Наконец Дэвис сказал: Я бы сделал вселенную куда больше. Она слишком маленькая.
Маленькая? переспросил Прайс. Мы отлично знаем космос на два миллиона световых лет, сказал Дэвис. На этом расстоянии от нас туманность Андромеды. Это самая близкая большая галактика, у нас есть ее отличные снимки, мы знаем, из чего она состоит. Так вот, границы наблюдаемой вселенной всего в пять тысяч раз дальше, чем эта самая Андромеда. Не очень большое число. Можно было бы сделать пять триллионов. Или пять черт-его-знает-сколько-ллионов. Мне эта вселенная тесна. Я бы сделал ее побольше.
При последних словах Дэвиса Беннет учуял слабый запах водки, и вдруг перенесся в другое место и время. Он был ребенком, лежал в кровати, и Флорида ласково промокала ему голову смоченным в спирте полотенцем, промокала и пела печальную красивую песню.
~ ~ ~
Беннет поставил сигарную коробку рядом с кроватью. История со Скалапино год как ушла в прошлое, и недавно Беннет переехал на новую квартиру в юго-западной части Балтимора. Он бережно держал коробку и смотрел на старые, знакомые фотографии. Вот отец на крыльце. Отец и мать гуляют по берегу. Отец в морской форме. Он помнил историю, которую рассказал ему Сидни много лет назад, когда Беннету было лет двенадцать или тринадцать. Они сидели вдвоем на кухне за ленчем, и вдруг Сидни начал рассказывать Беннету страшный эпизод Второй мировой войны. Сидни ни до того, ни после ни разу не сказал Беннету больше нескольких слов подряд, но в этот день он рассказал все так красочно, что Беннет до сих пор все это помнит дословно.
Дело было 9 сентября 1943 года, высадка в Салерно. Сидни был лейтенантом ВМФ, служил на корабле «Орион» и командовал несколькими десантными судами. Они были футов пятьдесят в длину, серо-синие, и перевозили людей и грузы с транспортов на берег под заградительным огнем. В процессе высадки транспорты подходили к вражескому берегу на расстояние в десять миль, куда еще не добивала артиллерия противника, вставали на якорь и направляли на берег силы вторжения на десантных судах. Десантные суда были хорошей мишенью. Артиллерия их лущила, как семечки. Самолеты противника вспарывали их на бреющем. Куда проще и эффективнее уничтожать людей, сгрудившихся в маленькой лодочке, чем рассыпавшихся по берегу после высадки. На каждом десантном судне были для защиты два пятидесятикалиберных пулемета за бронированным щитком, но атакующий самолет можно было заметить лишь в последнюю секунду, а снаряды вообще прилетали ниоткуда. И еще невидимая смерть могла ударить из спрятанной под водой мины.
Каждая волна десантных судов действовала совместно, и координировать их движение было работой Сидни. Он плыл на одной из лодок и давал приказы на движение другим, сигналя руками. Когда его лодки прибывали к берегу и выгружались, он возвращался на «Орион» или ближайший транспорт и снова брал на борт людей и грузы.
9 сентября 1943 года Пятая армия Соединенных Штатов, размещенная на борту «Ориона» и еще пятисот военных кораблей США, атаковала прибрежный город Салерно с целью погнать немцев на север, прочь из Италии. У Сидни был приказ погрузить солдат с транспорта «Эдгар Аллан По», высадить их в определенном месте побережья под названием «Зеленый Пляж — Два» и вернуться на «Орион». На «Зеленом Пляже — Два» должно было быть жарко, но жизненно необходимо было высадить войска именно там, чтобы они построили ключевой участок дороги для наступающей американской армии.
Сидни принял на борт своих десантников. Когда он огибал транспорт, ложась на курс, капитан «Эдгара Аллана По» вышел на связь и приказал всем ближайшим лодкам после высадки первых групп вернуться к его кораблю.
И вторжение началось. Сидни собрал свои суда и дал инструкции, как петлять при подходе к берегу. Вдали слышался гул морской авиации. Бухта Салерно лежала впереди, неимоверно красивая, обрывистые изгибы резко уходили в море, и мертвенно-белым сияли пески. Примерно за две мили от берега промчался американский торпедный катер, поставив дымовую завесу.
Вынырнув по ту сторону дыма примерно в полумиле от берега, люди увидели ад. Прямо перед ними артиллерийские снаряды вспарывали большой десантный бот, наполовину вылетевший на берег. Лодка горела, в воде плавали трупы. На обрыве стояла цепь немецких танков с 88-миллиметровыми пушками — Сидни их видел в бинокль. Каждые несколько секунд один из них полыхал пламенем из дула. Потом в воздухе свистел снаряд, и раздавался взрыв. Вдруг один снаряд упал ярдах в десяти перед лодкой Сидни. В лодку полетели брызги. Она резко качнулась, в воздухе запахло кордитом. Еще через десять секунд снаряд упал позади. Еще брызги. Лодку взяли в вилку. Немецкие танкисты свое дело знали.
В течение пяти секунд Сидни принял решение отдать приказ лодкам отходить из-под огня восьмидесятивосьмимиллиметровых. В горле у него так пересохло, что он еле мог говорить. Он прохрипел команду сигнальщику, и лодки развернулись. Пассажиры Сидни настолько оцепенели от страха, что смотрели стеклянными глазами, но рулевой посмотрел на него долгим непроницаемым взглядом. Вопросительным? Или презрительным? Лодки отошли назад, согласно приказу. В конце концов они высадились на несколько менее враждебном берегу за две мили от намеченной точки и вернулись на «Эдгар Аллан По» за второй загрузкой.
Через два дня Сидни вызвали в каюту капитана «Ориона». Когда он вошел, капитан сидел за полукруглым столом. Это был мужчина лет пятидесяти, крепко сбитый, мужественно красивый, с седыми волосами. У него был уверенный вид, как у отца Сидни, который часто хвастался сыном — офицером ВМФ.
Капитан «Ориона» сидел за столом, сцепив руки, и глядел прямо на вошедшего лейтенанта. Закройте-ка дверь, мистер, сказал капитан. Он наклонился завязать шнурок и снова посмотрел на Сидни. Мистер, ваши позавчерашние действия могли обойтись нам в лишние потери. Сидни задрожал. А капитан сказал так: Почему вы не вернулись на «Орион» согласно приказу?
Я получил приказ от капитана «Эдгара Аллана По» вернуться за вторым грузом, ответил отец Беннета. Старший по званию ударил кулаком по столу. Капитан «Эдгара Аллана По» не имел права на такой приказ! гаркнул он. Этот человек просто кретин! Вы сюда должны были вернуться. Вам ясно? Так точно, капитан, ответил Сидни. Это все, мистер, сказал капитан.
Выйдя из каюты, Сидни прислонился к переборке и чуть не упал. Он уже не спал двое суток. Каким-то чудом капитан ничего не сказал о его отходе. Ничего не сказал. Но и не надо было.
Весь остаток службы Сидни на флоте то один, то другой из тех, кем он командовал при Салерно, подходил и говорил: Я бы сделал точно как ты, я бы не стал высаживаться на этом берегу. Сидни на эту тему не говорил ничего. И никогда не говорил, до этого самого дня, когда рассказал сыну.
Рассказывая, он на Беннета не смотрел. Он смотрел в тарелку. А потом они оба сидели и молчали. Вдруг Сидни сказал, что так и не оправдал ожиданий отца. И еще сказал, что жалеет, что его тогда не убили при высадке в Салерно.
У Беннета в желудке сгустился ком, тяжелый, как наковальня. Ему хотелось соскоблить с себя часть своего тела. Хотелось что-то сказать. Хотелось обхватить отца руками. Но он только сидел и молчал.
~ ~ ~
Беннет слышал громкое жужжание. Отвлекающие моменты, когда он пытается думать, его раздражали. И вот сейчас, в одиннадцать часов вечера, когда опущены шторы и закрыта дверь, уши не оставляют мозг в покое. Он закрыл одно ухо рукой, а другой стал писать уравнения. Но одно ухо все равно оставалось открытым и подверженным действию громкого жужжания.
Решив пойти на звук, Беннет встал из-за стола и направился в дальний конец коридора к залу магнитных лент. Там Гарфунд возился с лентой. Ленты проверяю, заорал Гарфунд, не дожидаясь вопроса Беннета. А теперь будьте добры оставить меня в покое. Или помогите.
Гарфунд сильно вспотел, рубашка у него была расстегнута. Компьютерные ленты, обычно лежащие на серых металлических полках, были навалены стопками на столах. Сотни лент. Гарфунд мотал ленту за лентой через магнитофоны с вакуумными карманами, и насосы жужжали и завывали.
Данные за три года, сказал он мрачно. Думать даже страшно о том, чтобы их потерять. Он вынул платок и вытер испарину с рук, потом с лысины.
Что случилось? спросил Беннет. Держите! рявкнул Гарфунд. Мотайте по моей команде. Что случилось? снова спросил Беннет. Ленты сдыхают, сказал Гарфунд. Вчера вечером я стал составлять сводку по одной из этих лент. Полез мусор. Данные исчезли полностью. Не знаю, сколько еще лент погибло. Их надо проверить. Нельзя так оставлять.
Я думал, ленты хранят в металлических коробках, сказал Беннет. Разве это не достаточная защита? Оксидная пленка отслоилась, сказал Гарфунд. Стало слишком жарко почему-то. Или слишком влажно. Конденсат или пыль. Или вышел из строя контроль влажности. Черт, думать страшно все это потерять. Данные за три года от «Астро-Х».
