ну где ты, мать твою… — неистово матерясь, думал я. — Давай, клюй, гребанный урод…»
Наконец, стрелок обнаружил себя, но вместо его башки из-за угла показалась рука с револьвером. Он явно сначала собирался сначала обстрелять то место, где я мог спрятаться. И очень хитро, держа руку практически на уровне земли.
Впрочем, к чему-то подобному я уже был готов. Хотя опередить его все-таки не успел.
Выстрелы раздались почти одновременно.
Пуля с треском влепилась в днище лодки над моей головой и сразу же револьвер вылетел из руки убийцы.
Киллер, держась за простреленную кисть второй рукой, с воплем упал на колени, показав себя полностью.
Еще дважды бабахнул кольт.
Стрелок сложился и ничком упал в заросли крапивы.
— Блядь… — судорожно выдохнул я.
Выстрелил еще раз в неподвижное тело, потом с трудом встал, подобрал оружие стрелка и быстро осмотрел труп.
Тот что следил за мной возле отеля? А хрен его знает.
Вроде похож: невысокий, крепкий, в таком же темном дешевом костюме. Но лицо, увы, рассмотреть не получилось — две пули в упор практически развалил ему башку.
Очень ожидаемо в карманах ничего примечательного не оказалось — кроме горсти патронов к револьверу, несвежего носового платка и выкидного ножа.
В очередной раз выругавшись, я побрел к лодке. Времени более тщательно заниматься осмотром киллера не было — уже почти рассвело и шум перестрелки мог привлечь полицию или нежелательных свидетелей.
Как отчаливал и ставил парус — почти не помню, пришел в себя, только отплыв на добрую сотню метров от берега.
Повертел башкой по сторонам, подправил курс, а потом покосился себе на грудь, ожидая увидеть на пиджаке пятно крови.
Но, кроме аккуратной дырочки, ничего не обнаружил. Чтобы подтвердить неожиданную загадку, быстро сунул руку во внутренний карман и извлек из него подарок Артура.
Массивную, тяжеленную, очень старинную серебряную флягу, прямо по центру которой торчала расплющенная револьверная пуля.
Сразу стало понятно, почему в момент попадания пули раздался глухой металлический звук.
— Да ну нахрен… — не веря своим глазам, я осторожно прикоснулся пальцем к комочку свинца. — И даже целая…
С легким скрипом провернулась крышка, в нос ударил одуряющий аромат виски. Стенки фляги оказались настолько толстыми, что из нее даже не вытекло содержимое — пуля просто сделала внушительную вмятину.
— За тебя рыжий! Прости мя грешного, господи… — я отсалютовал берегу подарком О`Брайна и влил в себя несколько глубоких глотков.
Ирландское пойло смахивало вкусом на бурячиху тетки Глафиры из села, где я с остальными студиозусами во время учебы в университете отбывал практику, но сейчас оно показалось мне сущим божьим нектаром.
Дальнейший осмотр не выявил ничего, кроме слегка кровоточащей ссадины на бедре. Правда самочувствие оставляло желать лучшего. Башка дико болела, а при каждом вздохе грудь простреливало острой болью.
— Зато живой… — прокомментировал я вслух свое состояние и принялся усиленно лечиться ирландским «нектаром», одновременно ломая голову над тем, как на меня вышел убийца.
Револьвер, из которого он стрелял, ничего не дал — это оказался британский стандартный армейский Бульдог номер два, внушительного калибра около одиннадцати миллиметров. Мощная убойная штука, меня спасло только то, что пуля была безоболочечная, то есть, просто свинцовая, без покрытия.
Тот момент, что киллер матерился на одном из славянских языков
