— Глянь-ка, братва, заяц! — вдруг восторженно-истошным голосом завопил Пьянков. И тут же, вспомнив, что в походе нельзя громко разговаривать, а тем более кричать, перешел на свистящий фальцет: — Вунь, вунь, направо! К роще шпарит. Во дает! Во дает!
Кто успел увидеть зайца, а кто и нет. Но каждому хотелось отреагировать на эту встречу. Посыпались реплики:
— Моя тозовка без дела дома висит, а тут — заяц. Экая досада!
— Глядите-ка, хоть Итальянец, а первый косого заметил!
— Скоро нам не такие звери станут попадаться! С гусеницами и пушками.
— Эх, кабы и те, фашистские звери, от нас так быстро улепетывали!
— Ишь, чего захотел! Нет уж, фашистский зверь от одного нашего вида не побежит. На него хорошая рогатина надобна.
— Прекратить рраз-го-во-ры! — прикрикнул лейтенант Науменко. Это большой шаг вперед. Поначалу его командам явно не хватало уверенности, приказного тона. И вот он понемногу овладевает командными интонациями, явно подражая Кокоулину. Но в старшинские «разговорчики» внес некоторые коррективы: добавил «прекратить» и укоротил второе слово.
И еще команда:
— Федорову, Фунину, Героднику — вперед на лыжню!
Это означает, что пришел наш черед идти «ведущими гусями». Я сменяю Авенира. Здорово упарился стодвадцатикилограммовый великан! Его лыжня самая глубокая.
Мы у цели нашего похода. Втягиваемся в лес, в котором батальону предстоит расположиться лагерем. Устанавливаем связь со штабом батальона и с ходу приступаем к работе.
А работы уйма. Первым делом проложили магистральную дорогу, по которой могут проехать сани. От нее расчистили боковые пешеходные дорожки — к ротам и взводам. Орудуем малыми саперными лопатами. И сразу обнаруживаем, что для работы со снегом «малые саперки» слишком малопроизводительны. Вспомнили о фанерных дворницких лопатах. Их оказалось всего три штуки на батальон, и те хозвзводовцы не хотят выпускать из рук. Быть может, и хорошо, что так получилось? Ведь это учение задумано с наиболее возможным приближением к фронтовым условиям. А на фронте вряд ли будет фанера на дворницкие лопаты.
На расчищенных от снега пятачках построили шалаши из еловых лапок. Для практики соорудили несколько землянок. Одну штабную — в три наката, по одной на каждую роту и для хозвзвода — в один накат.
После того как управились с самыми неотложными работами, нам дали время на приготовление ужина. Перед солдатами вроде меня, не попадавшими в такую обстановку, задачи возникают на каждом шагу. Где искать сухие дрова и как они выглядят? Где найти «быстрик» — и под снегом не замерзающий источник? Как подвесить над огнем котелки? Как закрепить в мерзлой земле стояки с развилками, на которые кладут поперечину?
Но опытных наставников хватает, их в нашем батальоне намного больше, чем учеников.
К ночи бывалые следопыты соорудили специальные костры для обогрева. В одном месте навалили конусом пней и корчей, обставили вокруг сухими плахами; в другом — положили кряж на кряж. Такой костер, называемый у сибиряков и уральцев нодья, может гореть по нескольку часов без подбрасывания поленьев и хвороста.
Над кострами устроили маскировочные навесы: на более чем двухметровые стояки с развилками положили жерди, на жерди — еловые ветви.
Вечерняя поверка проходит на главной лагерной линейке. Затем — отбой и расходимся по своим шалашам. В них стоит густой смолисто-хвойный запах. Вполне понятно: стены и крыша, пол и постель — всё из еловых лапок. Примечаю для себя на будущее важную деталь: еловые лапки следует расстилать «выпуклинками» вверх.
С вечера в шалаше не холодно. Греемся друг о друга, до нас достает тепло соседней нодьи. А кто под утро озяб, тот выбрался наружу и присоседился к огню.
Так мы провели в лесу трое суток. Когда вернулись в свой полк, то и улицы поселка, домишки и наши казармы показались нам какими-то иными: более приветливыми, уютными, источающими спокойствие глубокого тыла. Будто мы и в самом деле побывали на фронте.
— Как хорошо после дальних походов вернуться под родную крышу и залезть в теплую постель! — сказал Философ, забираясь после отбоя на нары.
Маршевый батальон
Примерно к середине декабря хозвзводовские плотники построили на учебном плацу макет вагона-теплушки. В натуральную величину, с нарами и жестяной печуркой, с отодвигающейся в сторону дверью. Только стоял он не на колесах, а на невысоких козлах.
Каждая рота, каждый взвод провели по нескольку тренировочных занятий. В деталях отработали посадку в вагон и выгрузку из него, каждый боец знал свое место на нарах. Предусмотрели различные варианты выгрузки. Окончательная: следует забрать все личные вещи и имущество подразделения, сделать за собой уборку. Временная, например, по боевой тревоге, во время воздушного налета: надо выскакивать из вагона и рассредоточиваться, захватив с собой только личное оружие и боеприпасы.
Каждый взвод один раз переночевал в учебной теплушке. Сменные дежурные всю ночь поддерживали в печурке огонь.
Наравне со всеми солдатами совершил посадку в учебный вагон и старательный Тишка.
— Однако, Борода, скоро нам с тобой придется распрощаться! — с грустью говорил Тишке Вахоня. — Но ты не горюй. Тебя уже зачислили в постоянный штат полка. Будешь готовить и отправлять на фронт маршевые батальоны.
В канун Нового года 280-й получил приказ из УралВО за подписью командира 22-й запасной стрелковой бригады. Он гласил примерно следующее:
«В трехдневный срок, то есть ко 2 января 1942 года, к 12.00 полностью подготовить к отправке в действующую армию три маршевых батальона по 578 бойцов и командиров в каждом (согласно штатному расписанию за номером таким-то). Отдельным лыжным батальонам присвоить порядковые номера: 172-й, 173-й и 174-й. О точном времени погрузки в эшелон сообщим дополнительно».
Конечно, приказ этот перед строем не зачитывали, но и особого секрета из него не делали. Наш 1-й батальон стал именоваться 172-м отдельным лыжным батальоном. Короче: 172-й ОЛБ.
Оказывается, вон сколько рубежей надо преодолеть на пути от гражданки до солдатского звания! Направляясь на призывной пункт, прощаешься со своими близкими и друзьями, с соседями и товарищами по работе. Сдаешь в военкомате паспорт. Тебя наголо стригут, не спрашивая о том, какой фасон предпочитаешь и какие височки сделать — прямые или косые. Сбрасываешь в раздевалке санпропускника свою цивильную одежду, разовой порцией казенного мыла величиной с кусочек рафинада смываешь с себя гражданский пот — и выходишь полностью обмундированный по форме военного времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
