не знал. Помнил только, что одну из рижанок звали Марией.
В заключение Касьянов сказал как бы с упреком:
— Эх, гражданин следователь, разве ж мы фигуры — я, Крапников… Вот Храбров Александр Ильич…
— Возьмемся и за Храброва, — спокойно ответил Кириллов.
О директоре ресторана теплохода Храброве следствие уже располагало кое-какими сведениями. Он шел на любые темные сделки ради наживы. Однажды заказал в Гавре свежий картофель, который должен был пойти на стол пассажирам. Однако на борт теплохода картофель не поступил. Никто не попробовал его ни вареным, ни жареным. Сделка была фиктивной. Вместо картофеля Храбров получил от шипчандлера (лица, представляющего торговую фирму) вполне приличную сумму — 450 франков. Деньги он поделил с тем же Касьяновым и начпродом Горчаковым. Уже один этот факт свидетельствовал о моральной нечистоплотности директора судового ресторана.
Временно Храбров плавал не на том судне, в штате которого числился, а на другом пассажирском теплоходе. В день прихода теплохода в Ленинград Кириллов вместе с сотрудниками милиции порта явился к причалу. Они смешались с толпой встречающих. В руках у многих были букеты цветов, а Кириллов держал фотокарточку с изображением Храброва — она нужна была для опознания.
Раздобыть фотокарточку Храброва не составляло большого труда. Директор ресторана обожал сниматься. Особенно со знаменитыми пассажирами, которых немало бывает на борту теплохода. Он снимался с прославленными футболистами, эстрадными певцами, киноартистами. Это удовлетворяло его тщеславие. Правда, на той карточке, которую раздобыл Кириллов, директор ресторана был снят не с какими-либо известными лицами, а со своими подчиненными, в окружении официанток. Он фамильярно обнимал их за округлые плечи.
…Низкий басовый гудок возвестил о приближении теплохода. Его белоснежный корпус вырисовывался все отчетливее. Наконец судно ошвартовалось. Встречающие, размахивая букетами, ринулись к трапу. В. Э. Кириллов и его спутники пробрались сквозь толпу, поднялись на борт. Разыскали капитана. Он был у себя в каюте. Представились. Объяснили цель визита. Капитан удивился: «Как? Вы пришли взять Храброва? Вот уж никогда не подумал бы, что Александр Ильич в чем-то замешан! Такой приятный, обходительный… Впрочем, я ведь его не очень хорошо знаю. Он у меня работник временный».
По судовому радио оповестили, чтобы Храбров явился в каюту капитана. Храбров не заставил долго ждать себя. Маленький, толстенький, он не вошел, а вкатился этаким колобком. Губы его лоснились: только что директор ресторана вкусно пообедал. Увидев в каюте капитана людей в милицейской форме, он растерялся от неожиданности, потом покраснел. Все самодовольство мигом пропало. Руки у него задрожали, глаза забегали. Он понял, что дела его плохи.
— Александр Ильич, — обратился к нему Кириллов, — мы вынуждены произвести у вас в каюте обыск. Будьте добры, проведите нас туда.
В каюте Храброва были обнаружены португальские эскудо, бермудские шиллинги, дирхамы Марокко, гульдены Нидерландов — целая коллекция. Но Храбров не был коллекционером. Иностранные дензнаки были для него предметом спекуляции. Валюту он носил и при себе — из его карманов извлекли английские фунты и шведские кроны.
Касьянов оказался прав: Храбров стал одной из наиболее крупных фигур в расследуемом деле. Следователь вычертил на листе бумаги схему преступной деятельности всех лиц, привлеченных к уголовной ответственности. В центре он нарисовал кружок и сделал надпись: «Храбров». В самые разные стороны тянулись от него линии. Был кружочек с надписью «Гавр», был и с пометкой «Великие Луки». За лаконичным обозначением «Гавр» скрывалась махинация с картофелем, так и не дошедшим до стола пассажиров, а за надписью «Великие Луки» — сделка с жительницей этого города Верой Захаровой, продававшей по поручению директора ресторана нейлоновые платки и мохеровые кофты.
Был на схеме и еще один кружок с надписью «Гавр». Рядом стояла дата — «1969 год». Так лаконично обозначил следователь историю с магнитофонами и радиоприемниками, которые Храбров получил от одной из иностранных торговых фирм. Эта фирма договорилась об устройстве на борту советского теплохода рекламной выставки-витрины с образцами своих товаров. Храбров приложил немало усилий, чтобы содействовать в устройстве этой выставки в помещении судового ресторана. За это он получил от представителя фирмы магнитофон и два радиоприемника «Грюндик экспорт-бой» и «Грюндик концерт-бой». По словам Храброва, это был только «скромный подарок» от благодарной ему фирмы, а на самом деле — что ни на есть незамаскированная взятка.
Приемники и магнитофон предприимчивый Храбров продал, а на вырученные за них деньги приобрел легковую автомашину. Однако сам без этих вещей он не остался. У него имелись другие магнитофоны и радиоприемники, которые он тоже привез из-за границы нелегально, сверх положенного.
Они стоили друг друга — Храбров, Касьянов, Крапников. Последний, например, уже давно занимался валютными операциями, незаконно провозил товары из-за границы. В это «дело» он втянул и некоторых других членов команды — музыканта Сосновича, фельдшера Щеглову.
Однажды при увольнении на берег Крапников попал в группу, где старшим был Николай Чижиков. Желая задобрить начальника радиостанции, чтобы получить возможность беспрепятственно ходить по магазинам, Крапников предложил Чижикову иностранную валюту, разумеется, не безвозмездно. Чижиков отказываться не стал. Купив у судового кондитера пачку денег, он после этого уже не раз обращался к нему за тем же.
Дурной пример заразителен. Вскоре Чижиков тоже стал продавать привозимые из-за границы нейлоновые платки, пальто, кофточки, гипюр, шариковые ручки…
Так шаг за шагом распутывалось это дело.
На судах, где служили Храбров, Касьянов, Крапников, их махинации вызвали самое суровое осуждение. Состоялись собрания, на которых выступавшие говорили, что аморальные действия несовместимы с высоким званием моряка Советского флота. Мусор есть мусор, и его надлежит выметать.
Следователь разыскал и тех, кто занимался покупкой вещей у Храброва, Касьянова, Крапникова и тем самым поощрял их на дальнейшую спекуляцию, незаконные операции с валютой.
Касьянов, как мы помним, на одном из допросов признался, что нейлоновые пальто, которые нелегально привозил из-за границы, сбывал в Риге, в частности, некой Марии. И вот, чтобы проверить его показания, в командировку в Латвию был послан старший лейтенант милиции Михаил Олегович Лукашевич. Он приехал в Ригу рано утром. Было пасмурно. По небу плыли низкие облака. Тускло серебрилась Даугава. На старинной площади толпились туристы.
В центре Риги народу было много. Попробуй найти здесь женщину по имени Мария! И тем не менее, опрашивая людей, имевших связи с моряками дальнего плавания, Лукашевич отыскал нужную ему Марию. Ею оказалась Мария Андреевна Параскова. Она систематически скупала у моряков заграничные вещи, а затем перепродавала.
Параскова призналась, что приобретала у Касьянова и Крапникова нейлоновые пальто. Но так как взять все пальто, которые они ей предлагали, не могла, то повела их к своей подруге Мозиной. Та купила три пальто. Остальные Касьянов и Крапников сбыли через скупочный магазин.
Михаил Олегович
