Он держал в руках два арбалета — стальных, больших, блестящих.
— Ого! — воскликнул Джекрам совсем как ребенок, который разворачивает подарок на Страшдество. — Вот что получаешь, если ведешь честную и трезвую жизнь, дети мои. Отличные смертоносные штучки. Берите каждый по две.
— Я не хочу неоправданной жестокости, сержант, — предупредил Блуз.
— Так точно, сэр, — сказал Джекрам. — Карборунд! Пригвозди к стене первого, кто войдет в эту дверь… — он перехватил взгляд лейтенанта и добавил: — …но не слишком сильно.
…И тут кто-то постучал.
Маладикт прицелился из двух арбалетов. Карборунд размахнулся обеими руками, сжимая в каждой по две пики. Полли подняла дубинку — по крайней мере, этим оружием она умела владеть. Остальные похватали то, что выдал им Три Куска. Настала тишина.
Полли огляделась.
— Войдите… — нерешительно сказала она.
— Да уж, сойдет за приглашение, — Джекрам многозначительно закатил глаза.
Дверь распахнулась, и в казарму осторожно шагнул щеголевато одетый человечек. Фигурой, лицом и прической он очень напоминал Мала…
— Вампир? — негромко спросила Полли.
— Черт возьми, — сказал Маладикт.
Пришелец был одет необычно — в старомодный фрак без рукавов, сплошь покрытый карманами. На шее у него висела большая черная коробка. Вопреки здравому смыслу он улыбнулся, увидев дюжину разнообразных предметов вооружения, направленных на него и в равной мере способных причинить мучительную смерть.
— Какой красота! — воскликнул он, хватая коробку и устанавливая ее на треножник. — Пожалюста, пусть тролль встанет чуть левее!
— Э? — сказал Карборунд. Остальные переглянулись.
— Пожалюста, сержант, будьте так любезны и встаньте ближе к центр… а остальные пусть поднимут мечи повыше… — продолжал вампир. — А вы, сэр, не могли бы сказать «гррр»?
— Гррр? — повторил Блуз.
— Ошень хорошо! Ошень свирепо!
Мелькнула ослепительная вспышка, за которой последовали короткий возглас «Чтоб тебя!» и звон разбившегося стекла.
Там, где стоял вампир, лежала маленькая горка пыли. Проморгавшись, Полли увидела, как пыль взвилась фонтанчиком в воздух, обрела человеческие очертания и вновь превратилась в вампира.
— Надо же, а я думаль, что новый фильтр устранит проблему, — пожаловался он. — Как это говорится… век живи, век учись.
Он бодро улыбнулся и добавил:
— Пожалюста… кто из вас капитан Горенц?
Через полчаса Полли все еще продолжала удивляться. Она не вполне понимала, что происходит, потому что для этого нужно было понять множество других вещей. Например, что такое «газета».
Блуз поочередно то пыжился, то тревожился, но неизменно нервничал. Полли внимательно наблюдала за ним, не в последнюю очередь потому, что он разговаривал с человеком, который пришел вместе с вампиром. На нем были бриджи и просторный кожаный плащ, и он почти непрерывно что-то записывал в блокнот, время от времени бросая удивленные взгляды на новобранцев. Наконец Маладикт, у которого был хороший слух, перестал подпирать стенку и небрежно подошел к остальным.
— Так, — сказал он, понизив голос. — Дело немного запутанное, но… Кто-нибудь из вас знает, что такое газета?
— Да, мой родич Игорь, который живет в Анк-Морпорке, мне рашшкажывал, — сказал Игорь. — Гажета — это вроде правительштвенного шообщения.
— Э… ну да. С той разницей, что газету выпускает не правительство. Ее делают обычные люди, которые… записывают то, что видят, — объяснил Маладикт.
— Как в дневник? — спросила Кувалда.
— Э… нет…
Маладикт попытался объяснить. Отряд попытался понять. Но тщетно. Газеты представлялись Полли чем-то вроде ярмарочного балагана. С какой стати верить в то, что написано? Она уж точно не верила воззванию «матерей Борогравии» — а ведь его написало правительство! Если нельзя верить правительству, то кому же можно?..
Если подумать… да почти всем остальным.
— Мистер де Словв работает в анк-морпоркской газете, — сказал Маладикт. — Он говорит, мы проигрываем войну. Потери растут, солдаты дезертируют, мирные жители бегут в горы.
— П-п-почему мы должны ему верить? — спросила Уолти.
— Мы видели много раненых и беженцев. И капрал Страппи исчез, как только узнал, что его отправляют на передовую, — ответил Маладикт. — Простите, но это правда. Мы тому свидетели.
— Да, но все-таки мистер де Словв — иностранец. Г-г-герцогиня не станет нам лгать. Зачем ей посылать подданных на смерть? — продолжала Уолти. — Она присм-м-матривает за нами!
— Все говорят, что мы побеждаем, — с сомнением сказала Кувалда, когда миновало секундное замешательство. По лицу Уолти текли слезы.
— Нет, не говорят, — сказала Полли. — Кстати, я тоже так не думаю.
— Хоть кто-нибудь думает, что мы побеждаем? — спросил Маладикт.
Полли посмотрела на лица остальных.
— Но это… измена Герцогине, — сказала Уолти. — Вы сеете Панику и Упадок Духа.
— Быть может, нам уже пора запаниковать? — предположил Маладикт. — Знаете, как этот человек сюда попал? Он повсюду разъезжает и пишет для газеты статьи о ходе военных действий. Он повстречал злобенских кавалеристов на дороге. В нашей стране! И они сказали, что, по их сведениям, последние борогравские рекруты где-то поблизости, и это, прошу прощения, просто «кучка сопливых молокососов». Они сказали, что возьмут нас в плен ради нашего же блага и разрешат ему сделать картинку для газеты. Тогда все увидят, как ужасно положение вещей, раз уж в Борогравии больше некого вербовать.
— Да, но мы победили, и газетчик промахнулся, — заметила Холтер, злобно улыбаясь. — То есть писать ему не о чем.
— Э… не совсем так. Он говорит, что получилось даже лучше.
— Лучше? На чьей же он стороне?
— Не знаю, честно говоря. Он из Анк-Морпорка, но при этом ни на чьей стороне. Э… Отто Шрик, который делает картинки для газеты…
— Вампир? Он рассыпался прахом, когда вспыхнул свет, — сказала Полли. — А потом… ожил.
— Я в это время стоял за спиной Карборунда. Но прием я знаю. Судя по всему, у Отто был с собой тонкий стеклянный фиал с кр… кр… нет, погодите, я могу произнести это слово… с кровью, — он вздохнул. — Вот. Никаких проблем. Стеклянный фиал с… этим самым… который разбился оземь, и Отто восстал из праха. Отличная идея, — Маладикт слабо улыбнулся. — Ему действительно небезразлично то, что он делает. Он сказал, де Словв просто пытается докопаться до истины. Тогда он ее запишет и продаст любому, кто захочет.
— И ему позволяют? — спросила Полли.
— Как мы видим, да. Отто уверяет, что де Словв как минимум раз в неделю доводит командора Ваймса до белого каления, но при этом до сих пор жив…
— Ваймса? Мясника? — уточнила Полли.
— Отто говорит, он герцог. Но не как наш. Отто говорит, Ваймс еще никого не изрубил в фарш. Отто тоже член Лиги. Он не станет врать собрату. Он клянется, что картинка, которую он сделал, сегодня же вечером отправится с ближайшей клик-башни в Анк-Морпорк. Она появится в городской газете завтра! И здесь ее тоже напечатают!
— Как можно послать картинку через клик-башню? — спросила Полли. — У меня есть знакомые, которые бывали внутри. Там ничего нет, кроме ящиков, которые постоянно щелкают.
— Отто мне и это объяснил. Отличная выдумка.
— Ну и как оно работает?
— Я не понял, что он сказал, но там все дело в… цифрах. По-моему, действительно умно придумано. В любом случае де Словв сказал лейте… руперту, что весть о кучке мальчишек, которые побили опытных солдат, уж точно заставит кое-кого сесть и задуматься!
Новобранцы робко посмотрели друг на друга.
— Это была счастливая случайность. И потом, с нами Карборунд, — сказала Холтер.
— А я прибег к хитрости, — подхватила Полли. — То есть… во второй раз такое не пройдет.
— И что? — спросил Маладикт. — Мы ведь справились. Мы победили. В следующий раз придумаем что-нибудь другое.
— Да! — воскликнула Кувалда, и на мгновение всех охватила радость. Казалось, они способны на что угодно. Но радостное возбуждение длилось мгновение.
— Ничего не получится, — сказала Маникль. — Нам просто повезло. Ты сам знаешь, что ничего не получится, Маладикт. И мы все знаем.
— А я и не предлагаю, например, напасть на целую роту, — ответил Маладикт. — И наш лейте… руперт, конечно, слабоват. Но все-таки мы могли бы хоть как-то повлиять на ход войны. Старина Джекрам знает, что делает…
— Мы поговорили со злобенцами по-мужски! — усмехнулась Кувалда, и в ответ послышалось… ну да, хихиканье. Полли не назвала бы это иначе.
— Сомневаюсь, — спокойно сказала Маникль. — Потому что все мы девушки.
Настала мертвая тишина.
— Ну ладно. Все, кроме Карборунда и Оззи, — продолжала Маникль, как будто общее молчание заставляло ее говорить против воли. — И я не уверена насчет Маладикта и Игоря. Но я знаю, что остальные — девушки. У меня есть глаза, уши… и мозги. Я права?
