Спустя несколько лет, когда конфликт двух фракций — лепенистов и мегретистов — уже вызревал внутри Национального Фронта, как гнойный абсцесс, Ле Пен вовсю распинался перед слушателями летней школы НФ о своей глубокой убежденности в «неравенстве человеческих рас». А в декабре 1997 г. президент Национального Фронта гостил в Мюнхене у бывшего офицера Ваффен СС Франца Шёнхубера, возглавлявшего немецкую крайне правую партию «Республиканцы» (Die Republikaner, REP). Во время этого визита вождь НФ не нашел ничего лучшего, чем повторить свою излюбленную формулировку о газовых камерах как «деталях» Второй мировой войны. Левая (и не только левая) европейская пресса каждый раз вцеплялась в такие выходки Менгира, как гончие в оленя — и, разумеется, каждая такая выходка ложилась темным пятном на репутацию его партии. Надо отдать должное Бруно Мегре — он последовательно выступал с критикой сомнительных высказываний Жан-Мари, чем вызывал еще большее недовольство шефа.
Марин Ле Пен, запустив процесс «де-демонизации» на посту лидера «Поколения Ле Пен», фактически следовала путем Мегре. И это не могло не раздражать старых бойцов движения, только что «расправившихся» с опасным раскольником. Многих настораживала ее мягкость в некоторых принципиальных для партии вопросах — например, в отношении к абортам. На состоявшемся в апреле 2003 г. в Ницце XII съезде партии Марин вновь не избрали в состав центрального комитета партии. И опять в дело вмешался Жан-Мари, волевым решением назначив свою младшую дочь на должность вице-президента НФ.
Марин, конечно, не забыла и не простила ветеранам движения этой довольно откровенной фронды. Тем более что она живо напомнила ей события 1997 г., когда благодаря интригам Филиппа Оливье и сплоченной позиции «мегретистов» ее забаллотировали на выборах в ЦК. Но тогда она боролась против Мегре плечом к плечу со старой гвардией — Бруно Гольнишем, Роже Олендром, Жан-Клодом Мартинесом… Теперь же эти люди выступали против нее. Ветераны не питали к ней никакой симпатии. Информаторы сообщали, что Бруно Гольниш — старый друг ее отца — втайне организовал операцию, которая называлась так же, как и кампания 1999 г. против Мегре — TSM, только теперь она расшифровывалась «Tout Sauf Marine» — «Всё, что угодно, только не Марин». Именно Гольниш составлял списки для голосования в ЦК, и, конечно, это он позаботился, чтобы Марин не оказалось среди избранных.
Интрига, направленная на то, чтобы вывести Марин из большой игры, не удалась. Жан-Мари Ле Пен был в ярости: его дочь вновь стала «жертвой заговора аппаратчиков». Президент НФ во второй раз употребил данную ему уставом власть и не просто сделал дочь членом ЦК, но и назначил ее вице-президентом партии, включив, таким образом, в структуру исполнительной власти.
Этим дело не кончилось. Разъяренный Менгир произвел настоящую «революцию сверху», кооптировав в Политбюро партии двадцать наиболее верных сторонников Марин. Те, кто не согласен с моим решением, добавил он, могут подавать в отставку.
Страсти в Ницце кипели нешуточные. Делегаты съезда крайне неодобрительно отнеслись к демаршу президента партии.«Драма Марин, — писал в те дни язвительный „Rivarol“, — заключалась в том, что те делегаты, которые действительно могли бы обеспечить ее триумф на выборах в ЦК, ушли вместе с Мегре, за что она, безусловно, несет свою долю ответственности»[82].
Отчасти это было правдой. Раскол 1999 г. сильно ударил по Национальному Фронту — наиболее активные молодые партийцы, выпускники ИНО, действительно ушли вслед за Мегре, в результате чего партия вновь превратилась в заповедник старых аппаратчиков. У Марин с ними было мало общего. Чтобы победить эту фронду стариков, ей нужно было нарастить собственные мускулы. Позже, в рамках «дедемонизации» НФ она будет избавляться от старых бойцов движения — правда, в основном, руками Луи Альо. Пока же перед ней стояла задача — опираясь на команду верных лично ей активистов, укрепить свои позиции внутри партии. Впрочем, скорее всего, уже тогда она задумывалась и над задачей-максимум: взять в свои руки руль управления Национальным Фронтом.
Такая команда у нее уже была — те самые «завсегдатаи ночных клубов», которые составляли ядро «Поколения Ле Пен». Те самые, над которыми смеялись ветераны вроде Жан-Клода Мартинеса.
В 2003 г. генеральным секретарем этой ассоциации, которая по инициативе Марин была переименована в Générations Le Pen («Поколения Ле Пен»), стал ее доверенный союзник Луи Альо. Гийом Вузийо стал казначеем движения. Выходцы из GUD — Фредерик Шатийон, Жильдаз О’Шиналь, — создавшие еще в 1995 г. рекламное агентство RIWAL, обеспечивали связи движения с журналистским сообществом и широкой общественностью. С помощью «волонтеров» из GUD молодежное движение Национального Фронта активно внедряло в сознание французов новый имидж старой партии. Сверхзадачей была «дедемонизация», инструментами — PR-технологии, незнакомые старшему поколению НФ. В 2007 г. предвыборные афиши «Поколений» удивили не только избирателей, но и многих ветеранов движения: на них Национальный Фронт представляли не блондиныарийцы, а юные метиски с вьющимися волосами. Лозунги представляли собой странное смешение идей старого НФ и «нового поколения» — национальность, ассимиляция, социальные лифты, секуляризм. Пропагандистская машина партии училась работать на новых оборотах: война была объявлена антисемитизму, ревизионизму (в том числе и отрицанию Холокоста) и даже чрезмерной религиозности.
Правда, в 2007 г. этот новый подход не принес Национальному Фронту никаких дивидендов — скорее, наоборот. На президентских выборах Жан-Мари Ле Пен занял всего лишь четвертое место в первом туре с 10,44 % голосов. По сравнению с 2002 г. это была катастрофа.
Левая пресса ликовала.
«Восемь недель назад, между 22 апреля и 10 июня, Жан-Мари Ле Пен исчез из политического пейзажа. Он еще хорохорится и предрекает тысячу бед „иллюзионисту Саркози“, а его дочь Марин поддерживает последний слабый огонек в департаменте Па-де-Кале. Но Национальный Фронт уже обескровлен. Больше того, он никому не нужен и вызывает одни лишь протесты… — писал некий политический обозреватель на страницах Nouvel Observateur. — Подумать только: Ле Пен никому не нужен, Ле Пену пришел конец! Осталась позади четверть века политической жизни Франции. Настал конец его гневным филиппикам, его злобным шуточкам и мрачным пророчествам о том, что страну заводят в тупик. Конец лепенизму, который вселял в нас столько страхов. Мы уже не будем дружно петь, что фашизм не пройдет, не будем вздрагивать от ужаса, который внушал нам официальный монстр Республики. Исчез персонаж, которого французы так и не поняли до конца, но который порождал у них массу фантазмов»[83].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
