"Духовной" сфере в деятельности БНЦ уделяется большое внимание. И здесь следует выделить два основных направления, которые в последнее время все больше противоречат друг другу.
С одной стороны, БНЦ выступает за сохранение и развитие традиционной народной культуры. В первую очередь, это национальный эпос "Урал-Батыр", древние сказания и песни. Мир башкирского фольклора -- живой носитель языческой тенгрианской традиции. В эпических и фольклорных сюжетах образ верховного языческого бога Тенгри слился с образом Аллаха; но в мировоззренческой основе башкирской народной культуры языческий пласт сохранился неизмеримо полнее, чем, скажем, у русских или татар. В отдаленных сельских районах до сих пор сохранились древние культы. Самый распространенный среди них -- культ Духа Гор (Тау-Эйахы), в честь которого до сих пор на вершинах гор и холмов складывают конусы из камней. В некоторых районах свято соблюдается запрет на сбрасывание камней с гор и холмов. В меньшей степени сохранилось поклонение Духу Воды -- Хпу Иняхы и Духу Дома -Уй Ияхы. В башкирской глубинке в последнее время отмечались случаи, когда местные крестьяне башкиры решительно противились попыткам мулл татар запретить культ Духа Горы. Вообще, надо сказать, что еще требует своего вдумчивого осмысления тот факт, что народы, в прошлом подвластные Казанскому ханству -- мари, удмурты, чуваши и, в гораздо меньшей степени, башкиры, -проявили удивительную приверженность язычеству.
Беседуя с лидерами БНЦ Маратом Кульшариповым и Дамиром Валеевым, мы пытались выяснить место тенгрианства в современной идеологии башкирского возрождения. Наши собеседники решительно убеждали, что тенгрианство не имеет никаких перспектив в качестве организованной национальной религии, что языческий пласт -- исключительно сфера народной художественной культуры и быта, и только в таком качестве БНЦ его поддерживает. Как сказал нам Валеев, "остатки тенгрианства поэтизируют жизнь и скрепляют национальную культуру". Временами нам казалось, что нас убедили, временами складывалось впечатление, что наши собеседники подобны девице, в голове которой зреет положительное решение, но она продолжает твердить: "Нет, нет, нет, никогда я не выйду замуж за этого грубияна!" К такой мысли нас подталкивали и некоторые факты, сообщенные самим Д. Валеевым. В 1994-1995 гг. в среде башкирской художественной интеллигенции появилось несколько человек, открыто заявивших о разрыве с исламом и переходе в тенгрианство. Среди них писатель Ахмет Утебаев и художник Фарид Ергалиев. На Всемирном курултае башкир в июне 1995 г. произошел маленький скандал, когда один из делегатов в странных белоснежных одеждах, поднявшись на трибуну, заявил о разрыве с исламом и призвал башкирский народ возвратиться к вере предков - тенгрианству.
Возможно, все это -- эскапады художественных натур, но полностью исключить, что они могут иметь более серьезное продолжение, все же, наверное, нельзя. Тем более что исламское духовенство относится к тенгрианству вполне серьезно: муллы запрещают правоверным не то что говорить -- думать о древнебашкирской вере.
В собственно религиозной сфере БНЦ декларирует безусловную приверженность исламу. Говоря о религиозном характере башкир, Кульшарипов и Валеев несколько парадоксально формулируют особенности своего народа, которыми они гордятся: "Мы плохие мусульмане, редко соблюдаем закон и мало ходим в мечеть, в нашей вере сильны остатки язычества, но мы, в отличие от татар, никогда не переходили в христианство; мы более верные, хотя и плохие последователи Магомета". Насчет того, что башкиры вообще никогда не переходили в христианство -- это, конечно, идеологическое преувеличение. Действительно, никогда не было башкирских национальных православных приходов, в то время как татарские были и есть. Индивидуальные же переходы башкир в христианские вероисповедания -- явление и в прошлом, и ныне не такое уж исключительное.
БНЦ много сделал для распространения ислама. Под его эгидой Коран переведен на башкирский язык, издано много другой религиозной литературы, организованы различного рода образовательные программы. БНЦ инициировал сбор средств на строительство мечетей. Благодаря активности башкирского национального движения в башкирском обществе выросло чувство национальной идентичности, один из важнейших компонентов которого -- верность исламу. Легкие и открытые переходы башкир в христианство, имевшие место в конце 80-х -- начале 90-х гг., теперь стали редкостью. Христиане различных вероисповеданий говорили нам, что сейчас случаются тайные переходы башкир в их конфессии, когда башкир-неофит скрывает от друзей и близких свое христианство. Особенно примечателен тайный переход в христианство женщин-башкирок, скрывающих принятие христианства даже от своих мужей. По словам наших собеседников из различных христианских общин, эти женщины объясняют перемену веры униженным положением женщины в исламе, которое они-де, по-европейски образованные, не могут перенести.
Башкирское национальное движение много сделало для распространения ислама, но нельзя забывать, что это светское, общественно-политическое, а не собственно религиозное движение. В своих религиозных исканиях оно вынуждено взаимодействовать с духовенством, в громадном большинстве татарским и в ДУМЕС, и в ДУМРБ. Отношения эти очень непростые, ведь важнейшая цель БНЦ, как говорил нам его лидер М. Кульшарипов, -- формирование независимого башкирского национального ислама и башкирских национальных кадров духовенства.
Ислам по природе своей -- демократическая религия. Использование башкирского языка в богослужении никогда не было проблемой ни для ДУМЕС, ни для ДУМРБ. Более того, в многонациональных общинах или в общинах, где многие перешли на русский, используют и русский язык. Подготовленных башкирских кадров для священнослужителей нет. Ислам -- действительно интернациональная религия. Но все эти соображения для башкирского национального движения не имеют значения, тем более что мусульманское духовенство относится к башкирским национальным проблемам с принципиальным безразличием.
После возникновения ДУМРБ башкирские националы со всем жаром тюркской души поддержали его. Когда мы спрашивали активистов БНЦ: "Почему вы отвернулись от Таджуддина и примкнули к ДУМРБ?", нам называли две главные причины: ДУМЕС и его лидер Таджуддин завязан на Москву и является проводником российского империализма; а также то, что во главе ДУМРБ был избран башкир по национальности Нурмухаммат Нигматуллин (что, однако, совершенно не изменило отношения ДУМРБ к национальным проблемам).
Позиция БНЦ во многом предопределила триумфальное шествие молодых реформаторов ислама. К началу 1996 г. в Башкирии было 310 зарегистрированных мусульманских общин, из них 260 входили в ДУМРБ и только 50 -- в ДУМЕС. Однако Талгат Таджуддин осознал опасность, исходящую от излишней концентрации власти в одних руках, и провел децентрализацию, создав в 1994-1995 гг. более 20 муфтиятов под руководством ДУМЕС -- один из них для Башкирии в г. Салават. Трудно предугадать, удастся ли эта попытка вдохнуть в таджуддиновский ислам второе дыхание, но в любом случае это серьезный вызов для ДУМРБ.
В 1995-1996 гг. отмечается явная приостановка поступательного движения ислама в Башкирии. Как пишет Айслу Юнусова5, "к концу 1994 г. было приостановлено строительство около 200 мечетей по причине нехватки средств. После того, как спрос на религиозную мусульманскую литературу был удовлетворен, значительно сократились поступления от ее реализации, так что проблема денег стоит теперь перед всеми. Много проблем в вопросе подбора духовенства, причем речь идет не столько о подготовке, сколько об отборе кадров. В 1990-1992 гг. большое количество молодых людей выразило желание учиться в только что открывшихся медресе. Однако многими из них руководили конъюнктурные соображения, а не истинная вера и преданность исламу. В результате ряд мечетей сегодня так и не дождался своих служителей".
Разумеется, кризис 1995-1996 гг. -- результат не только финансовых проблем и безответственности студентов медресе, но и глубинных идейных напряжений внутри ислама и между исламом и национальным движением в современной Башкирии. К середине 90-х годов башкирский ислам и башкирское национальное движение вновь оказались на распутье.
Умеренно авторитарная власть в государственном образовании со смешанным мусульманско-православным населением, как правило, приходит к одним и тем же решениям в области религии. Эта линия уже достаточно ярко проявила себя в Казахстане и Узбекистане. Подавив открытую и явную политическую оппозицию, она придает особое значение религиозным объединениям, которые оказываются как бы выразителями интересов народов и в то же время не являются прямыми политическими конкурентами власть предержащих. При этом власть заинтересована в лояльности религиозных организаций и их соответствии ее основным идейно-политическим установкам. Наиболее последовательно эта линия осуществлена в Казахстане, где ныне неформально существуют две государственные религии -- ислам и православие. При этом Назарбаев провел решительную казахизацию кадров мусульманского духовенства и поставил его под жесткий контроль. Православный архиепископ Алексий (Кутепов) оказывает полную поддержку нынешнему режиму. Таким образом Назарбаев строит удобную и безопасную систему отношений со славянским населением.
