судейские дела, поэтому захожу в гостиную Клеопры. Но прежде, чем закрывается дверь, слышу взрыв смеха и возглас Сарики. Он означает, что она что-то не будет обсуждать.
Вот же! Засветились с князем, где только нельзя. Скоро слухи будем собирать.
После моей новости судьи немного веселеют. Однако, озабоченность всё ещё витает в воздухе. Даже три девушки, закреплённые за одной судьёй, очень много. К тому же, каждый вечер решаем встречаться на пятиминутки, чтобы скорректировать график, потому что некоторые девушки будут выбывать, выполнив поручение.
Следующие дни превращаются в сплошную кашу. Кажется, что это один долгий, очень долгий, нескончаемый день. Даже поесть нормально не удаётся. Заваливаюсь спать без задних ног. И это при наличии приличного портальщика. Кстати, о нём.
Я стала свидетельницей интересного разговора.
– Сар, а ты слышала, что фельта после бала штормило, – как-то он слишком фамильярно общается с моей телохранительницей. – Парни делали ставки, вернётся ли наш князь к прежним разгулам, которые устраивал в университете или нет.
– Делать вам больше нечего! – фырчит моя охранница. – На службе азартные игры запрещены.
– Да ты послушай! Старый князь был непробиваемым на эмоции, в отличие от своего единственного наследника. Он совсем не был похож на своего отца. Вечно был в эпицентре каких-нибудь скандалов или студенческих разборок.
– Наш князь прекрасно справляется со своими обязанностями, – мне кажется, или она задрала нос вверх? – Мы все в юности ошибаемся и сходим с дорожки. Поменьше болтай всякого, а то долго во дворце не задержишься, пусть ты и портальщик.
– У, да ты, я погляжу, зазналась.
– А ты забыл свои обязанности и служебные инструкции, – парирует Сарика.
Дальше слушать их болтовню не получается. Мне нужно проследить за княжной Зугравеску, которой в ходе судебного разбирательства приходится разрешить спор между вдовой и родственниками покойного мужа. Она умело и ловко обращается с юридическими терминами, не стесняется заглядывать в своды законов и цитирует те статьи, которые непосредственно относятся к делу.
Я тяжело вздыхаю. Она прирождённый защитник. Эрудированная, умеющая отстоять своё мнение. Особенно это заметно в полемике с адвокатами, нанятыми роднёй покойного мужа истицы.
Княжна со своей задачей справляется на высший балл.
На неё чем-то похожа другая участница, Милила Ляду, которой выпало задание организовать работу полевого госпиталя. Она робко у меня интересуется, может ли обратиться к более компетентным специалистам, чтобы они её консультировали.
– Я не могу вам ничего подсказывать и не уполномочена отвечать на такие вопросы, – я отказываю ей, хотя внутри ликую, что очень светлая мысль пришла ей в голову. Самое главное, чтобы она её не отпустила, а прислушалась.
– Я понимаю, – она кивает. – Просто в указе написано, что я могу задействовать все необходимые структуры и привлечь необходимых людей. Значит, так и сделаю. Главное их найти.
Я мысленно радовалась за неё, что она не сдалась и сама нашла решение.
Что ж, её хватке может позавидовать даже княжна Зугравеску. Через королевского секретаря девушка находит необходимые ей ведомства, строительный и целительский. После, едва ли не тыча носом главного архитектора и главного королевского целителя в королевский указ, требует проконсультировать её и дать рекомендации по организации полевого госпиталя.
Главный архитектор хотел было отказать, но замечает меня, поэтому ограничивается только поджатыми губами. Королевский целитель с радостью выделяет участнице компетентных людей, которые помогут ей в работе.
Пожалуй, это задание было одним из самых долгих и трудных. Только в последний день Милила справляется с ним. За этой претенденткой успевают присмотреть все судьи.
Родика Сырбу решает своё задание достаточно быстро. Особых сложностей в подготовке концерта сирот не возникает. А вот на самом выступлении кое-что случается.
На него приглашают больных из госпиталя Сперанты. Приходит совсем немного пациентов. Они в тех же серых плащах с капюшонами. Занимают места в сторонке, в дальнем углу.
– Папа! – кричит девочка на сцене во время общей песни.
Воспитанница срывается с места, спрыгивает в зал и несётся сломя голову к родителю. Не обращая внимания на его вид и запах, она обнимает отца и громко рыдает.
– Мне сказали, что ты умер, – произносит девочка, захлёбываясь слезами.
Через пару секунд из портала появляется великий князь. На него уставляются все взгляды больных.
– Варойника, останови трансляцию, – приказывает фельтмаршалок, появившейся следом распорядительнице.
– Обижаешь, я уже это сделала.
Князь уводит из зала всех причастных к инциденту, чтобы не смущать зрителей и не задерживать концерт.
– Ваше высокопревосходительство, – отец девочки обращается к князю, когда мы вышли и заняли комнату, предоставленную директором театра. – Как же договор? Обещали, что наши родные не будут бедствовать. А теперь моя дочь в приюте.
– Гесик, я разберусь, почему твоя дочь оказалась здесь, – князь хмурится.
Я замечаю в его глазах вспышки золота и голубого пламени.
– Если вы живы, то и моя сестра должна быть живой, – мальчик лет тринадцати протискивается в дверь. – Где Томи? – спрашивает подросток у больных.
Те опускают взгляды.
– Томи? Это леди Томила? – спрашиваю я у него.
– Да-да, это моя сестра, – улыбается он. – Я могу же её увидеть?
Я поворачиваю голову к князю и встречаюсь с ним взглядами. Кажется, он находится в неменьшем недоумении, чем я. Понимаю, что в моих глазах стоят слёзы. Всё расплывается. Я закусываю губы, чтобы не расплакаться, и молча прижимаю мальчишку к себе.
– Я убью их всех! – ревёт парень. – Убью! – он пытается вырваться, но я лишь крепче его обнимаю и глажу по спине. – Чего бы мне не стоило это! Томи-и!
Шепчу слова утешения на ухо. Рассказываю, что его сестра ушла из жизни не в одиночестве. Что её проводила в путь её подруга, баронесса Тика. Проводили леди Томилу с почестями, салютом и наградой. Она умерла, зная, что её брат в безопасности.
– Смерть – это лёгкое наказание, – говорит князь, когда подросток немного успокаивается. – Предлагаю, Марис, найти всех виновных и наказать их по всей строгости закона.
– Откуда вы знаете моё имя? – глаза у мальчишки едва ли не вылезают из орбит.
Фельтмаршалок достаёт из внутреннего кармана светящийся свиток и раскрывает его. На пергаменте написаны столбиком имена. С некоторыми из них рядом добавлены ещё имена. Где-то одно-два, где-то побольше.
– Я помню имена всех, кто послужил своей родине, а также имена тех, о ком королевство должно позаботиться взамен.
Взгляд подростка меняется с недоверчивого на восхищённый. Походу, князь сегодня обзавёлся поклонником.
– К сожалению, начать прямо сейчас разбирательства я не могу, потому что твоя родня, Гесик, – его высокопревосходительство поворачивается к больному мужчине. – Подала в королевскую канцелярию прошение, с которым будет разбираться одна из участниц отбора. Как только она закончит,
