В столовой неожиданно тепло, вкусно пахнет. Только сейчас я поняла, какая голодная. Мне так захотелось съесть хоть что-нибудь вкусное, кроме мяса Афанасия, которое он умел делать так, что глаза закатывались от удовольствия.
Села рядом с Ильей, прислушиваясь к разговорам ребят, кивнула с улыбкой единственной тут женщине, примерно лет за сорок, и неожиданно почувствовала себя намного лучше. И дело не в теплой улыбке этой Кати, а в окружении. Мужчины разговаривали, смеялись, пробовали борщ, салат, вспоминали что-то из своей жизни. И все это было так по-домашнему, уютно, без лжи, интриги вранья. Здесь все было по-настоящему, без лицемерия. Эти люди своих никогда не предадут. А вот у меня дома сейчас целый змеиный узел, если верить Илье, и сомневаться нужно в каждом: Быстрицкий, Георг, да и многие другие.
Глава 26
Глава 26
— Тебе понравились эти люди, — голос Ильи звучит в темноте как утверждение, а я невольно пожимаю плечами, хотя он меня и не видит.
Мы вернулись после ужина в свою комнату и, не сговариваясь, легли спать. После нескольких дней блуждания по тайге я с удовольствием вытянулась на кровати, которая нещадно скрипела. Я чувствовала каждую натянутую сеточку через комковатый матрас, но даже это доставляло мне удовольствие после жесткой лавки в хижине у Афанасия и ночевки на заимке.
— Катя, кажется, неплохая женщина, — неопределенно ответила я, чтобы не особо поддерживать разговор.
Мне хотелось просто лежать вот так в тепле и наслаждаться этой почти уютной обстановкой. Даже присутствие Ильи на противоположной кровати меня не напрягало в данный момент.
В столовой мы долго сидели, общались, смеялись. Я в основном разговаривала с Катей, точнее, она рассказывала, как познакомилась с Юрой, как они уже пять лет вместе.
— И вот я думаю, что в этот раз я поехала последний, больше контракт продлять не буду, — говорит мне Катя.
— Почему? — мы сидим чуть в стороне от мужчин, которые увлеклись, вспоминая свои военные будни. Говорят все вместе, о чем-то спорят, обсуждают. А мы тут о своем, о женском.
— Детей хочу, — просто объясняет Катя. Мы пять лет вместе, поженились только два года назад, пора и детей заводить.
— Ну да, мотаясь по гарнизонам, рожать как-то не получится, -хмыкаю я.
— Почему же? У нас есть женщины, которые всюду следуют за своими мужьями. Вон видишь, усатый такой, напротив твоего сидит? — Катя указывает на мужчину лет сорока, что как раз напротив Ильи. И вот это вот «твой» меня как-то дергает, но сказать ничего не могу, у нас же легенда.
— У Витьки жена два месяца назад родила и сейчас у его родителей живет вместе с сыном. До последнего каталась с ним, пока он сам не взбунтовался. Она у него медсестра, тоже вместе ездили.
— Ну а ты что? Родишь и дома будешь сидеть, а Юра постоянно в командировках? — спрашиваю я Катю, думая о том, есть ли у Ильи жена и какая она. Хотя, судя по тому, что он меня своим знакомым представил невестой, недолжно быть.
— Такая наша женская доля, — печально вздыхает Катя. — Нам квартиру дали в поселке для военных под Москвой. Так мы туда даже мебель еще не купили, представляешь? А вы? Рожать будете или пока в планах нет?
— Я бы хотела детей, — признаюсь Кате, бросая взгляд на Илью, и тут же внутренне смеюсь. Эк меня разморило, детей она хочет. Надо хотя бы лицо в порядок привести для начала, а то ребенок испугается.
Илья на своей кровати тихо засопел, а я еще долго лежала, думая обо всем и сразу. Вспоминала Быстрицкого, его нежелание вообще обзаводиться потомством ни сейчас, ни когда-либо потом.
— И зачем нам это? — удивлялся он, когда я заводила разговор о возможной беременности. — Нам вдвоем неплохо. Можем жить в свое удовольствие. А дети будут только мешать. Ни в ресторан сходить, ни в отпуск уехать.
— Для этого есть няни, — не отступала я. — Это же так прекрасно, когда рядом бегает твое продолжение.
— Вот еще, собачку маленькую заведи, будет рядом бегать. Да и зачем тебе, мой пупсик, дети, ты меня тогда меньше любить будешь, — ласкается ко мне Дан. — Мне внимания меньше уделять…
— Меня на всех хватит, — смеюсь в ответ.
А вот сейчас совсем не смешно, когда я вспомнила этот разговор. Уже тогда Быстрицкий не планировал со мной жить нормальной семейной жизнью. Как же обидно и больно все это. И пусть Илья с Афанасием думают, что я хочу отомстить, это не совсем так. Я хочу, чтобы Быстрицкому было больно, как мне, чтобы он прошел через это предательство, когда ты любишь, а тебя нет. Смогу ли я сделать это? Возможно. Может быть, для этого я и выжила, чтобы научить Быстрицкого любить?
Я знаю, какие женщины ему нравятся, теперь знаю. Явно не как я была раньше. Ему нравятся стройные, красивые, дорогие. Вот такой я и стану, как только смогу. Главное, мне нужно время для этого и силы. Да, это и есть такая месть, но финансы меня мало волнуют. Какие-то там банковские операции, разорение Быстрицкого — это не мое, пусть этим Георг занимается. Это и так мои деньги и моего отца. А вот душу Дану перевернуть я согласна. Так, чтобы на осколки разлетелась, а обратно уже не склеить. Как он сделал это со мной.
Не помню, как меня вырубило, но проснулась я очень поздно. Повернулась, кровать Ильи была пуста. Хоть он и говорил, что тронемся в путь завтра, но, видимо, решил дать мне отдохнуть. По привычке взяла телефон, что лежал на тумбочке, сети так и не было. Я только удивлялась, как люди могут жить столько времени без связи и интернета? Хотя я и сама уже несколько месяцев так жила.
А ведь раньше мое время полностью подчинялось телефону. Мне звонили по работе, друзья, папа. Сейчас я была не нужна никому. Даже сестра обо мне забыла. Интересно, как там Алька? Думаю, что она переживала, когда меня не стало. Мы с сестрой были близки. Не так чтобы как закадычные подруги, соперничество между младшей и старшей всегда было, но вот между красивой и милой разница была. Тут Алька меня опередила по всем фронтам. Она и маленькой была очень красивым ребенком, в отличие от меня. Я такая пухляшка со щеками, аона миниатюрная, как ангелочек. Волосы почти белые, губки бантиком, глазки большие. Красивый ребенок.
Но все равно я думаю, что папа и Алька по мне горевали, больше некому. Оказалось, что я не такой значимый человек в жизни остальных. Мужа, считай, нет, детей тоже, друзья пожалели и забыли. Вся моя жизнь была учеба, работа, и что осталось от меня? Ничего. Впрочем, я не одна такая. Илья тоже без семьи и детей, что от него останется? Тоже ничего. Права Катя, всему свое время. Нужно и гнездо свое вить, дом создавать. Знать бы еще с кем, а то я один раз уже ошиблась. Это стоило мне чуть ли не жизни. Второй раз я буду намного осторожнее, если он и случится, этот второй раз. В чем я сильно сомневаюсь.
Глава 27
Глава 27
— Георг, почему ты не смог найти мою дочь? — Княжин смотрит на своего друга сердито, требовательно. — Ты же понимаешь, что два месяца — это большой срок. Можно найти кого угодно!
— Я сделал всё, что мог, Стас, — морщится Георгий. — Но связи там нет, я пока не могу точно знать, что происходит. Может, твоя дочь уже направляется к дому.
— Мне не нужно это вот «может»! — рявкает Станислав Борисович. — Мое терпение на исходе, Георг. Ещё несколько дней я подожду, а потом отправлю тебя самого туда. Я уверен, что Валерия жива.
Какое-то время оба молчат, затем Георг прерывает тягостную тишину.
— У меня есть подозрения, кто стоит за Быстрицким…
— Ну-ка, ну-ка, — напрягается Княжин. — Надеюсь, они совпадут с моими.
— Думаю, что да. Быстрицкому в наследство отошел участок, который мы увели из-под носа у Грачева Николая Захаровича, помнишь такого?
— Еще бы мне его не помнить, — хмурится Княжин. — Но это не значит, что нужно убивать мою дочь за это.
— Подожди, Стас, не кипятись, — успокаивает друга Георг. — Грачев нам вставляет клинья с самого начала. Если помнить, как вы оба начинали, то ничего удивительного, что он сейчас снова активизировался. Ваши девяностые никогда не дадут вам покоя.
